Капитан Совершенного смотрел себе под ноги, на доски палубы:
– Нет. На самом деле не думаю. Хотя я был моложе, когда отец вышвырнул меня из дома, а моего брата назначил наследником. Найти свой путь в жизни оказалось нелегко. Но я нашел его. Для сына Кеннита тоже еще не поздно. – Он тяжело вздохнул. – Но как же не хочется с ним возиться…
Соркор взглянул на луну, ее свет упал ему на лицо. Лоб старика был наморщен, губы задумчиво поджаты. Помолчав, он сердито сказал:
– Но корабль прав. Кеннитссон должен отправиться с вами. Это первая и последняя возможность для него хлебнуть соленого ветра на этой палубе. Познать корабль, который сделал его отца таким, каким тот был. – Он посмотрел прямо в глаза опешившему Брэшену. – Тебе придется взять его.
– Что? – заикнулся было Уинтроу, но Соркор взмахом узловатой руки заставил его замолчать.
Старик прокашлялся:
– Я не справился с воспитанием этого мальчишки. Пока он был мал, я просто радовался, что нам хоть что-то осталось от Кеннита. Души в нем не чаял, пылинки сдувал. Я так защищал его, что он не набил собственных шишек и не понял, как это бывает больно. – Он покачал головой. – А мать до сих пор носится с ним, балует его. Но виновата не только она. Я хотел, чтобы он вырос принцем. Хотел, чтобы он ходил нарядный, не пачкал рук. Хотел, чтобы у него было все то, о чем так мечтал для него отец. Чтобы он вырос таким, каким его хотел видеть отец. – Соркор снова покачал головой. – Но вышло почему-то совсем не так…
– У него не было нужды становиться мужчиной, – спокойно сказал Брэшен.
Это прозвучало бы грубо, не будь его голос таким ровным.
– Может, в море, когда рядом не будет матери, ему придется им стать? – предположил Соркор.
Тут вдруг вперед решительно вышла Альтия и остановилась, переводя требовательный взгляд с Соркора на Уинтроу и обратно:
– Я не хочу, чтобы он плыл с нами. Мне и без него забот хватает. Я весьма смутно представляю себе, куда мы направляемся, и вообще не представляю, как нас там встретят. И сколько времени займет небольшое дельце Янтарь, и когда мы вернемся. Возможно, тебе забыли сказать, Соркор, но, вообще-то, мы идем мстить и убивать. И возможно, нам придется спасаться бегством. Возможно, мы погибнем. Я не собираюсь отвечать за удобство и благополучие принца Пиратских островов и уж тем более за то, чтобы он остался в живых.
– Об этом позабочусь я, – раздался голос.
Это Совершенный вмешался в разговор. Мы все не только услышали, но и ощутили его слова. Они раскатились по его корпусу и балкам – не криком, но непререкаемым утверждением. Лично мне совершенно не хотелось новых попутчиков, и уж подавно мне не хотелось путешествовать с избалованным принцем. Поэтому я набрал побольше воздуха, чтобы высказаться, но Янтарь крепко сжала мое запястье.
– Тсс, – шикнула она. – Как говорят в Калсиде, твоей собаки в этой сваре нет.
С тех самых пор, как мы поднялись на борт Совершенного, я чувствовал, как мои планы идут прахом и кто-то другой берет дело в свои руки. В который уже раз я пожалел, что не вышло отправиться в путь одному и налегке.
– В нашу каюту, – напряженным голосом приказал Брэшен. Он перевел взгляд на нас. – За мной. – Потом покосился на команду и добавил: – Возвращайтесь к своим обязанностям. Пожалуйста.
Я понял, что последнее слово он добавил из уважения к матросам, решившим остаться на корабле. Таких было немного. Если мы когда-нибудь все же отправимся в путь – во что мне верилось все меньше, – на борту и правда будет лишь костяк команды.
Голос Совершенного разнесся над спящей гаванью:
– Я получу то, чего хочу, Брэшен! Так и знай!
– О, не сомневаюсь, – с горечью отозвался тот.
Альтия уже повернулась, чтобы идти, а теперь и Брэшен двинулся на корму, уводя всех нас.
Капитанская каюта была просторным помещением, но никак не предназначалась для того, чтобы туда набилось столько народу. Я помог Янтарь сесть и встал позади нее, положив руки на спинку ее стула. Я нарочно выбрал для нее такое место за столом, чтобы можно было видеть всех собравшихся.
Соркор весь состоял из противоречий. Я пришел к выводу, что он успел немало повидать в жизни, но в последние годы осел на берегу. Он был одет как небогатый аристократ, но шрамы на лице и мозоли на руках выдавали бывалого бойца и моряка. Сабля у него на боку была великолепным и опаснейшим клинком. Кое-что в покрое его наряда и выборе украшений говорило о том, что этот человек когда-то жил в бедности, а потом вдруг у него появилась возможность носить одежду из роскошных тканей и золото. На ком-то другом такой наряд был бы смешон. На нем он выглядел заслуженным.
Брэшен с громким стуком поставил на стол две бутылки – бренди и ром. Тут же звякнули чашки, которые достала Альтия.
– Выбирайте и наливайте себе сами, – устало сказала она и тяжело опустилась на стул.
На миг она спрятала лицо в ладонях, поставив локти на стол. Но потом Брэшен сел рядом, обнял ее за плечи, и Альтия выпрямилась, вскинула голову. В глазах ее застыла покорность судьбе.
