Я снова закашлялся и вытер слезящиеся глаза рукавом. Пора в путь.
– Надо идти, – сказал я Перу. – Сможешь?
– Конечно, – заявил он, сделал несколько неверных шагов и согнулся пополам, упершись руками в колени, в новом приступе кашля.
Я стоял, смотрел на него – и вдруг понял, куда нужно идти. Ясно, где нам помогут. Меня охватило облегчение, как бывает, когда вдруг находишь выход, который на самом деле всегда был прямо перед носом. Просто смешно, что это не пришло мне в голову раньше. Я опустился на колено и бережно поднял Би. Она была легонькая. Сквозь ее просторные одежды чувствовались ребрышки и позвоночник. Встал на ноги и пошел. Пер упорно ковылял рядом со мной. Лант спрятал меч в ножны. Я покосился на него и увидел на его лице то же облегчение, что ощущал сам. Улыбнулся, заметив, что Пер держит нож наготове. Это ему не понадобится.
Брат. Куда мы идем?
Уловив мысленное прикосновение Ночного Волка, я обрадовался ему больше, чем свежему воздуху или чистой воде. Воспрянул духом и почувствовал, что теперь-то уж точно все будет хорошо.
Где ты был? Почему ты бросил меня?
Я был с волчонком. Ей я был нужнее, чем тебе. А потом она научилась поднимать стены, и я оказался заперт внутри их. Брат мой, куда мы идем теперь? Почему ты не бежишь прочь? Где Лишенный Запаха?
Я знаю, где мы будем в безопасности. Я знаю, кто нам поможет.
Они уже показались из-за изгиба коридора. Двенадцать стражников, с оружием наголо, шли к нам. Вели Спарк и Прилкопа, окружив с обеих сторон. Двое волокли Шута, поддерживая его под мышки. Вел их рыхлый коротышка с жабьим лицом и налитыми кровью глазами. Следом за ним, прижимая руку к боку, ковыляла высокая старуха, рядом с ней шли двое мужчин: один в зеленом, другой в желтом. Я улыбнулся, завидев их, и лицо коротышки расплылось в улыбке. Он жестом велел страже остановиться, и ему повиновались. Они ждали нас.
– Виндлайер, это потрясающе, – сказала старуха. – Ты просто чудо.
– Напрасно ты сомневалась во мне, – ответил он.
Брат мой, это обман. Радость, которую ты чувствуешь, не настоящая.
– Мне очень жаль, – ответила старуха тому, кто был тут главный. – Отныне и впредь тебя будут чествовать, как ты того заслуживаешь.
Ее спутники согласно закивали, глядя на него с обожанием.
– Фитц! Что ты делаешь? Они же убьют нас! – закричал Пер.
Би приподняла голову, лежавшую у меня на плече, и испуганно вскрикнула:
– Папа!
– Тсс. Все будет хорошо, – успокоил я ее.
– Все прекрасно, – эхом откликнулся Лант.
– Нет! – заорал Пер. – Ничего не хорошо! Да что с вами такое? Что не так с вами со всеми?
– Папа, подними стены! Стены!
Брат мой, тебя обманывают!
Я засмеялся. Вот глупенькие!
– Все правда хорошо. Мы теперь в безопасности, – сказал я и понес Би к тем, кто так радостно ждал нашей встречи.
Глава 35Столкновения
Би – это я, а я – это Би. Би – значит «пчела». Моя мать знала это с самого начала. Иногда сон начинается с того, что я вижу себя. Я пчела, черно-золотая, и черные полоски черны как уголь, а золотые сверкают, как искры. И пока я лечу, мои цвета делаются все ярче, я как тлеющий уголек, на который подули. Я сияю так ярко, что разгоняю тьму вокруг, и там, где я ее разгоняю, я вижу важные сны.
Это было как сон – не вещий, а обычный, когда снится то, о чем больше всего мечтаешь. Сначала за мной пришел Пер, а потом и отец, и они унесли меня прочь от дыма и огня. Пер заговорил со мной, и я услышала, как голос моего первого и единственного настоящего друга произнес: «Я пришел спасти тебя». Слова, которые мне так хотелось услышать с того самого зимнего дня в Ивовом Лесу.
А потом, откуда ни возьмись, надо мной склонился отец. Он так нежно погладил меня по лицу, поднял на руки и понес… Мне было так хорошо и спокойно в его руках… Он защитит меня. Он заберет меня домой. Отец шел, и я узнавала его размашистую походку: я помнила ее с тех времен, когда он носил меня на плечах. Я зарылась лицом ему в воротник и с наслаждением вдыхала его запах – запах силы и безопасности. В его волосах прибавилось седины, а морщины вокруг глаз стали глубже, но это же был мой папа, и он все-таки пришел, чтобы спасти меня и вернуть домой. Я приподняла голову и с улыбкой посмотрела сверху на Персивиранса. Он вырос за это время и, кажется, стал сильнее. Пер шел с ножом наголо и держал его перед собой так, как отец учил меня.
И тут он посмотрел на папу и крикнул:
– Фитц! Что ты делаешь? Они же убьют нас!
И сладкий сон превратился в кошмар.
Отец нес меня к Виндлайеру. Не просто нес – почти бежал, с ног сбивался, так спешил. Капра, Феллоуди и Колтри шли вместе с Виндлайером, и все трое улыбались. Капра прижимала руку к животу, на ее одежде выступила кровь, но она все равно светилась. Они были так довольны Виндлайером, так уверены в своей победе… Я уставилась на них. Эти трое вообще сознают, что над нами бушует мой пожар? Похоже, нет. Виндлайер собрал их и привел сюда. Он дает им осознать ровно столько, сколько ему нужно, а нужно ему, чтобы я умерла.
