Я увел разговор прочь от Айсфира:
– Я не совсем понимаю тебя. Получается, в Кельсингре одни драконы старше других? Но я слышал, что все драконы вышли из коконов в один и тот же день.
Он снисходительно улыбнулся:
– Вы, чужеземцы, многого о наших драконах не понимаете. Драконы спариваются, самка откладывает яйцо, змея строит кокон – все это происходит не сразу, у людей может смениться поколение, а то и несколько. А если у морских змей выдается голодный год или бури уносят их далеко от родных берегов, может потребоваться еще больше времени, чтобы они вернулись и окуклились. Все змеи, которых Тинталья привела к берегу окукливания, выжили, когда разразилось неведомое бедствие в прошлом, но некоторые из них пробыли в море на много лет дольше, чем другие. Они оставались змеями с тех пор, как исчезли драконы, а когда драконы покинули этот мир, никто не знает. Мы с Хеби думаем, что она – младшая из всех змей, кто достиг реки Дождевых чащоб. Пусть у нее сохранилось мало воспоминаний предков, зато она помнит время перед самым исчезновением драконов.
Настало время задать самый важный вопрос:
– А Хеби помнит что-нибудь такое о Клерресе и Слугах, что пригодилось бы мне и помогло их уничтожить?
Он печально покачал головой:
– Она их ненавидит, но и боится тоже, а я не знаю больше ничего такого, чего бы она боялась. Она мечется, не знает, чего хочет. То требует, чтобы я призвал всех наших драконов на помощь в твоем деле, то говорит, что нам нельзя и близко подходить к этому месту. Если во сне к ней придет ясное воспоминание, может, она и решит сама отправиться туда и отомстить. – Рапскаль пожал плечами. – Но если это воспоминание слишком напугает ее, она может заречься приближаться к Клерресу.
Генерал резко встал, и я невольно отодвинулся назад вместе со стулом и весь напрягся. Рапскаль печально улыбнулся. Я и сам не коротышка, но даже если бы встал в полный рост, этот человек возвышался бы надо мной.
Однако он заговорил с почтительностью:
– Даже если моя драконица пока что не может собраться с духом, чтобы отомстить за свой род этим Слугам, я хочу перебить их сам. Ради нее. – Рапскаль взглянул мне прямо в глаза. – Я не стану извиняться за то, как обошелся с вами, когда вы явились в город. У меня были причины для подозрений, и я до сих пор не до конца верю в вашу историю. Никто не видел, как вы спускались с гор в Кельсингру. И вещей у вас слишком мало, чтобы вы могли их долго нести. Никто из вас не выглядел как путешественник, проделавший долгий путь по безлюдным местам. Я не мог не насторожиться. Мне казалось, только Старшие древних времен умели пользоваться стоячими камнями, чтобы попадать из одного места в другое.
Он умолк. Я не отвел взгляда, но и не сказал ничего. В его отливающих металлом глазах блеснул гнев.
– Ну хорошо. Не хочешь говорить, и ладно. Я разыскал тебя не потому, что сам хотел поговорить, а только ради Хеби. Она хотела, чтобы я помог вам. И поэтому, вопреки тому, что сам считаю правильным, по ее просьбе я дам вам это. Мне остается лишь положиться на то, что вы будете хранить этот дар в тайне от людей, Старших и драконов, пока не окажетесь очень далеко от Кельсингры. Не могу представить, зачем это вам. Коснувшись драконьего Серебра, леди Янтарь окунула пальцы в собственную смерть, а дотронувшись до тебя, передала ее и тебе. Я не завидую ни тебе, ни ей. Но желаю вам осуществить задуманное, прежде чем смерть доберется до вас.
С этими словами он потянулся к своему камзолу. Мои пальцы нащупали рукоять ножа, подаренного Риддлом, но то, что Рапскаль достал из-за пазухи, не было похоже на оружие в обычном понимании. Это была толстая трубка, и сначала я решил, что она выкована из металла, но потом заметил переливы Серебра внутри.
– До наших времен сохранилось не так много сосудов, которые использовали в своей работе мастера Серебра. Стекло очень толстое, стеклянная пробка тщательно притерта. И все-таки обращайтесь с ним крайне осторожно.
– Стеклянный сосуд, наполненный Серебром? Но зачем ты мне его показываешь?
Рапскаль положил трубку на стол; та покатилась, и он осторожно остановил ее. В толщину она была как рукоятка весла и удобно ложилась в руку. Генерал снова порылся за пазухой, достал второй такой же сосуд и положил рядом с первым. Стеклянные стенки тихо звякнули, соприкоснувшись; Серебро внутри закружилось, будто жир в кастрюле супа, который перемешали.
– Показываю? Нет. Я даю его тебе. После того что рассказала мне Хеби, я понял, что леди Янтарь задумала использовать Серебро против Слуг. Так что держи. Пусть оно будет вам оружием. Или источником магии. В общем, используйте как хотите. Это от Хеби, она дает его вам по доброй воле, потому что только дракон может поделиться Серебром.
В дверь постучали. Рапскаль схватил сосуды и сунул мне.
– Спрячь! – резко велел он.
Растерявшись от неожиданности, я подхватил сосуды и взял поудобнее. Они оказались теплые и гораздо тяжелее, чем я ожидал. Прятать мне их было особенно некуда, так что я просто сунул их за пазуху рубашки и сложил руки на груди, чтобы не было видно, как они выпирают. Тем временем Рапскаль подошел к двери и открыл ее.
