Так мы и поступили.
Усилия Брэшена и Альтии нанять больше экипажа или уговорить бывших членов команды вернуться окончились провалом. Я был рад тяжелому физическому труду, так как он помогал на время отвлечься от навязчивых мыслей о возможном пленении моей дочери изуверами. Само предположение об этом поднимало во мне волну ярости, заставляя сердце учащенно биться, и я давал выход ей, сражаясь с кораблем, втаскивая ящики на его покосившуюся палубу и с трудом загружая их в трюм. Каждая минута задержки была еще одной минутой мучительной неизвестности. Меня больше не заботило, какие новости принесет Тинталья, я хотел лишь снова встать на курс.
Оба, и Янтарь, и Шут, непрерывно изводились мыслями о том, что приходилось терпеть Пчелке. От каждого слова Янтарь об этом у меня в животе словно нож проворачивался. Я с трудом выносил свое собственное беспокойство, ее же тревога обостряла мою до предела. В тот день я вошел в каюту Янтарь, а нашел Шута, который висел вверх ногами, зацепившись коленями за верхнюю койку. При виде этого зрелища я застыл.
- Я знал, что это ты, - заметил он. - Все остальные сначала стучат.
- Что ты делаешь? Помочь спуститься?
- Нет. Я разминаюсь. Они превратили в кашу и выжгли мой разум, и с телом проделали почти то же самое... Я пытаюсь восстановить то, что они хотели уничтожить.
Шут подтянулся, ухватился обеими руками за край койки, с кряхтением высвободил колени и резко спрыгнул на пол. Он приземлился, не слишком легко или грациозно, но все равно поразительно четко для человека, который несколько месяцев назад был наполовину калекой.
- Разве не лучше было бы практиковаться в акробатических трюках на открытой палубе?
- Если бы Янтарь была зрячей, то она бы с удовольствием забралась на снасти, и, раскачиваясь на реях, могла заняться восстановлением моих утраченных навыков на свежем воздухе. Но она слепая, так что я не могу. В этом ограниченном пространстве я делаю, что могу. Он нагнулся, обхватил лодыжки руками и медленно выдохнул. - Есть новости, когда мы сможем отчалить?
- Ничего из того, что бы ты уже не слышал.
Я напрягся, ожидая услышать его уже привычный упрек:
- Каждый уходящий день – это еще один день, который Пчелка провела у них в плену.
Будто я об этом не думал!
- Совершенный - не единственный корабль в гавани. Мы могли бы выручить неплохую цену за дары Элдерлингов и зафрахтовать судно прямо до Клерреса.
Он начал качать головой еще до того, как я закончил говорить.
- В моих видениях будущего, Совершенный - единственный корабль, несущий нас на Клеррес.
- Твои видения, - произнес я и закрыл рот. Сквозь сжатые зубы я проговорил: - Значит, мы должны ждать.
- Ты сомневаешься во мне, - проговорил он горько. - Ты отказываешься признать, что Пчелка жива.
- Иногда я верю тебе. - Я стал разглядывать палубу. Но в основном - нет. Надежда слишком болезненна.
- Ясно, - сказал он резко. - Значит, ожидание тебя устраивает. Раз Пчелка мертва, мертвее от нашей задержки она не станет. И ее не смогут подвернуть пыткам, как поступили со мной.
Я ответил не менее резко:
- Не я выбрал ожидание. Это ты решил ждать, пока Совершенный не надумает отплыть.
Он вцепился обеими руками в волосы, лицо его исказилось.
- Разве ты не видишь моих мучений? Мы должны плыть на Совершенном. Должны! Даже если я знаю, что она жива и в их власти.
- Как? - Зарычал я на него. - Как это возможно? Когда Неттл отправила свой Круг вслед за Пчелкой, они не обнаружили ни ее, ни следов на снегу - вообще ничего! Шут, они так и не вышли наружу из колонны, они погибли внутри.
Его слепые глаза были широко распахнуты в отчаянии, лицо было бледнее обычного.
- Нет! Этого не может быть! Фитц, ты не сразу вышел из колонны, потерялся там на несколько дней, и все же ты...
- Да, я появился, - дезориентированный и полумертвый. Если бы мне не удалось позвать на помощь, я бы умер. Шут, если бы они прошли через ту колонну, то оставили бы следы. Угли от потухшего костра, останки тел, хоть что-то. Но там ничего не было. Она погибла. Даже если бы они провели в колонне много дней, то мы бы нашли какие-нибудь знаки, когда прибыли туда сами. Ты видел там что-то подобное?
Он хохотнул, как безумный:
- Я ничего не видел!
Я постарался сдержать свой гнев:
– Там ничего и не было, кроме метки медведя. Возможно, они действительно вошли в портал и сгинули в нем. Они определенно не добрались до Кельсингры, ни пешком, ни через колонну. Шут, пожалуйста. Позволь мне принять, что Пчелка ушла. - Я умолял его. Я жаждал вернуться к состоянию полной опустошенности и стремления к чистой мести.
- Она не умерла!
Его упрямое отрицание меня разъярило, я набросился на него:
- Едва ли это имеет значение. Жива она или мертва, - я, несомненно, буду убит до того, как найду ее, учитывая, как мало ты мне рассказал о Клерресе и его обитателях!
