– Это займет дни! – возразил Коултри.
– Поскольку не ты будешь заниматься этой работой, почему тебя это заботит? – ответил Феллоуди. Более тихим голосом он добавил: – Будто ты можешь понять сны, никогда не имевши собственных.
– Ты думаешь, я глухой? – гневно спросил Коултри.
Феллоуди улыбнулся ему и ответил:
– Конечно, нет. Ты просто слеп к будущему.
– Довольно! – оборвала их Капра. Она взглянула на меня, и я отвела взгляд. Я боялась, что она посмотрит мне в глаза. Нечто в ее взгляде казалось злорадством, как будто она хранила некоторые знания при себе. – Симфи, я предлагаю держать ее в верхних камерах. В сохранности. Здоровой. Возможно, она всего лишь светловолосое дитя чернорабочих, украденное из дома Фитца Чивэла. Двалия не дала нам никаких доказательств того, что она иная. Если бы она действительно была из рода Любимого, ей бы сейчас снились сны, и Двалия предложила бы нам записи ее снов в качестве доказательства ее ценности. Я подозреваю, она не что иное, как уловка, повод для оправдания потерь Двалии.
– Тогда почему бы не оставить ее со мной? – потребовала Симфи. – Я могла бы использовать еще одну служанку.
Взгляд Капры был убийственным:
– Уловку можно использовать не раз, дорогая девочка. Двалия утверждает, что Любимый мертв. Она ничего не сказала о Фитце Чивэле, его Изменяющем. Если этот ребенок его или имеет значение для него, нам придется снова иметь дело с Нежданным Сыном. Настоящим. Тем, который помогал Любимому помешать нам. Таким образом, она должна быть в заключении, пока мы не определим, есть ли вообще какая-нибудь правда в рассказе Двалии. До тех пор, пока мы не добьемся всей правды как от Двалии, так и от того монстра, которого она взрастила.
– Я не думаю, что это необходимо. Что ты…
– Или мне придется их всех убить. Как я и должна была поступить с Любимым, – перебила ее Капра.
Мое сердце билось от их слов так сильно, что показалось, будто все мое тело содрогается ему в такт.
Повисло молчание. Коултри сказал:
– Какое ты имеешь право диктовать нам? Нас Четверо.
– Я имею право своих лет. Моего опыта. Моей мудрости. И поскольку вы действовали за моей спиной, позволив Любимому «сбежать», я думаю, что сейчас настала моя очередь принять решение, без учета вашего мнения! – она сделала паузу, в ее рыбьих глазах светилось удовлетворение. – О, отворачивайся и притворяйся, что можешь обмануть меня! Устроили такой балаган! Вы думаете, я не знаю, что вы расходовали деньги и ресурсы на Двалию? Вы думаете, что я не знаю о сообщениях птичьей почтой, которые она отправляла вам? – она покачала головой, удивляясь их наивности, и ее улыбка смотрелась ужасно. – Вы забыли, кто видит сны лучше, глубже и дольше, чем кто-либо из вас или ваших выведенных Белых! Вы думали, что сохранили в тайне от меня свои секреты, однако те сны, которые я утаила от вас, уравновесили это в той же мере! В то время как вы потакали бесперспективному поиску Двалии, стремящейся к реваншу, вы проигнорировали нашу куда большую проблему. Не ребенок, который может быть или не быть Белой крови, но проклятые драконы. Все, что мы пытались предотвратить, произошло. Драконы снова свободны, а те лурики, которые остались у нас, видят мрачные видения о волках, сыновьях и драконах. Нам оставалось лишь пальцами щелкнуть, чтобы навсегда покончить с ними! Но драконы не прощают. И не забывают. Но, судя по всему, вы трое упускаете, что, прежде всего, драконы не забывают о причиненном им ущербе! Пришло время перестать играть здесь в мелкую политику и посмотреть в будущее. Любимый расколол фундамент наших знаний, но мы восстанавливаем его с новыми видениями и пророчествами. Мы можем вернуть штурвал обратно и направить мир к своей выгоде. Но все это закончится, как только мы поднимем глаза и увидим крылья в небе над Клерресом.
В наступившей тишине я медленно поднялась на ноги. Мне было стыдно за мокрые штаны. Они липли ко мне, уже холодные. Я прижала свой маленький сверток к груди и позволила слезам подступить к глазам. Я успела сплести жалкий щит лжи. Я смела надеяться, что он будет работать.
– Я хочу домой. Пожалуйста. Я ничего не понимаю. Я просто хочу домой.
Их взгляды обратились на меня, в разной мере удивленные и осуждающие. Я заставила нижнюю губу дрожать. Симфи, прекрасная молодая женщина, сказала строго:
– Ты не говоришь ни с кем из нас, пока тебе не скажут. Это понятно?
Я потупила взгляд. Сработает ли это?
– Да, мэм. Двалия велела мне не разговаривать с вами. Мне полагалось бы помнить.
Я держала голову опущенной, но пыталась смотреть на них сквозь ресницы. Симфи выглядела смущенной. Я отважилась заговорить самым детским голосом, который могла изобразить:
– Двалия говорила, что мы поговорим с Симфи наедине. Или с Феллоуди. Она научила говорить о снах. Хотите услышать их сейчас?
Симфи, видимо, подала сигнал, которого я не заметила. Стражник махом ноги подсек меня, свалив на пол. Я сильно ударилась локтем о пол, боль пронзила мне руку и плечо. Я схватилась за него и свернулась калачиком.
– В клетку, – холодно предложила Симфи. – На нижнем уровне. Увести ее сейчас же.
