– Они обрубили якорный канат!
– Живые корабли можно сжечь! Тушите пламя!
– Где Би? – Это был голос Любимого. Никто ему не ответил.
– Здесь! – закричала я.
– Би! Би! – Пер сбежал ко мне по трапу, стуча башмаками. – Корабль горит! Надо спустить тебя в шлюпку!
– И куда мы денемся? На берег? Там они поймают и убьют меня!
Предчувствие меня не обмануло. Этот корабль не был безопасным прибежищем. Нам некуда бежать. Мы с Пером уставились друг на друга. Кровь стучала у меня в висках.
Жуткий крик, хриплый и низкий, потряс корабль. Он шел изнутри него. Каждая доска вопила, и этот стон пробирал меня до костей. Но еще хуже была боль, которую Совершенный передавал мне. Совершенный горел живьем. Но его мучили не ожоги, а то, что он упустил возможность. Что он так и погибнет кораблем, не попытавшись даже стать драконом.
Пер схватил меня за запястье:
– Сначала позаботимся, чтобы ты тут не сгорела, а потом будем думать, куда плыть!
Я вырвалась и бросилась обратно в каюту:
– Я не побегу. Попробую кое-что другое!
Взобравшись на верхнюю полку, я схватила тяжелый флакон. Пер вытаращил глаза.
– Я знаю, как этим пользоваться.
Серебряная жидкость тут же принялась нашептывать мне. О, я не позволю Слугам схватить меня! Я прикажу им прыгнуть за борт и утонуть, и они утопятся как миленькие.
– Что ты задумала? – задохнувшись от ужаса, прошептал Пер, потом опомнился и гаркнул: – Не вздумай! Не трогай эту штуку! Она убьет тебя! Шут окунул в нее кончики пальцев, и чащобники сказали, что это убьет его…
Оттолкнув Пера, я бросилась на палубу, прижимая к груди флакон. Мне уж точно можно было не бояться того, о чем предупреждал Пер. Я видела, что было с Виндлайером, когда он пил змеиную слюну. Это зелье другое. Оно крепче, мощнее. Надо ли его пить? Пер сказал, что Шут окунул в него пальцы. Может, мне тоже окунуть руку? Или вылить немного себе на голову?
Я подбежала к короткому трапу, ведущему на палубу. Но прежде чем успела ступить на него, сверху спрыгнул какой-то человек, пружинисто подтянув колени к груди. Он тут же выпрямился и уставился на меня. Ярко-голубые глаза выделялись на покрытом сажей, иссушенном от жара лице.
Увидев мою ношу, он широко распахнул глаза и крикнул наверх:
– Оно здесь! Девочка принесла его!
Второй матрос спрыгнул сверху и приземлился на корточки рядом с ним. Половина его лица была обожжена до волдырей, и одну руку он прижимал груди. Рукав на ней обгорел, под ним виднелись огромные волдыри ожогов.
– Малышка, мне нужна эта штука. Янтарь рассказала мне о ней в ту ночь, когда мы везли ее на шлюпке в Клеррес. Это для корабля. Ему нужно Серебро.
– Эйсын! – в ужасе воскликнул Пер, подбежав ко мне.
Я прижимала флакон к себе, как младенца. Он напевал мне. Власть, могущество. Мое!
Корабль снова взревел. Стон его прокатился по палубам и балкам и эхом отдался во мне. Я не могла защититься от его отчаяния. И оно же отразилось на лицах людей вокруг меня.
Человек с обожженным лицом быстро заговорил дрожащим голосом:
– Пламя распространяется, Пер. Мы не можем его потушить. Не знаю, что за горючую жижу они используют, но вода ей нипочем. Ты должен увести девочку с корабля. Но Серебро… Мне нужно оно. Для Совершенного. Он затонет и пропадет навек, если не превратится в драконов прямо сейчас. Янтарь сказала мне, где найти Серебро. Она обещала его Совершенному в награду за помощь.
Второй матрос умоляюще протянул ко мне руки:
– Малышка, прошу тебя! Тебе нельзя использовать эту штуку, для тебя это яд. Но возможно, этого хватит, чтобы драконы смогли вырваться на свободу!
Если я заберу это себе, то смогу сделать так, чтобы все подчинялись мне. Вообще все. Я стану как Виндлайер, только гораздо сильнее.
Я стану как Виндлайер…
– Возьмите. – Я протянула им флакон с серебристой жидкостью.
Обожженный хотел взять его, но второй сказал:
– Нет. Уводи их с корабля. А я отнесу это Совершенному.
– Огонь, – возразил обожженный. – Кеннитссон, тебе ни за что не пройти сквозь огонь.
– Это Совершенный. Корабль моей семьи. Кровь от крови моей. Я должен. – И тот, кого назвали Кеннитссоном, схватил флакон, прижал его к груди и, придерживаясь одной рукой, стал подниматься по трапу наверх.
Новый вопль боли вспорол воздух и прокатился по каркасу корабля.
– Лезь наверх! – велел Пер, и я двинулась так быстро, как только могла.
Очутившись на палубе, замерла у люка. Вокруг клубился дым, сверху падали хлопья пепла. Я запрокинула голову: наши убранные паруса медленно горели, роняя пепел и горящие клочья парусины. С одного борта стояла стена огня. Там мы точно не пройдем. Со всех других сторон все застилал плотный дым. Я уже знала, как быстро клубы черного дыма сменяются буйным пламенем. Глаза щипало, слезы текли так сильно, что мне почти ничего не было видно.
Рука в перчатке схватила меня за плечо.
– Бегом к шлюпкам! – крикнул Любимый, задыхаясь. – Его уже не спасти. О Совершенный, старый друг!