Его челюсть отвисла от изумления. Голос стал визгливым от чувства вины и возмущения:
- Я сделал все от меня зависящее, Фитц! Я еще никогда не планировал убийств. Мои воспоминания ускользают и прячутся, стоит только тебе начать меня допрашивать. А идиотизм вопросов, которые ты задаешь! Какое имеет значение, играет ли Коултри в азартные игры или насколько рано встает Симфи?
- Рассчитывать, что я смогу их убить, не имея точной информации – просто глупо!
- Глупо? - швырнул он в меня это слово. - Что ж, чего еще можно ожидать от шута? - Он ощупью нашел костюм Янтарь, и его голос упал до гневного шепота: - Не стоило обращаться к тебе за помощью. Мне самому следовало осуществить то, что должно! - Он натянул ее платье с небрежной поспешностью, вслепую затягивая шнуровку и застегивая пуговки вкривь и вкось.
- Если бы ты не вернулся, все было бы иначе! - Я разил словами, точно безрассудный дуэлянт. - И не стоит надевать личину Янтарь, я все равно уже ухожу!
Я встал, пока он сражался с манжетами.
- Ты оделся, как попало, так обычно и бывает, когда делаешь что-то вслепую и в спешке. На твоем месте я бы не стал появляться на палубе в таком виде. Но ты, очевидно, делаешь много такого, чего я бы не стал делать, например, пытаться совершить убийство, не имея никакой информации.
Я вылетел из каюты, хлопнув дверью, а в яростно колотящемся сердце злость боролась с сожалением. Что я наговорил! И было ли хоть одно слово неправдой?
Я облокотился на поручни и уставился на Делипай, тихо кипя от ярости. Ветерок, дувший с моря, не мог остудить ее.
Там меня и нашел Брэшен:
- Уинтроу заходил. Он спрашивал, известно ли тебе, когда прилетит Тинталья.
- Понятия не имею. А ты знаешь, когда мы отплываем?
Его отрывистый ответ вторил моему:
- Понятия не имею. Уинтроу все подготовил к встрече дракона. Если это возможно, он просил тебя передать ей, что загон для скота - возле причалов.
Я пока не полностью совладал с гневом, но смог подавить его. Я выпрямился и выбросил из головы слова Шута и вертевшиеся на языке язвительные замечания.
- Я попытаюсь, но не обещаю, что она услышит меня.
- О большем я и не прошу, - ответил он.
Я сжал челюсти и молча глядел ему вслед. Затем рассредоточил взгляд вдаль над водой и попытался установить контакт с драконом.
Тинталья, я в Делипае на Пиратских островах. Они желают приветствовать тебя бычками в загоне у причала. Они почтут за честь, если ты их сожрешь.
Я не почувствовал ее ответа. Про себя я понадеялся, что она не сможет меня отыскать. Чего бы она ни хотела, добром бы это не закончилось.
На рассвете третьего дня Соркор и королева Этта подплыли к Совершенному на маленькой плоскодонке, громко прося разрешения подняться на борт. С ними был Уинтроу с заспанными глазами. Все трое выглядели так, как выглядят обычно после долгой бессонной ночи. На палубе их ждали с дымящимися кружками кофе. Соркор предусмотрительно принес корзинку со свежей выпечкой. К моему удивлению, Уинтроу пригласил Янтарь и меня присоединиться к ним.
В тот день Этта выглядела скорее жесткой, нежели царственной. За ночь ее изысканный жилет измялся. Дневной свет безжалостно подчеркивал морщинки вокруг рта, а волосы растрепал бриз. Соркор был похож на печальную гончую, сидящую на цепи, в то время как остальная свора готовилась к охоте. Мы уселись за стол, и Альтия разлила кофе. Пока королева Этта задумчиво вертела в руках амулет, подвешенный на шнурке возле самого горла, в комнате царила тишина. Затем она выпрямилась, пригвоздила взглядом Альтию и проговорила так, словно отдала приказ:
– Парагон Ладлак, принц Пиратских островов, присоединится к вашему путешествию на Клеррес. Я знаю, что ему не рады на борту, так же как и я не в восторге от его поездки. Тем не менее, он должен плыть. Я предлагаю плату за его проезд и восемь надежных членов экипажа, умеющих обращаться как с парусом, так и с мечом. Хотя я молюсь, чтобы последнее умение вам не понадобилось.
Слова и ярость одновременно выплеснулись из Альтии:
- Нет! Когда он попытался взойти на борт, я отказала ему, в соответствии с твоим желанием! В результате наш корабль стал не просто непокорным - опасным для команды, препятствуя выполнению любой задачи! А теперь, после всего этого, ты приказываешь нам пустить его на корабль?
Когда Альтия прервалась, чтобы набрать воздух в легкие, Брэшен положил руку ей на плечо и спокойно осведомился у Этты:
- Почему?
Королева пиратов свирепо посмотрела на него и поджала губы.
Уинтроу прочистил горло:
- Потому что этого хотел бы его отец. Так нам было сказано.
Этта отняла руку от горла, положила ее на стол, не спуская пристального взгляда с Уинтроу, пока он объяснял.
- Королева Этта носит амулет, вырезанный из диводрева по образу Кеннита. Он носил его на запястье. Амулет впитал достаточно его воспоминаний, чтобы пробудиться. Это его совет.
Я беззастенчиво уставился на подвеску у горла Этты. Я почти ждал, что амулет шевельнется или заговорит, но тот оставался неподвижным.