Оторопело сжимая тяжелый сосуд, я вдруг ощутила жар того безумия, что охватило меня, когда я наступила порезанной ногой на змеиное зелье. Прямо за стеклом, под моей ладонью, неведомая сила манила и звала меня. Я могла завладеть ею. Вскрыть склянку, окунуться в эту мощь – и все станет мне подвластно. Я смогу, как Винделиар, повелевать людьми, и они уверуют во все, что я пожелаю. Содрогнувшись, я поскорее уронила сосуд на постель и уставилась на него, позабыв про слезы. Отец нес ее с собой, эту жуткую вещь – зачем? Он использовал ее? Ему нужна была сила подобного рода? Я снова вытерла его рубахой свое мокрое лицо. Он умер, и теперь я никогда не узнаю ответов на свои вопросы. Достав свечи, я набросила рубаху на сосуд, чтобы он больше не притягивал взгляд.
Я слезла и села на нижней койке. Посмотрела на свои грязные ноги и ступни, свои загрубевшие от работы, измазанные сажей руки. Баккип. Найдется ли там место для меня? С палубы доносились топот и крики, настроение корабля изменилось – похоже, время для тихих маневров прошло.
И тут корабль взревел – чистый страх и ярость без слов.
- ПОЖАР! – это был человеческий голос, и я дернулась, душа ушла в пятки. Выглянув в оконце, я увидела, что нас окружили рыбацкие лодки, которые заняты были совсем не рыбной ловлей – оттуда люди метали что-то в наш корабль. Что-то разбилось и разлетелось на осколки прямо под моим окном. Я выглянула снова и разглядела лучника, стоящего в одной из лодок. Он натянул тетиву, а второй человек поджег его стрелу. Через секунду она летела в нас. Не знаю, попала ли она в корабль – языки пламени заслонили мне обзор. В один прыжок я достигла двери, распахнула ее и бросилась в полутемный коридор. Стали хорошо слышны крики команды:
- Они перерубили якорный канат!
- Огонь уничтожит живой корабль, тушите его!
- Где Пчелка? – голос Любимого. Никто ему не ответил.
- Здесь! – закричала я.
- Пчелка! Пчелка! – это Пер, который с шумом обрушился из сходного люка навстречу мне. – На корабле пожар! Тебя надо посадить в шлюпку!
- А потом куда? – крикнула я в ответ. – На берег? Эти люди поймают меня и убьют!
Мое предчувствие оправдалось, этот корабль не был безопасным местом. Нам было некуда бежать. Мы с Пером уставились друг на друга. Стук сердца пульсировал у меня в ушах.
Ужасный вопль, глубокий и резкий, раздался на корабле. То есть, изнутри корабля. Вопила каждая доска, и от этого сотрясались мои кости. Но куда хуже была волна боли, которую обрушил на меня корабль. Совершенный сгорал заживо. Это была не телесная боль, а боль от навеки утраченной возможности: он перестанет быть кораблем, так и не успев стать драконом.
Пер дотянулся и схватил меня за руку:
- Сначала не дадим тебе сгореть, потом решим, куда идти!
Я вырвалась и повернула обратно в каюту.
- Я не побегу, у меня есть другая идея.
Забравшись на верхнюю койку, я взяла тяжелый сосуд. Пер уставился на меня.
- Я знаю, как это использовать, - объяснила я, уже чувствуя тайные нашептывания. Служителям не взять меня. Я велю им прыгнуть за борт и утонуть, и они послушаются.
- Что ты собираешься сделать? – в ужасе прошептал Пер, а потом рявкнул: - Не смей! Ничего не делай с этой штукой! Она убьет тебя! Шут обмакнул туда пальцы, и ребята из Дождевых Чащоб сказали, что это его убьет…
Я протиснулась мимо него, обняв тяжелый сосуд, и поспешила на палубу. Его предостережения меня не касались, это точно. Я видела, что Винделиар делал со змеиной слюной. Эта штука другая, сильнее и чище. Я точно не знала, как ее применить. Выпить? Пер сказал, Шут обмакнул в нее пальцы. Может, вылить себе на голову?
Я почти достигла трапа, ведущего на палубу, но тут сверху спрыгнул человек, глубоко присев, чтобы удержаться от падения. Он выпрямился и взглянул на меня. Светло-голубые глаза на измазанном сажей и опаленном лице, надо лбом сгорели волосы - он словно явился из ночных кошмаров. Вытаращив глаза на то, что я несла в руках, он закричал кому-то наверху:
- Оно здесь, оно у нее!
Еще один человек спрыгнул и приземлился рядом с ним. Половина его лица была покрыта волдырями, а одну руку он баюкал у груди – ее плоть была месивом волдырей и горелой ткани рукава.
- Мне это нужно, девочка. Янтарь рассказала мне о нем, когда я вез ее на лодке в Клеррес. Оно для корабля, ему нужно Серебро.
- Бойо! – в ужасе воскликнул Пер, заслонив меня собой. Я сильнее прижала сосуд к груди. То, что было внутри, пело мне – власть и сила, они мои.
Корабль снова взревел. Рев пронесся от носа до кормы и отозвался эхом внутри меня. Я была сама не своя от его отчаянья, которое отразилось даже на лицах мужчин, преградивших мне путь.
Тот, что был с обожженным лицом, быстро заговорил, и голос его дрожал:
- Огонь распространяется, Пер. Нам его уже не затушить. Они что-то подмешали, вода его не заливает. Уводи девочку с корабля. Но это Серебро… оно мне нужно. Для Совершенного. Если он не превратится в драконов прямо сейчас, он затонет здесь и будет потерян навеки. Янтарь рассказала, где спрятала его. Совершенному обещали это Серебро, если он поможет тебе.
