е руку для пожатия:
– Не слушай его, господин мой. Хотя в моей племяннице «нрав Вестритов», как мы это называем, проявился куда больше положенного.
Мы пожали друг другу руки, и мозоли на ее ладони царапнули о мои. Когда она улыбалась, от уголков ее глаз разбегались лучики морщинок. Черные волосы с седыми прядями были зачесаны назад и заплетены в тугую косу, свободно спадавшую на спину. Хватка у Альтии была по-мужски крепкой. Я почувствовал, что она изучает меня так же внимательно, как я – ее.
Альтия снова села и сказала:
– Что ж… Странное удовольствие принимать на борту человека с лицом моего корабля, хотя для тебя-то, конечно, все наоборот. Садись же к столу, выпей с нами кофе и расскажи, каково это – увидеть носовое изваяние с лицом человека, которому Янтарь отдала свое сердце.
Повисшее после этого заявления неловкое молчание было наполнено еле слышными звуками. Я готов был поклясться, что слышал, как у Ланта перехватило дыхание, и в прямом смысле кожей чувствовал, как вытаращились на меня Спарк и Пер.
Я поспешно увильнул от ответа, солгав:
– Кофе будет очень кстати, спасибо! Хоть сейчас и весна, речной ветер пробирает до костей.
Альтия усмехнулась:
– Так ты не знал, что она вырезала лицо кораблю по твоему образу и подобию, да?
Кажется, у меня завелась вредная привычка говорить правду. Что бы сказал об этом Чейд?
Я смущенно улыбнулся и признался:
– Да, до самого недавнего времени.
– Са милостивая… – пробормотала Альтия.
И тут Брэшен громко расхохотался, не в силах больше сдерживать смех. За спиной у меня кто-то тихо вскрикнул, и, обернувшись, я увидел, что в каюту вошла Элис.
– Ох, чего только не вытворяют наши женщины! – воскликнул Брэшен. Он подошел и хлопнул меня по спине. – Садись, садись, и Альтия нальет нам кофе. У нас и бренди имеется, чтобы согреться еще вернее! Элис! Лорд Лант, не угодно ли присоединиться? А если я приглашу ваших слуг сесть с нами за стол, это будет не слишком неприлично? Если заметите, что с моими манерами что-то не так, сразу говорите.
– В плавании не до тонкостей этикета. Персивиранс и Спарк, не хотите ли выпить с нами кофе?
Персивиранс непроизвольно сморщился, прежде чем взял себя в руки:
– Нет, господин, хотя все равно спасибо. Я бы лучше походил по кораблю, если можно.
– Можно! – хором отозвались Альтия и Брэшен.
Тут Брэшен спохватился и посмотрел на меня:
– Если, конечно, твой господин не против.
– Конечно не против. Пер, если кто-то велит тебе убираться с дороги, живо отпрыгивай.
– Хорошо!
Он был уже на полпути к выходу, когда Спарк робко проговорила:
– Я бы хотела…
Она запнулась и покраснела.
Все уставились на нее.
Элис улыбнулась:
– Ну же, говори, милая.
Та открыла рот и произнесла придушенно:
– Мне нужно разложить вещи леди Янтарь.
– О, – откликнулась Элис, – ты можешь пойти с Пером и осмотреть корабль. Нет ничего дурного в том, что это тебе интересно. Последнее время от Дождевых чащоб до Удачного женщины живут и действуют на равных с мужчинами. Пусть даже кое-кто порой об этом забывает. – Элис улыбнулась мне. – Когда ты был занят другими делами, Спарк много расспрашивала меня и Беллин о Смоляном. Она быстро учится, и, уверяю тебя, девочке только на пользу знать что-то, кроме лент и шитья.
Я вступился за родные обычаи:
– Поверьте, мы в Шести Герцогствах ни в чем не ограничиваем женщин. У нас девушка может выбрать себе любое дело по душе – стать менестрелем, стражницей, писцом или охотницей.
К Спарк вернулся дар речи:
– Я хотела не попросить разрешения осмотреть корабль… то есть да, и это тоже, но на самом деле я хочу спросить, не оскорбит ли вас, если во время плавания я буду носить штаны? Понимаете, мне бы тоже хотелось карабкаться на мачты, а в юбках даже по веревочной лестнице подняться нелегко.
На лице Пера промелькнуло необычное выражение. Он застыл, уже взявшись за ручку двери, и обернулся к Спарк с таким видом, будто она вдруг превратилась в кошку.
Альтия встала и отряхнула руки о штанины своих поношенных брюк:
– Думаю, у нас на борту найдется какая-нибудь мальчишеская одежда для тебя.
Спарк усмехнулась, и я узнал усмешку Эша.
– У меня есть свои! Если никто не против, чтобы я носила их.
– Да никто даже и не заметит! Ума не приложу, как Элис умудряется всегда оставаться элегантной дамой в красивых юбках. – Альтия улыбнулась подруге и кивнула Спарк. – Беги поищи, во что переодеться. Все ваши вещи должны уже лежать в отведенных вам каютах. Наш корабль больше Смоляного, но он создан для перевозки грузов, а не пассажиров. Я отвела принцу Фитцу Чивэлу Видящему и леди Янтарь ту самую комнату, где мы когда-то жили с ней и Йек. Лорд Лант, Клеф предлагает тебе поселиться у него. Он уступил тебе койку, а для него мы подвесим гамак. Пера мы разместим с матросами в трюме. – Она с извиняющимся видом посмотрела на меня. – Ваша служанка пока будет спать в той же каюте, что и вы с Янтарь, но…
– На самом деле, меня вполне устроит гамак под палубой рядом с Пером. Все лучше, чем спать на открытой палубе.