– Папа! – крикнула я.
– Тсс. – Отец ласково похлопал меня по спине. – Все хорошо, Би. Я здесь.
Все это время я с такой силой удерживала свои стены, что только теперь ощутила, как снаружи о них бьется обманчиво-ласковый зов Виндлайера:
Иди ко мне, иди к нам. Все будет хорошо. Мы ваши друзья. Мы знаем, как лучше. Мы поможем.
И мой отец поверил ему!
– Папа! Подними стены, стены! – закричала я, отчаянно выворачиваясь из его рук.
Он посмотрел на меня, и между его бровями медленно собралась морщинка. Похоже, отец начинал понимать, что происходит, но делал это слишком медленно. Лягнув его ногой, я вырвалась, упала на пол, тут же вскочила и вытащила из отцовских ножен большой нож.
– Убейте ее! – заверещал Виндлайер, увидев, что я вооружилась. – Убейте Би сейчас же!
Он не только выкрикнул это вслух, но вложил в этот приказ всю мощь своей магии, и люди, стоявшие напротив нас, злобно прищурились, глядя на меня. Стражники обнажили мечи, и даже Капра вытащила маленький ножик, который носила на поясе. Я покосилась на отца – а вдруг и он обернется против меня, поддавшись магии Виндлайера? Но папа застыл с безжизненным лицом. Я снова повернулась, чтобы схватиться с врагами в одиночку.
– Нет!
Оттолкнув меня в сторону, Персивиранс бросился вперед. Он не мешкал ни мгновения. Вложив в удар всю силу, Пер вонзил свой нож в Виндлайера. Тот упал, и Персивиранс придавил его грудь коленом. Страшная боль Виндлайера нахлынула на меня, мысли по краям окрасились алым. Он обратил свою магию на новую цель.
Нет! Перестань, брось нож, не убивай меня, не делай мне больно!
Его приказ обладал такой мощью, что отцовский нож выпал из моих ослабевших рук. Невозможность причинить боль Виндлайеру пригвоздила меня к месту.
Но Персивиранс и ухом не повел. Магия Виндлайера не брала его. Он выпрямился, вытащив из раны окровавленный нож, и прокричал:
– Никто не тронет Би, пока я жив!
Он стал намного сильнее, чем мальчик, которого я знала в Ивовом Лесу. Его клинок опустился с силой боевого топора. Лезвие полоснуло Виндлайера по горлу, и оттуда забил фонтан крови. Магия Виндлайера истончилась и пропала. Пер отпрыгнул назад, встал, развернувшись к врагам, с ножом в руке, а второй рукой задвинул меня себе за спину.
– Не высовывайся, Би, – велел он.
Наши враги растерялись.
– Как мы тут очутились? – простонала Капра.
Феллоуди попятился, но наткнулся на собственную стражу.
– Берегись! – крикнул отец и широким шагом пронесся мимо нас вперед, на врага.
По пути он подобрал оброненный мною нож. В другой руке у него был топор. Отец вклинился в ряды ничего не понимающих стражников, орудуя ножом и маленьким топором. Вот он заклинил топориком меч стражника, отвел книзу и перерезал врагу глотку. Ему приходилось держаться вплотную к противникам, чтобы они не могли размахнуться своими длинными мечами. Лицо его сияло, зубы были обнажены в оскале, а глаза горели ярче, чем когда-либо на моей памяти.
Пер остался стоять между мной и дерущимися.
– Не высовывайся, – повторил он, но я закричала:
– Их слишком много! Надо помочь отцу, а то мы все умрем!
Стражники смыкались вокруг отца, словно топкая жижа вокруг сапога. Между тем в задних их рядах тоже что-то происходило. Раздался женский крик, не испуганный, а яростный, ее ругательства звонким эхом разнеслись по коридору, но глубокий мужской голос крикнул, перекрывая их:
– Брось его! Оставь его!
Кинжал Симфэ! Вытащив его из-за пазухи, я прошмыгнула под рукой Пера и бросилась на Феллоуди. Несчастный трус решил не вступать в драку и пытался сбежать, проскользнув между дерущимися и стеной коридора. Наверное, я тоже трусиха, потому что попыталась ударить его кинжалом в спину. Лезвие скользнуло по ребрам, словно по частоколу, и нашло уязвимое место ниже, на пояснице. Воткнув клинок так глубоко, как только смогла, я стала дергать его из стороны в сторону и случайно вытащила, когда Феллоуди рванулся прочь от меня.
Кусаться мне удавалось лучше, чем драться ножом.
И тут меня ударил Колтри.
Он хлестнул меня ладонью по уху, и в голове зазвенело от боли. Феллоуди, коротко и пронзительно повизгивая, уползал от меня. Я повернулась к Колтри.
– Ты мелкая гнусная предательница! – заорал он. В глазах его плескалось безумие. – Ты убила Симфэ и милую, добрую Двалию!
Тело Виндлайера корчилось на полу позади него. Я бросилась на Колтри, выставив нож. Он попятился, споткнулся о Виндлайера и упал навзничь. Я прыгнула на него. Колтри лягнул меня ногой – вскользь, но все же с достаточной силой, чтобы меня отбросило в сторону, а дыхание перехватило. Не обращая внимания на его беспорядочно молотящие руки, я направила свой нож в живот, туда, где свернулись потроха, без которых ему не жить. Волки всегда рвут зубами брюхо.