дкостью. Она медленно качнула головой в его сторону.
- Ты слабый. Такой слабый. Но если нужно вырыть яму, и сломанная лопата - единственный имеющийся инструмент, то ее чинят и используют. Итак, в последний раз я наполню тебя силой. Дам тебе последний шанс, чтобы искупить свою вину. Но если ты подведешь меня снова, хоть немного, - я прикончу тебя. Нет, я не дам тебе это в руки. Сядь. Откинь назад голову и открой рот.
Я никогда не видела, чтобы кто-то повиновался так быстро. Винделиар сидел на причале с закинутой головой, его глаза были закрыты, а рот открыт шире, чем это было возможно даже в моих предположениях. Он сидел, затихнув в ожидании, пока она старательно выдернула стеклянную пробку из колбы и медленно, очень медленно, перевернула колбу над его ртом. Комковатая жидкость, желтая, переплетенная серебром, медленно стекала из колбы. Я почувствовала отвращение при виде нее, а запах, который донесся до меня, вызвал тошноту. Я плотно сжала губы, когда жидкость достигла его рта, и он проглотил ее. Мгновение спустя, как колебание воды в водоеме, куда брошен камень, волна его новой силы коснулась меня. Я думала, что мой отец был похож на кипящий котел, с магией, паром исходящей из него. То, что я почувствовала от Винделиара, было не паром, это было взрывом силы. Мои тело и сознание начали съеживаться под напором этой мощи, и, сопротивляясь этому растущему потоку, я постепенно становилась крепкой и твердой, как орех.
Веки Винделиара судорожно трепетали, тело дрожало в экстазе. Струйка слизистой жидкости продолжала течь, густая, комковатая и отвратительная. И по мере того, как он глотал снова и снова, удары его магии по мне становились все интенсивнее. Я пыталась стать как можно меньше и плотнее, - и тело мое, и разум. Когда жидкости осталось где-то около четверти, Двалия посчитала, что дала ему достаточно.
Я закрыла глаза и старалась ничего не чувствовать, ничего не слышать, не ощущать запахи и ничего не испытывать, любое неосторожное действие могло дать ему шанс ворваться в мой мозг. Какое-то время я была ничем. Бессмысленная и без бытия, я едва существовала.
Я не могла сказать, сколько времени прошло. Но, наконец, я ощутила, что его присутствие уменьшилось или сосредоточилось в другом месте, и открыла свои чувства. Я ощущала запах покрытой дегтем деревянной палубы и морских водорослей, слышала отдаленные крики морских птиц. И голос Двалии, такой же неизменно-брюзжащий:
- Когда капитан возвратится, он увидит в нас величественных и почтенных особ. Мы - люди, на которых он захочет произвести впечатление. Он будет долго умолять меня о расположении. Вся его команда будет видеть нас такими. Он возьмет эти медяки, будто это золотые монеты. Он захочет отправиться в плавание на Клеррес как можно быстрее и предложит нам эту поездку с максимальным комфортом. Ты можешь сделать это?
У меня перед глазами все расплывалось, но я видела блаженную улыбку Винделиара.
- Я могу сделать это, - сказал он мечтательно. - Я могу сделать что угодно хоть сейчас.
И я испугалась, что он сможет.
Мой страх коснулся его. Он повернулся ко мне, и его улыбка была такой невыносимо яркой, будто приходилось смотреть на солнце.
- Брат, - он расплылся в улыбке, довольный собой, будто говорил с малышом, спрятавшимся за стулом. - Теперь я вижу тебя! - я уменьшалась и уменьшалась, отступая в скорлупу, все более твердую и неприступную, но он легко следовал за мной. - Не думаю, что ты сможешь скрыться от меня теперь! - мягко дразнил он меня. И я не могла. Слой за слоем он узнавал меня, мои тайны, отделяя их от меня, как кожу от волдыря, становясь все ближе и ближе к сосредоточию меня. Он знал теперь о том, как мы с Шун сбежали, он знал о моем дне с отцом в городе, знал о кровавой собаке и знал о ссоре с моим наставником.
Это было так давно, когда Волк-Отец говорил со мной, но внезапно я поняла - что он сказал бы мне:
Загнали в угол? Борись!
Я отбросила свою защиту в сторону.
- Нет! - прорычала я. - Это ты, ты не сможешь скрыться от меня!
Физически я вскочила на ноги, но это нельзя было назвать нападением на него. Как описать это? Он отважился подойти ко мне слишком близко. Он подавлял меня, но внезапно я окутала его. Не знаю - что и как я сделала. Совершала ли я подобное однажды? Помню ли я, как отец делал это с моей сестрой? Я окутала его своим сознанием и поймала в ловушку. Он был слишком удивлен, чтобы бороться. Вряд ли он когда-либо предполагал, что кто-то может сделать это с ним. Я сильно надавила на него, словно на вареное яйцо в руке. И его скорлупа раскололась - она не была крепкой. Сомневаюсь, что он пытался когда-нибудь охранять свой ум от вторжения.
И я познала его. То знание не пришло ко мне в какой-либо последовательности; оно просто стало моим. Я знала, что он родился с головой странной формы, и этого было достаточно, чтобы отделить его от других. Он едва ли был Белым на их взгляд, просто ущербным и бесполезным ребенком, отданным Двалии, одним из нескольких орущих младенцев с изъянами, родившихся в то время.
