е.
Его перебил другой голос, более громкий:
– Вижу, вы вернули потерянное дитя! И если я не ослышался, девочка воистину достойна своего отца.
Я вздрогнула: чужак подошел к нам совершенно неслышно. Он выглядел так, будто явился из сказки, – высокий и стройный, со сверкающе-алой кожей, одетый в яркий балахон. Я уставилась на него во все глаза.
– Рапскаль, – пробормотал вполголоса Любимый.
Тут Пер вручил мне горбушку хлеба, щедро намазанную маслом. Я набросилась на еду с такой жадностью, что вся перемазалась. Мне было все равно. Я жевала и разглядывала красного человека-ящера. На его одеянии было множество ремешков с пряжками, и он весь был обвешан разным добром. Там был мех для воды и много такого, чего я никогда не видела. Мне подумалось, что он смахивает на кукольника с ярмарки, но Любимый и Пер смотрели на него с опаской.
Он оглядел нас и спросил:
– А где Фитц Чивэл? И Кеннитссон? Я обещал взять его, когда мы полетим мстить. Завтра мы отправимся в холмы отлавливать тех, кто сбежал. Ему понравится охота.
– Они оба погибли, – напряженным голосом сказал Любимый.
– О! Надеюсь, их убили не драконы. Если все-таки они, то примите мои извинения. Они, когда разозлятся, ничего не замечают.
Это небрежное извинение, похоже, огорошило Любимого.
– Нет, они умерли еще до появления драконов, – ответил он мрачно.
– А! Ну, хорошо. А то было бы очень неприятно, если бы виноваты оказались драконы. Жаль это слышать, конечно, и жаль, что принц Пиратских островов погиб. По-моему, он был совершенно очарован Хеби, и ей нравились его хвалы. Я тут недавно наткнулся на ваших, они сказали, что мы еще много людей потеряли и что юный Лант тоже погиб. Прискорбно. Он был отличный парень.
– Да, – тихо сказал Пер, и красный человек, похоже, наконец-то сообразил, как неуместно прозвучали его слова.
– Ладно, пойду поищу себе что-нибудь поесть. Хеби отсыпается, и у меня есть немного времени, чтобы позаботиться о себе. Скоро прибудет Проказница. Мы видели ее, когда летели сюда. Конечно, она и ее команда будут разочарованы, что опоздали на битву. – Он повернулся и пошел прочь так же внезапно, как и явился.
– Эй, красный! – окликнула его Штурман. – Останься и поешь с нами. И выпей за Кеннитссона, принца Пиратских островов!
Он обернулся, удивленно вытаращив мерцающие глаза:
– А мне будут здесь рады? И моему дракону?
– Сегодня ночью мы будем поминать погибших, – сказал Клеф.
Рапскаль медленно кивнул и вдруг широко ухмыльнулся:
– Сочтем за честь присоединиться к вам. Хеби наелась и спит. Но когда она проснется, я приведу ее. – Он повернулся и быстро ушел.
Остальные еще долго изумленно смотрели ему вслед, а я снова принялась за еду. К нам подошла Спарк с корзинкой, полной свежего лука и моркови.
– Собрала с грядки в одном огороде, – сказала она негромко и немного виновато. – От дома там мало что осталось, так что хозяева вряд ли вернутся. Как Эйсын?
– Намного лучше. Би умеет исцелять, прямо как ее отец. И Проказница уже плывет сюда. Так что скоро, наверное, мы отправимся домой, – рассказал ей Пер.
Она улыбнулась:
– Сплошь хорошие новости. – Но в голосе ее слышалась затаенная печаль. – Мне не терпится покинуть это место, – тихо добавила девушка.
– Как и нам всем, – согласился Любимый.
Это была странная ночь. Кто-то принес Брэшену пиво в миске. Он медленно прихлебывал напиток, но не отходил от сына. Рапскаль вернулся и привел с собой красную драконицу по имени Хеби. К моему удивлению, она оказалась застенчивой, держалась в стороне и совсем не разговаривала. Некоторые матросы напились и стали горланить песни о грабежах и плаваниях. Штурман тоже напилась и стала показывать, что ее татуировки на самом деле – карты гаваней и морских путей. Потом она решила показать Рапскалю большую татуировку на животе, и они ушли куда-то. Пер постелил мой кусок парусины с другой стороны костра, подальше от веселящихся матросов. Позже он пришел и сел рядом со мной, от него пахло пивом. Спарк тоже пришла и легла возле меня. Она тихо плакала в темноте.
Любимый сидел отдельно от нас. Я разглядывала его, когда засыпала. Моей последней мыслью, прежде чем я провалилась в сон, было: «Он так же одинок, как я».
Меня разбудило пение птиц. Я открыла глаза и увидела над собой ветки дерева и просвечивающее сквозь листву небо. Двалия! Меня всю передернуло от страха.
Но тут Пер сказал:
– Би? Ты заспалась. Будешь вставать?
Я медленно села. Пер был голый до пояса. Оказалось, он укрыл меня своей рубашкой. Я молча протянула ее ему. Он стал одеваться и рассказывать одновременно:
– Рано утром в гавань вошла Проказница. То есть не то чтобы вошла, скорее встала на якорь у входа. Тут для нее слишком мелко. Они прислали за нами шлюпку. Тот красный малый, Рапскаль, пролетая над ними, крикнул, что мы здесь. Они уже забрали на борт Эйсына. Очередь за нами.
Я огляделась, моргая.
– У нас осталась еда? – глупо спросила я.