– О, зачем же! Ни к чему разлучать тебя с твоей госпожой! – Это был Брэшен.
Снова повисло неловкое молчание. Я пытался подобрать слова, но тут раздался рев, от которого содрогнулись доски палубы:
– Аль-ти-я!!!
– Совершенный, – сказала она, хотя мы и так это сразу поняли. – Пойду узнаю, что ему нужно. Не ждите меня, угощайтесь кофе и кексами. Брэшен, ты ведь покажешь гостям их каюты?
– А нам, боюсь, уже пора, – проговорила Элис, положив руку на предплечье Лефтрина. – Надо присмотреть за грузом: сосчитать его, когда будут заносить на борт, и проследить, чтобы уложили, как Лефтрин считает правильным. Груз нежный, задерживаться нельзя: саженцы фруктовых деревьев из Удачного в мешках с землей, утята и гусята. Боюсь, мы еще пожалеем, что взяли их на борт, но вряд ли они окажутся хуже, чем овцы. Счастливого пути! Рады были встрече!
Они торопливо попрощались и отправились на причал.
Когда Альтия ушла, Брэшен негромко сказал:
– Наш корабль последнее время не в духе. Мой сын сейчас служит на Проказнице, фамильном живом корабле Вестритов. Совершенный страшно по нему скучает. Иногда он прямо будто капризный ребенок. Если он наговорит вам чего-нибудь странного, сообщите мне.
У него был встревоженный вид, и я не без труда скрыл собственное волнение при мысли, какие неприятности может устроить живой корабль.
Избегая смотреть мне в глаза, Брэшен сказал:
– Давайте я вам покажу корабль. В этом кофейнике кофе не остынет.
Он первым вышел из каюты, Лант за его спиной поймал мой взгляд и вопросительно поднял брови. Я пожал плечами в ответ.
Пера Брэшен поручил заботам Клефа – матроса со старой рабской татуировкой у носа и длинной просмоленной косицей на затылке.
– Твой вещи внизу, – сказал он Перу с чуть заметным отзвуком старого акцента.
Они пошли прочь вместе, и я улыбнулся, заметив, что Пер, сам о том не подозревая, старается идти вразвалочку, как матрос. Лант пошел за ними. Брэшен отвел меня и Спарк в каюту, заваленную вещами Янтарь и Спарк. Мои собственные скромные мешки затерялись среди их пухлых тюков. Неужели они пополнили гардероб в Кельсингре? А как же мы будем тащить такой груз, когда придется обходиться собственными силами? Мой меньший мешок, тот, где хранились тетради Би и свечи Молли, благополучно перекочевал на Совершенного. Там же лежал и огневой кирпич Элдерлингов. Я взвесил мешок на руке и убедился, что под тщательно уложенными взрывчатыми горшками Чейда лежат, завернутые в мою рубашку, два флакона Силы. Браслет с кристаллами огня забрала Янтарь.
Спарк бросилась к одному из тюков и зарылась в него, как собака, вспомнившая о припрятанной косточке. Мы оставили ее в каюте и направились на палубу, к носовой ее части.
Пока мы шли, Брэшен знакомил меня с матросами. Они приветливо кивали или улыбались в ответ, не отвлекаясь от своих дел. Килт, Корд, Тван, Хафф, Ант, Йок, Сайпрос… Я запоминал имена, стараясь одновременно запомнить и лица. Ант наше приветствие застало на полпути на верхушку мачты, и мое сердце упало, когда она радостно помахала мне в ответ обеими руками. Трелла это не обрадовало.
– Одна рука – для себя, другая – для корабля! – крикнул он. – Не смей попусту рисковать у меня на корабле! Или отправишься прямиком на дерево, откуда пришла!
– Кэп! – отозвалась та и полезла выше на мачту, словно белка, испугавшаяся собачьего лая.
Трелл закатил глаза:
– Если она доживет до зрелых лет, из нее выйдет отличный матрос. Но она не знает, что такое страх, и это может ее погубить. – Он махнул рукой в сторону Трехога. – Тем, кто вырос там, мачты корабля кажутся невысокими.
Я проследил направление его жеста. И правда, рядом с исполинскими деревьями, на которых расположился Трехог, мачты Совершенного выглядели игрушечными. По качающимся, переплетающимся ветвям спешили толпы людей, словно по улицам обычного многолюдного города. Повсюду виднелись признаки человеческого жилья. Вон вывеска таверны, а вон другая, предлагающая все виды плетения из прутьев. Я слышал, что жители Дождевых чащоб носят вуали, и некоторые прохожие и впрямь скрывали лица, а другие открыто щеголяли чешуей и наростами. Для подъема на верхние ярусы использовалась плетеная корзина, однако многие предпочитали спускаться и подниматься пешком по лестнице, вьющейся вокруг ствола. Тут я спохватился, что засмотрелся на город, а Брэшен ждет меня.
– Ты вырос здесь? – спросил я его.
– Здесь? О нет. Я родился в Удачном, как и все мои предки. Я ведь из старинного и славного торгового семейства. Правда, я в нем паршивая овца и наследство мне не светит. Вот почему я хожу капитаном на живом корабле, вместо того чтобы приумножать семейное состояние.
– Со мной почти та же история, – сказал я. – Пусть Янтарь и зовет меня принцем, мое имя не врет: «Фитц» означает бастард, внебрачный сын. Так что хоть я и Видящий, но никакой не принц.