И в знании, что я получила о нем, я узнала также о Двалии. Поскольку она воспитала его с младенчества.
Когда-то ее уважали, - служанку высокопоставленной Белой. Она видела, как ее госпожу отослали в мир, чтобы вершить великие дела. Но когда женщина потерпела неудачу и пала, удача Двалии погибла вместе с нею. Опозоренная и отправленная на унизительную работу, Двалия стала прислугой акушерок и целителей Клерреса. Делом Клерреса было размножение Белых для сбора урожая их вещих снов, и Двалия надеялась, что ей доверят многообещающего Белого с самой чистой родословной. Но ей больше не доверяли. Отданных ей дефектных близнецов, от которых она должна была избавиться, она сохранила и кормила молоком свиньи, надеясь, что их несовершенные тела могли скрывать сильные умы.
Ежедневно она напоминала им, что они обязаны ей своей жизнью. Лишенная доступа к прекрасным детям, отданным другим, она имела в своем распоряжении только этих дефектных детей. И она их вырастила. Винделиар помнил специальные диеты, усыпляющие травы, времена, когда ему не разрешали спать, и времена, когда ему давали вызывающие сон смеси в течение многих недель, чтобы вынудить его видеть пророческие сны. Но когда Винделиар и его сестра Оддесса выросли, они не показали выдающихся способностей.
Все это и многое, еще более печальное, я узнала мгновенно. Винделиар не мог видеть вещие сны для нее, кроме одного жалкого сна, который он разделил со мной. Оддесса видела сны, но эти картинки были бесформенны и бесполезны. Но Двалия была беспощадна в усилиях, которые прикладывала, чтобы вынудить подопечных выдавать нужные ей сны. Он знал, что она начала служить Феллоуди в качестве ассистента при вивисекции и пытках, поскольку в обязанности Винделиара входило наводить порядок после них. Но он не знал, почему Симфи пришла к ней с редким эликсиром, сделанным из слюны морской змеи. Это, как она сказала, приводило к мучительной смерти, но давало интенсивные пророческие сны любому, кто принял его. Это Виндерлиар подслушал.
В первый раз, когда Двалия дала его Виндерлиару, она приковала его цепью к столу. Это обожгло его язык и рот настолько, что по сей день он не чувствовал вкус еды. Однако боль сопровождалась сильным экстазом и расширением его сознания таким образом, что он смог соединять свои мысли с мыслями других. Когда некоторые заключенные по соседству начали падать, корчиться и кричать, Двалия поняла, что они почувствовали его боль. И после тщательного исследования она обнаружила, что он мог заставить других верить мыслям, которые внушал им. Представители Белых были редко уязвимы для его манипуляций. В течение многих лет, развивая свои способности под ее тайной опекой, он полагал, что Двалия тоже была неуязвима для него, и никогда не смел опробовать свою способность на ней. Ему никогда не разрешали говорить об эликсире. Двалия уверила других, что он был необыкновенным и мог найти тончайшие пути, где остальные верили и повиновались ему.
Так много я узнала, когда рухнули наши стены. Мое вторжение в его сознание ошеломило его. Я взвесила свою силу против его силы, пока он пытался понять - что сейчас произошло. Тогда я использовала наследственную магию Видящих почти инстинктивно.
Ты не можешь справиться со мной, - приказала я ему, вбив эту мысль со всей силой, которую имела. - Ты не можешь сломать мои стены.
И затем я захлопнула дверь.
Когда я пришла в себя, Двалия грубо толкала меня ногой.
- Вставай, - говорила она притворно-добрым голосом. - Вставай. Пора нам взойти на борт.
Мир дрогнул перед моими глазами. Я увидела роскошное платье, кружева на декольтированной груди, экстравагантные цветы в ее шляпе. Она была молодой, не старше, чем Шун, и ее длинные черные локоны переливались в аромате духов. Ее глаза с длинными ресницами имели редкий темно-синий оттенок. Ее кожа была безупречна. Рядом с ней стоял щеголеватый слуга.
Когда я моргнула, она снова была Двалией с покусанным лицом и в поношенной одежде. Винделиар был Винделиаром. Я задалась вопросом, какой видели меня собравшиеся матросы. Я с трудом держалась на ногах, голова все еще кружилась. От голода мутило. Я глубоко вдохнула, борясь с тошнотой. Матросы видели меня иной, я была девочкой-служанкой или рабыней и не привлекала внимания. Двалия принимала их косые взгляды с жеманной улыбкой. Капитан Морской Розы говорил с ней увлеченно. Он сам помог ей спуститься в шлюпку, чтобы она не утруждала себя в своих юбках. Она оглянулась назад на нас.
- Теперь быстро! Мы садимся на наш корабль и вскоре отбываем на Клеррес.
Я дотронулась рукой до горла. Винделиар дернул мою цепь.
- Быстрее! - сказал он мне холодным голосом. Он не улыбался. Он начал спускаться по лестнице к маленькой лодке. Цепь натянулась сильнее и потащила меня к краю дока и к будущему, которого я не могла избежать.
Перевод осуществлен командой https://vk.com/robin_hobb (целиком и полностью на на бескорыстной основе)