– Да.
Хлеб засох, но Пер приберег для меня персик. Кусок хлеба он насадил на прутик, подогрел над тлеющими углями костра и обмакнул в масло. Было вкусно.
Вымыв руки и лицо, я сказала:
– Меня разбудили птицы. А у тебя правда есть синяя ворона? С несколькими красными перьями?
Мне казалось, что птица мне приснилась.
– Наверное, она улетела с драконами. Это они подарили ей такие цвета. Она от драконов без ума, – с грустью сказал он.
Я решила переменить тему:
– А кто такая Проказница и зачем она приплыла?
– Это живой корабль, каким был Совершенный. Она пришла следом за Рапскалем и драконами от острова Иных. Там тоже была битва, они убили всех Иных, потому что те похищали драконьи яйца или давали вылупиться из них змеям и ловили их, пока те были маленькие. А потом Проказница решила отправиться сюда, чтобы помочь Тинталье отомстить…
– Ясно, – сказала я, просто чтобы прервать его поток слов. В голове у меня пока не прояснилось, и я не могла усвоить столько новостей сразу.
Я встала и огляделась. Спарк вяло бродила по лагерю, словно искала, не нужно ли что-нибудь сделать. Глаза у нее были красные, уголки рта опущены. Больше никого не было.
– Любимый отправился с остальными на корабль?
– Нет. Он пошел в холмы, чтобы попробовать отыскать подземный ход. Он ходил туда и ночью, но не смог найти дверь. Поэтому он встал очень рано, едва рассвело, и ушел, чтобы попробовать снова.
– И он не разбудил меня и не взял с собой? – Во мне вспыхнула злость.
– Ни меня, ни Спарк он тоже не стал будить. Он попросил Ант сказать нам, когда уходил. – Пер нанизал еще хлеба на прутик, чтобы поджарить. – Думаю, ему надо было уйти одному, Би.
– А никто не подумал о том, что надо мне?
Я была в ярости. Гнев выплеснулся из меня могучей волной, как Сила, когда я ее не сдерживала. Как в ту ночь, когда в мои раны попало змеиное зелье.
– Би?.. – Пер на шаг отступил от меня.
И тут на краю лагеря показался Любимый. Он шел медленно, глядя в землю. Я не побежала к нему. Я крикнула:
– Ты видел его? Ты ушел без меня! – Я не смогла сдержать свою злость.
– Нет. – Голос его прозвучал глухо, как будто он смирился с поражением. – Я нашел вход в туннель. Но как я и боялся, во время прилива вода затопляет его до самого верха.
Я содрогнулась. Не хотелось думать, что тело моего отца плавает в холодной воде и рыбы объедают его.
– Он мертв. Я ведь говорила. Я чувствую.
Любимый не смотрел на меня. Будто через силу, он сказал:
– Спарк, Пер… Если хотите взять что-то с собой, собирайтесь. Я обещал Уинтроу, что ему не придется откладывать отплытие из-за меня. Наверное, шлюпка уже ждет нас.
Пер сложил фрукты на кусок парусины, связал в узел, закинул на плечо и сказал:
– Ну вот. Можно идти.
– Я ничего не возьму отсюда, – сказала Спарк.
Любимый посмотрел на меня. Я пожала плечами:
– Ничего. Ничего не возьму. Все оставлю тут.
– Я знаю, что он умер, – признал он упавшим голосом. И наконец повернулся ко мне. Веки его бледных глаз были красные. Вокруг рта залегли морщины. Он смотрел на меня. – Ты – все, что осталось мне от него.
Я произнесла очень тихо:
– Тогда у тебя не осталось ничего.
Глава 40Теплая вода
Сражайся со смертью до последнего вздоха – и останешься пусть безвестным, но героем.
Рыдай на пути во тьму – и твоим именем будут звать трусов.
– Умирать скучно, – заметил Ночной Волк.
Я вдохнул поглубже:
– Наверное, ты не принимаешь это так близко к сердцу, как я.
Звук собственного голоса показался мне странным. Пока вода поднималась, я думал, что утону, лежа на лестнице вниз головой, не в силах вытащить ноги из-под обломков. Смерть хуже трудно даже представить, но вода даже не замочила мои волосы. Хотя если бы она поднялась выше, я, возможно, поддался бы соблазну сделать несколько глотков. Ну и пусть она соленая, пить хочется невыносимо…
Уровень воды понижался. В этот раз прилив меня не утопил. Возможно, в следующий раз меня накроет. И может быть, я буду даже рад. Я ведь уже и не думал, что снова приду в себя в собственном теле и буду вынужден терпеть страдания. Нечестно как-то, что боль в зажатых под каменными плитами ногах не помогает забыть о голоде и жажде. Я обхватил себя руками – было холодно. Не настолько, чтобы замерзнуть до смерти, но достаточно, чтобы закоченеть и чувствовать себя несчастным.
Твоя смерть – тебе и решать, Маленький Брат. Когда ты гибнешь, тогда и я.
Зря ты не остался с Би.
Говорю же. Когда ты умираешь, умираю и я.
Вокруг было темно, хоть глаз коли. Или я ослеп, или ни единого луча света не просачивалось в эту часть подземного хода. Возможно, и то и другое, но я не жалел о том, что отдал Шуту свою телесную силу и зрение. Оставалось надеяться, что этого хватило, чтобы они успели миновать туннель и добраться до Совершенного. Что они уже поднялись на корабль, снялись с якоря, поставили паруса и ушли, не вспоминая лишний раз обо мне.