– А… Это тебе принесли еду, – сказал он, пропуская в комнату слугу с подносом.
Тот потрясенно вытаращился на генерала, поспешил к столу и принялся расставлять блюда передо мной. Его лоб был покрыт чешуей, и скулы тоже. Губы были тонкие и жесткие, как у рыбы, а когда он чуть приоткрыл рот, я разглядел у него во рту плоский серый язык. И его глаза двигались как-то странно, когда он посмотрел на меня. Я отвел взгляд, прочитав в них безмолвную мольбу. Мне хотелось попросить у него прощения за то, что не могу помочь ему, но я боялся даже начинать этот разговор. Сгорая со стыда, я лишь тихо поблагодарил слугу. Он молча кивнул и направился к двери, скользнув взглядом по Рапскалю. Скоро о моем госте станет известно в кухнях, а уж оттуда новость разлетится, как это бывает со всеми сплетнями.
– Поешь со мной? – спросил я Рапскаля.
Он покачал головой:
– Нет. Думаю, через несколько минут в эту дверь ворвется один или несколько твоих спутников, чтобы убедиться, что я не причинил тебе вреда. А жаль. Я так хотел узнать, как вы ходите сквозь стоячие камни. И почему, по словам Хеби, от тебя пахнет так, будто ты в родстве с драконом, но она этого дракона не знает. Думаю, и мне есть что рассказать интересного для тебя. – Генерал тяжело вздохнул. – Мы многое теряем из-за того, что не верим друг другу. Прощай, принц Фитц Чивэл Видящий. Надеюсь, союз в делах торговли и магии, который ты предложил заключить, сложится во благо. Надеюсь, это не приведет к войне.
И с этими зловещими словами он ушел.
Едва за ним закрылась дверь, я встал, чтобы сложить сосуды с Серебром в свой заплечный мешок. Задумчиво взвесил каждый в руке, постучал пальцем по стеклянной стенке, посмотрел, как клубится внутри Серебро. Тщательно изучил обе пробки. Они сидели очень туго и на ощупь казались липкими, словно их обмакнули в смолу для пущей надежности. Засунув каждый сосуд в толстый носок, я подогнул края, положил оба носка в теплую шерстяную шапку и спрятал на самое дно мешка. Стекло выглядело толстым и прочным, но я не хотел рисковать. Я собирался в точности последовать наказу Рапскаля: не говорить никому об этом подарке. Никому, и в последнюю очередь – Шуту. Неизвестно, зачем Янтарь понадобилось Серебро. Пока она не соизволит поделиться своими замыслами, я не позволю ей им распоряжаться. Меня насторожило то, что она посеребрила свои пальцы, и до сих пор было не ясно, как относиться к тому, что на моем запястье вновь появились серебряные отпечатки. Я вздохнул. Это ведь разумное решение, так почему же чувствую себя таким виноватым? Даже хуже. Предателем и обманщиком.
Остальные гурьбой влетели в комнаты ближе к вечеру и засыпали меня рассказами о городе. Они побывали в старом саду, где когда-то выращивали деревья. Те давно погибли, но сохранились статуи, медленно изменявшие позы, и фонтан, в журчании которого слышались радостные голоса детей. Лант и Спарк заметили тени Элдерлингов, скользившие среди призрачных зеленых деревьев и лоз. Янтарь кивала, когда они рассказывали об этом, а вот Персивиранс дулся.
– Почему я ничего не вижу и не слышу? – сердито спросил он. – Даже Янтарь слышит их шепот. А когда мимо пролетают драконы, все говорят, будто понимают, о чем они трубят друг другу – в основном, ругаются и отстаивают свои охотничьи угодья. Но я слышу только рев – похоже на то, как ревут лоси, когда у них гон. – Его голос звучал возмущенно, почти зло.
– Мне жаль, что ты не видишь и не слышишь того, что видим и слышим мы, – тихо промолвила Спарк.
– Но почему я не могу? – спросил Пер у меня.
– Точно не знаю. Но мне кажется, это дается или не дается человеку от рождения. У кого-то есть природное сродство с магией, будь то Сила или Дар. Если так, они могу развить в себе способность управлять ею. Это как овчарки от рождения знают, как гуртовать овец, а гончие умеют идти по следу даже прежде, чем их обучат охотиться.
– Но собаку можно научить пасти или охотиться, даже если она не той породы. А вы не могли бы научить меня видеть и слышать то же, что и остальные?
– Боюсь, что нет.
Пер покосился на Спарк, и мне померещилось в этом взгляде то ли соперничество, то ли просто желание ощутить то же, что и она.
Лант тихо сказал:
– Я вижу и слышу гораздо меньше, чем остальные.
– Но я-то не улавливаю вообще ничего! – выпалил мальчишка.
– Возможно, это не недостаток, а благословение. Считай, что у тебя есть броня против магии. Это благодаря ей ты сумел противостоять побуждению присоединиться к остальным на подъездной дороге в ту ночь, когда на Ивовый Лес напали. Это благодаря ей ты сумел помочь Би как можно дольше прятаться и попытаться сбежать. Твоя невосприимчивость к Силе и магии Кельсингры – не только слабость, но и защита.
Я надеялся этим утешить парня, но напрасно.