И опять меня ухватили сзади за рубашку и поволокли, как мешок. Я обхватила свой узелок с одеждой, надеясь, что это убережет меня от удара, которого я ожидала. Пальцы моих ног едва касались пола, когда охранники тащили меня к высоким дверям. Позади я услышала, как Симфи заявила:
– Я предлагаю собраться сегодня вечером. Мы поговорим, и тогда вместе пойдем посмотреть, что она скажет. До тех пор никто не должен навещать ее. Никто.
Старая женщина рассмеялась:
– О, дорогая маленькая Симфи. Она начала раскрывать свои секреты? Ты действительно верила в то, что я еще не знала...
Двери захлопнулись на ее словах. Воротник врезался мне в горло. Я схватила его обеими руками.
– Дай ей дышать, – сказал охранник, который не держал меня, и я внезапно упала на пол. Я растянулась там, задыхаясь. Я чувствовала от обоих запах крови Двалии и чеснока. Одному из них явно нужна была ванна. Плохо.
– Вставай, – сказал он, и толкнул меня ногой, обутой в сандалию. Я повиновалась, но медленно. В коридоре были люди, которые смотрели на нас. Я посмотрела вниз. Пятна крови на полу. Они принесли Двалию сюда. Они собирались посадить меня в клетку рядом с ней. С ней? Ужас сковал меня.
– Пойдешь сама или потащим, – сказал тот же охранник.
– Пойду, – сказала я, чуть дыша. Будет ли у меня шанс вырваться на свободу и бежать? Куда бежать?
Затем, позади нас, я услышала зов:
– Стража, подождите! - Это был Феллоуди. – Было решено, что мы будем держать ее на верхнем уровне, за Замком Четырех. Отведите ее туда. Мы скоро к вам присоединимся.
– Повинуемся, – сказал один из охранников. Тот, кто поймал меня за воротник, дал мне пинка. Я проходила мимо хорошо одетых людей, которые поворачивались поглазеть, как меня гнали вперед. Дверь с одной стороны открылась, и я увидела красивый танцевальный зал. Две девочки моего возраста, одетые в кружева и сопровождаемые слугами, с любопытством смотрели, проходя мимо нас, и охранники ускорили шаг, чтобы убрать меня от них с глаз долой.
Первый лестничный пролет поднимался по широкой спирали. Мои стражи не остановились на лестничной площадке, и хотя я тяжело дышала и к тому времени меня уже подташнивало, я поднялась вместе с ними вверх по второму лестничному маршу, а затем пошла по коридору, обшитому коричневыми панелями. Через равные промежутки из стен выступали полки, на каждой из которых стояла толстая лампа, напоминающая чайник. Не было окон, чтобы пропускать свет, но по обеим сторонам коридора, застеленного ковром, были двери. Мы прошли через вечный мрак. Горящее масло пахло сосновым лесом.
Мы миновали открытую дверь, и я мельком увидела комнату, уставленную рядами маленьких прямоугольных полок с торчащими из них свитками. Они располагались от пола до потолка, и это напомнило мне пчелиные соты или камеры в осином бумажном гнезде. За длинными столами люди сидели со свитками, развернутыми и прижатыми, лежащими рядом с пачками бумаги, чернильницами и подставками для перьев. Я хотела все рассмотреть, но как только пошла медленнее, один из охранников ударил меня по затылку.
– Идешь сама! – напомнил он мне, и я пошла.
Мы прошли еще один зал, полный столов, стены его были уставлены книгами, а не свитками. Писцы подняли глаза от страниц и уставились на нас. Я не видела окон, но квадраты света отсвечивали от каменной кладки. Я такого никогда не видела. Некоторые были ненамного старше меня, а другие – старше моего отца. Их одежды были насыщенно зелеными. Они не были Белыми, и я догадалась, что это Служители Белых. Никто не заговорил, пока мы проходили, хотя я чувствовала их любопытные взгляды.
В конце коридора была дверь и еще один ряд ступеней. Они были поуже и круче, и я приложила все силы, продолжая идти. Наверху я обернулась назад. Один из стражников отвернулся от моего взгляда. Другой никогда и не встречал его. Он стучал в дверь с маленьким зарешеченным окошком, пока не подошла женщина с темными волосами и карими глазами и не посмотрела сквозь решетку.
– Что там? – спросила она требовательно.
– Замок Четырех, – сказал один из них.
– Для кого? – она подняла брови.
Он указал вниз. Она встала на цыпочки, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.
– О, – сказала она. – Очень хорошо.
Я видела ее замешательство, но она отперла дверь, и мы вошли в очень маленькую комнату. Она отвернулась от нас и открыла вторую дверь. Пролился яркий солнечный свет, и она вывела нас на ровную, открытую площадь. Я заморгала, а затем прикрыла от солнца рукой глаза. Свет отражался на меня от белого пола. Я прищурилась. Это была большая площадь, обнесенная высокими стенами, и я мельком увидела охранника, медленно идущего по стене. Мы были на крыше цитадели. Высокие изящные башни, которые я видела раньше, поднимались в каждом углу строения.
– Сюда, – сказала она. Я последовала за женщиной, стражники пошли за мной. Я держала одну руку, прикрывая глаза от слепящего солнца, косясь по сторонам сквозь пальцы. Это казалось смешным: маленькая я посреди такой бдительности. Мы пересекли открытое пространство, а затем вошли в более узкий проход, с камерами по обеим сторонам, забранными железными решетками. Некоторые были заняты, но большинство пустовало. Я остановилась, когда остановилась и женщина.