Второй мужчина протянул ко мне руки.
- Девочка, пожалуйста. Тебе Серебро ни к чему, это яд для тебя. Но, может быть, его хватит, чтобы он освободился!
Если я возьму его себе, то смогу заставить их подчиняться. Всех их заставить. Я буду как Винделиар, только гораздо сильнее. Я буду как Винделиар…
- Берите его, - и я швырнула в них склянку. Обгорелый схватил ее.
- Нет, - возразил второй. – Ты уведи их прочь с корабля. А я доставлю это Совершенному.
- Но там пламя, - предупредил обожженный. – Кеннитсон, тебе не добраться.
- Это же Совершенный, корабль моей семьи. Кровь моей крови. Я должен.
И человек по имени Кеннитсон схватил сосуд, прижал его к груди и взбежал по трапу, перебирая поручни одной рукой.
Очередной вой агонии разрезал воздух и прошел сквозь корпус корабля.
- Полезай вверх, - скомандовал Пер, и я повиновалась со всей поспешностью, на какую была способна. Выйдя на палубу, я очутилась в клубах дыма и падающего пепла. Оглядевшись, я увидела, как на мачтах потихоньку горят свернутые паруса, роняя вниз пепел и куски горящего холста. По одному борту пламя встало стеной, там нам путь закрыт. Но дым уже поднимался со всех сторон, а я знала, как быстро такой дым превращается в завесу пламени. Глаза заслезились, видела я уже с трудом.
Откуда-то сзади рука в перчатке схватила меня за плечо.
- Быстро в шлюпку! – задыхаясь, прокричал Любимый. – Его уже не спасти. О, Совершенный, мой старый друг!..
- Янтарь! Где мои родители? – крикнул человек с изуродованной рукой, Любимый в ответ лишь покачал головой:
- Они побежали на носовую часть. Там нападающие сосредоточили огонь. Бойо, тебе не пройти сквозь пламя. Они пропали!
Но тот все равно побежал вслед за своим другом, унесшим Серебро. Я видела, как они бегут вперед, прыгают сквозь огонь - только бы он оказался тонкой завесой, а не адским пожаром! Мои уши, да и все тело были наполнены воплями корабля, его ужас и гнев сотрясали меня. Таков будет наш конец. Я знала это так же точно, как и сам Совершенный. А Любимый тащил меня за собой. Он был куда сильнее, чем казался на вид, и у меня мелькнула мысль, что, вероятно, это сила, которую подарил ему мой погибший отец.
Мы добежали до другого борта, Любимый посмотрел через него сквозь поднимающийся дым и выругался.
- Они бросили нас! – воскликнул Пер и закашлялся.
Любимый крепко держал меня за плечо. Он закрыл лицо рукавом и сказал сквозь ткань:
- Им пришлось, иначе пожар перекинулся бы в шлюпку. Они там, дождаются нас, но нам придется прыгнуть и плыть. И лодки Служителей приближаются.
- А Лант? – прокашлял Пер. – Спарк?
- Не знаю.
- Я не умею плавать, - сказала я, хотя какая разница. Утонуть, наверное, не так больно, как сгореть. Возможно. Да только с рыбацких лодок в наш корабль все еще летели стрелы. Двое наших матросов, примкнувших к нам, в бессилии потрясали своими мечами.
- Так мы прыгаем? – спросил Пер. Он заходился в кашле, глаза слезились. У дыма был ужасный запах и вкус, словно горела плоть. Как в тот день давным-давно, когда мы с отцом сжигали тело посланника.
Вдруг что-то изменилось. Будто по шкуре лошади, сгоняющей кровососов, по кораблю волной пробежала дрожь. Палуба под ногами начала изгибаться.
- Прыгай! – завопил Пер, но не стал дожидаться моей реакции, схватил меня за руку и оторвал от Любимого, не дав мне даже перелезть через фальшборт и просто перетащив вслед за собой, так что я больно стукнулась голенями о деревянные планки. Странно, но эта боль ощущалась так ярко посреди всего остального, что здесь творилось.
Любимый прыгнул за нами, в полете махая руками и ногами. Я видела его прыжок лишь секунду, прежде чем ледяная вода сомкнулась надо мной. Я не успела набрать воздуха, а Пер не удержал меня и разжал хватку. Я погрузилась в холод и тьму. От силы падения вода ударила в нос, это было больно. Я охнула, набрав воды, но сразу же закрыла рот и повисла в ледяной темноте. Толкайся ногами, толкайся, сказала я себе. Греби руками, сделай что-нибудь. Борись за жизнь.
Волк-Отец!
Увы, ни его, ни отца не было, только я одна. Мне надо сражаться. Как сражается загнанный в угол волк. Он говорил, что так сражался бы мой отец. Я отчаянно забила руками и ногами по завладевшей мною пучине. Я возненавидела ее так же сильно, как Двалию и Винделиара. И тут на миг моя голова показалась над поверхностью. Я не успела вдохнуть и снова стала тонуть. Толкайся сильнее, греби сильнее. И вот я снова увидела свет и почувствовала, как воздух коснулся лица. Я отплевывалась и откашливала воду, яростно колотя руками по волнам в попытке остаться на поверхности. Успела вдохнуть перед тем, как очередная волна обрушилась мне в лицо.
Кто-то вцепился мне в руку, и я стала карабкаться по нему – как ошалевший котенок карабкается на дерево – держа голову над водой, не задумываясь, что при этом топлю его. Я как раз вдохнула побольше воздуха, и тут кто-то еще схватил меня и уложил на воду лицом кверху.