– Янтарь! Где мои родители? – спросил человек с обожженной рукой, и Любимый печально покачал головой:
– Они побежали на бак. Именно туда стреляют больше всего. Ты не прорвешься сквозь огонь, Эйсын! Они пропали!
Но матрос бросился вдогонку за своим другом, который понес Серебро. Вот они бегут, вот прыгнули вперед… Оставалось лишь надеяться, что перед ними была лишь завеса пламени, а не огненное пекло. Плач корабля звучал у меня в голове, я ощущала его всем телом. Содрогнулась от ужаса и гнева. Вот так же умрем и мы все. Я понимала это с такой же ясностью, как корабль. Но пока я думала, Любимый тащил меня куда-то. Он оказался неожиданно сильным, и я невольно задумалась, не передалась ли ему сила отца.
Оказавшись у борта, он взглянул вниз сквозь клубы дыма и выругался.
– Они нас бросили! – крикнул Пер и закашлялся.
Любимый так и не выпустил мое плечо. Закрыв лицо свободной рукой, он заговорил, дыша сквозь ткань рубашки:
– Им пришлось спустить шлюпку, иначе она тоже загорелась бы. Они ждут нас у борта, но придется прыгать и плыть. А лодки Слуг окружают их.
– Лант? – просипел Пер. – Спарк?
– Не знаю.
– Я не умею плавать, – сказала я.
Хотя какая разница? Может, утонуть не так больно, как сгореть? Наверное. Но Слуги обстреливали из луков и лодки тоже. Двое матросов бросились, чтобы присоединиться к нам, бессмысленно размахивая мечами.
– Прыгаем? – спросил Пер.
Из глаз его лились слезы. У дыма был отвратительный запах, похожий на запах горелой плоти. Как в ту далекую ночь, когда мы с отцом сожгли тело посланницы.
Вдруг что-то изменилось. Весь корабль содрогнулся, словно лошадь, которая дергает шкурой, чтобы отогнать мошкару. Палуба под ногами заходила ходуном.
– Прыгай! – крикнул Пер, но я не успела ничего сделать, потому что он схватил меня за руку выше локтя и оттащил от Любимого.
Он не стал ждать, пока я переберусь через борт, а поднял на руки и перебросил через него, так что я больно ударилась лодыжками о планшир. Я даже удивилась, какой острой оказалась эта боль среди всех бедствий.
Любимый прыгнул вместе с нами и уже в полете принялся размахивать руками и ногами. Я успела увидеть его в падении всего на миг, прежде чем холодная вода сомкнулась надо мной. Не догадалась набрать побольше воздуха, а Пер выпустил мою руку. Я стала погружаться все глубже и глубже в холодную и неожиданно темную воду. При падении она попала мне в нос. Ноздрям было больно, я невольно ахнула, хлебнула воды и крепко сжала губы. Я болталась в холодной темноте. «Брыкайся, – сказала я себе, – бей руками, делай что-нибудь. Сражайся за свою жизнь».
Волк-Отец!
Нет. Его больше нет, он ушел вместе с отцом, и я осталась одна. Надо бороться. Как дерется волк, которому некуда бежать. Как он обещал драться вместе с отцом. Я отчаянно пинала и загребала воду, ненавидя ее так же сильно, как Двалию и Виндлайера. И вдруг вырвалась на поверхность. Но не успела даже глотнуть воздуха, как снова ушла под воду. Надо сильнее работать руками и ногами! И вновь почувствовала свет и воздух на лице. Отплевываясь и отфыркиваясь, лихорадочно забила руками по воде, силясь удержаться на поверхности. И успела сделать вдох, прежде чем в лицо мне ударила волна.
Кто-то поймал меня за руку. Я стала карабкаться на него, как испуганная кошка на дерево, не думая о том, что топлю его, главное – я снова смогла поднять голову над водой. Наполнила легкие воздухом, и тут кто-то еще подхватил меня и потащил назад.
– Ляг на спину. Расслабься, – велел женский голос.
Все вокруг было как в тумане. Расслабиться я не смогла, но женщина удерживала меня на спине. Я поняла, что рядом барахтается Пер. Он сплюнул, выдул воду из носа и, схватив меня за руку, подплыл ближе:
– Ант! Спасибо…
– Работай ногами! – крикнула вдруг моя спасительница. – Сильнее!
Я сморгнула воду с глаз. Надо мной было небо. Корабль отсюда, снизу, казался гораздо больше. Пламя лизало его борта, и обугленные клочья парусины взмывали в небо с потоками горячего воздуха. Люди на палубах других кораблей, стоявших на якоре, что-то кричали растерянно и зло. Я обернулась, испугавшись, что маленькие лодки, которые окружили нас, приближаются, но они, наоборот, отходили. Должно быть, решили, что дело сделано.
Я била ногами, стараясь делать это так же, как Пер и Ант, и мы удалялись от Совершенного, но очень медленно. Корабль высился над нами, пылая собственным погребальным костром. Вот еще два человека прыгнули за борт, в сомнительной надежде найти спасение в воде. Корабль медленно поворачивался, и я увидела головы дракона у него на носу. Одна по-прежнему оставалась синей, другая – зеленой, но обе были охвачены огнем и покрыты черными выжженными пятнами. Дерево, казалось, сопротивлялось огню. На месте черных пятен вновь проступала зеленая и синяя чешуя, но масло не желало гаснуть, и пламя разгоралось снова. Оно скользило по длинным шеям, обе головы отчаянно метались из стороны в сторону. Передняя палуба была охвачена огнем. Даже издалека я чувствовала волны ужаса, исходящие от корабля; его полный ярости и отчаяния рев разносился над гаванью, городом и холмами за ним.