Первым заговорил Уинтроу:
– Королеве Этте все это не понравится. Она и без того встревожилась, услышав, что ее сборщик привел живой корабль, не уплативший пошлину. Такого попросту не бывает. Старинные семейства знают все о пошлинах и стараются избегать задержек и штрафов, которые неизбежно ждут тех, кто не платит сборщикам. Как только я узнал, что это Совершенный, я немедленно явился к королеве. Она испугалась… – Он запнулся и поправился: – Она сочла, что будет лучше, если местонахождение принца будет точно установлено и его знакомство с отчим кораблем пройдет, так сказать, под присмотром. – Он покосился на Соркора.
– Он молодой человек! – принялся защищаться тот. – Должно быть, он проведал о том, что мне поручено, и умудрился удрать. Думаю, подкупил стражу, чтобы отвернулась. Кто-то у меня поутру получит плетей… И вот мы имеем то, что имеем. Что дальше?
Тут раздался женский голос, властный и гневный:
– Поднимаюсь на борт!
Уинтроу и Соркор переглянулись.
– Королева Этта… умеет действовать сообразно обстоятельствам, – сказал адмирал.
Соркор фыркнул и пояснил Брэшену:
– Если по-простому, это означает, что она может явиться и с саблей наголо. Будьте осторожны и не делайте резких движений.
Он снял с головы шляпу, и я обратил внимание, как он привычно подобрался, будто перед дракой.
Брэшен шагнул к двери и встал между ней и Альтией, словно пытаясь защитить жену, но она, сверкнув темными глазами, поднялась на ноги и встала рядом с ним.
До нас снова донесся голос королевы Этты:
– Прочь с дороги! Я ведь говорила, ты мне в этом деле без надобности! Ты позоришь меня, и первый министр об этом непременно узнает! Моя воля превыше любых приказов! Можешь ждать в лодке, если уж тебе так велено, но уйди с дороги!
– Это она избавилась от стражника, которому я приказал сопровождать ее, – безмятежно заметил Уинтроу.
А в следующее мгновение на пороге капитанской каюты появилась удивительная женщина. Высокая, с угловатыми чертами. Не красавица, но яркая и запоминающаяся. Блестящие черные локоны водопадом спускались на широкие плечи. Из-под алого жакета у воротника и манжет выбивались черные кружева блузы. В ушах покачивались золотые кольца. А на шее, у самого горла, поверх кружев, она носила странное украшение – вырезанное из дерева лицо. Кеннит? Если так, то сын пошел весь в отца. На широком черном поясе, отделанном серебром, висел клинок, но королева и не думала вынимать его из ножен. Рука ее лежала на ремне, слегка касаясь узорчатой рукояти оружия тыльной стороной пальцев.
Окинув нас взглядом острее любого клинка, она резко спросила:
– Что замышляете?
Уинтроу слегка поклонился ей:
– Недоброе, разумеется. И будем рады, если ты к нам присоединишься. Мы как раз обсуждали твоего своенравного и довольно-таки избалованного наследника. Он только что познакомился со своенравным и довольно-таки избалованным кораблем своего отца. Похоже, они сговорились отправиться в плавание к месту под названием Клеррес. Как мне сообщили, целью этого похода является месть обитателям тамошнего монастыря за похищение и убийство ребенка. По окончании же миссии корабль волшебным образом превратится в двух драконов.
Этта застыла, приоткрыв от изумления рот. Уинтроу же обратился к Альтии:
– Я ведь в целом правильно все изложил?
Альтия пожала плечами:
– Достаточно близко.
И женщины обменялись ледяными взглядами.
Королева Этта ничего не сказала.
Уинтроу осторожно спросил ее:
– А представители островов Пряностей?..
– Там хватает желающих облегчить их кошельки за карточным столом. Я присоединюсь к ним позже, а может, и нет. Меня они сейчас мало волнуют. – Она гневно уставилась на Альтию и Брэшена. – Зачем вы привели сюда этот корабль? Что вам нужно от нас? Или от Кеннитссона? Мой сын никуда не поплывет! Он наследник престола нашего королевства и нужен здесь! Вообще-то, он сейчас должен был веселиться с купцами, прибывшими с островов Пряностей, и своей возможной невестой, а не планировать путешествия. – Она обвела всех нас неприязненным взглядом. – И какую бы месть вы ни задумали, нас это не касается. Так зачем вы явились сюда? Что за раздоры хотите посеять? Зачем привели этот корабль, с его-то дурной славой, в нашу гавань? Он же только несчастья приносит! Я так хотела, чтобы мой сын никогда не ступил на его палубу!
– В этом наши желания совпадали, – тихо сказала Альтия.
Я заметил, что пиратской королеве нелегко было заставить себя посмотреть ей в глаза.
– Но причины хотеть этого у нас были разные, – напряженным голосом сказала Этта. – Мой сын грезил этим кораблем с тех самых пор, как подрос достаточно, чтобы узнать, как умер его отец. Последняя кровь, пролитая Кеннитом, впиталась в эту палубу. Его память, его… жизнь… ушла в нее. Корабль поглотил его. И с того дня, как мой сын узнал об этом, его манит этот корабль. Он всегда мечтал увидеть его, подняться на борт… Потому что надеялся поговорить с отцом. Мы снова и снова втолковывали ему, что Совершенный – не его отец. Кеннит стал лишь частицей той жизни, что наполняет корабль. Но это так трудно объяснить…