Был здесь и Синьдэ – дезертир армии Каобу. Бывший старший ученик Луньсяна снял военную форму и надел обычное простое одеяние военного искусника, принятое при лунном дворе. В нем он явно чувствовал себя лучше, чем в доспехах.
В числе прочих были три храмовых целителя и монах Ханьсу, по заверениям Мори, достойный доверия. Боевой монах смотрел на Цзяня молча и внимательно, с таким видом, как будто собирался то ли простереться ниц, то ли пойти врукопашную.
Цзянь, бледный и сдержанный, заговорил:
– Все кончено.
Он был потрясен, полон сомнений и напуган.
– Слава новому мастеру Шепчущих Ветров семьи Чжан, первому из рода Вэнь! – произнес настоятель Ли Мори.
Цофи и Сонайя поддерживали друг друга; Цофи уткнулась лицом в плечо ученицы Бхазани. Время от времени она гневно взглядывала на Цзяня. Удивительно, но Фаузан тоже открыто плакал. Толстяк дал волю чувствам и не старался скрыть горе. Скорбь он выражал так преувеличенно, что, казалось, вот-вот начнет рвать на себе одежды. Сонь, сидевший рядом, крепко сцепил руки на коленях и опустил голову. Без сомнения, его мучила совесть из-за того, что он оказался причиной всего этого. Он получил по заслугам.
Цзянь держался торжественно, почти величественно. Но когда он открыл рот, его голос оборвался.
– Линь Тайши была одним из величайших военных искусников на протяжении жизни трех поколений. Ей восхищались благородные люди, ее страшились злодеи и покидали возлюбленные. Она была непревзойденной воительницей, которая вошла в легенду. Лунный двор будет славить ее, пока не минут восемью восемь поколений, – он закрыл глаза и вздохнул. – Линь Тайши любила меня. Она видела правду, в то время как остальные поддерживали ложь. Она видела силу там, где другие видели только крах. Она стала моим щитом, когда против меня ополчился весь мир. Тайши предложила мне убежище, когда больше никто на это не решился. Другой семьи я не знал. Она была моей наставницей, подругой, матерью. Тайши пожертвовала собой ради общего блага, ради всех народов Чжун. И теперь от меня – и от вас, если вы пожелаете, – зависит закончить то, что она начала, и сделать так, чтобы пророчество исполнилось до конца, как подобает. Этим деянием мы почтим ее память. Я хочу, чтобы она гордилась мной.
Настало неловкое молчание. Цзянь растерял все слова. Он закрыл глаза и уткнулся лицом в ладони. Сонайя встала рядом. Цзянь уронил голову ей на плечо.
Наконец он пришел в себя и произнес хвалебную речь до конца, хотя пение соловьев заглушало слова юноши.
Когда он закончил, Сонь поднялся, опираясь на костыли, и поведал, что однажды спас Тайши, а она его – целых девять раз. Мастер Вечного Яркого Света оказался на диво красноречив, хотя и не обошелся без преувеличений. Бхазани встала следующей и сказала, что они с Тайши были и сестрами, и смертельными врагами и что она будет всегда по ней скучать. Фаузан попытался произнести несколько слов, но в конце концов безобразно разрыдался, хлюпая и булькая. Это на него совсем не походило.
Мори говорил последним, встав перед собравшимися и положив руку на плечо Цзяня.
– Я не был для Тайши братом по оружию, как большинство из вас, но много лет чтил ее и уважал. Другой такой умной, знающей свое дело и решительной женщины я не встречал. Лишившись ее света, мир померк. Путь звезда Тайши горит в небесах. – Настоятель указал на большую вазу, полную благоуханных ароматических палочек. – Прошу вместе со мной вознести молитву мозаике Тяньди.
Один за другим все поднялись, взяли по одной длинной белой зажженной палочке и вместе с Мори начали кланяться и простираться ниц перед мозаикой, чтобы Тайши нашла путь на блаженные небеса. Церемония была простой и искренней, а кроме того, краткой – друзья это оценили. Тайши бы тоже понравилось.
Наконец все закончилось.
– Ну и что ты теперь будешь делать? – спросил Гачи у Цзяня, когда прочие разошлись.
– Не знаю, – ответил тот. – Наверное, выполнять пророчество.
– Наверное?
Цзянь пожал плечами.
– Хочешь со мной?
Гачи кивнул:
– Конечно. Мы добьемся славы.
– Угу.
– Что это вы затеяли, не посоветовавшись со мной? – спросила Сонайя.
Цзянь смутился.
– А я должен был посоветоваться?
Синьдэ тоже подошел к ним и обнял Цзяня.
– Не придумаешь способа лучше почтить память мастера, младший братец. Я с вами. Мастер Гуаньши еще не отомщен.
Они стукнулись сжатыми кулаками, потому что поднять за Тайши чаши с вином было невозможно. В возанском храме Тяньди на сей счет имелись строгие правила.
Оставшись во дворе последним, Цзянь зашел в маленький домик в дальнем углу храмовой территории. Он закрыл дверь и прислонился к ней, чтобы перевести дух. Вдох, выдох, вдох, выдох. Затем Цзянь поднял голову и спросил:
– Ну, что скажете?
Тайши, в мягком купальном халате с капюшоном, сидела за витражным окошком.
– Играешь ты отвратительно, и надгробная речь вышла так себе.
– Простите, я не успел поупражняться в актерском ремесле! И речь мне сочинять было некогда, потому что все это вы выдумали в последний момент!
– Ну, не переживай, – сказала Тайши. – Ты справился. Все хорошо.
Цзянь прищурился. Если Тайши становилась покладистой, значит, что-то стряслось.
– Что случилось, мастер? Вы раздосадованы. Вам не понравилась погребальная церемония?
Тайши поморщилась.
– Честно говоря, я думала, что будет веселее. А вы стояли с такими мрачными минами. Военным искусникам вовсе не так подобает провожать соратников. Я надеялась, что после моей смерти все немного подбодрятся!
– Возможно, вы для них были больше чем соратником, – сказал Цзянь.
– Только не раскисай. Это всего лишь мои похороны… – Тайши внимательно взглянула на него. – Еще не поздно пройти испытание. Ты совершаешь большую ошибку, но я не могу тебя принудить. Ты должен захотеть сам.
Она старалась, еще как старалась. Тайши приказывала, настаивала, ругалась, требовала, умоляла Цзяня пройти последнее испытание семьи Чжан, но он отказался, и переубедить его было невозможно.
– Я уверен, мастер. Без вас ничего не выйдет, – Цзянь покачал головой. – Мне дороже ваше наставничество, чем возможность стать мастером. Не знаю, сколько вам осталось жить, но я буду дорожить каждым часом и учиться у вас до самого конца.
Тайши моргнула. Во имя Тяньди, мальчик в самом деле готов. Готов к самостоятельности, к обязанностям воина пяти Поднебесных. Вечный Хан бы его размазал, но Тайши надеялась, что они что-нибудь придумают, когда до этого дойдет. Но во всем остальном Цзянь твердо встал на дорогу, ведущую к исполнению пророчества.
– Вы твердо решили, что не надо никому говорить? – спросил он.
Тайши кивнула:
– Даже если у тебя и нет полной мощи Шепчущих Ветров, пусть твои союзники и враги думают, что она есть. Пусть думают, что ты обладаешь великой силой. Я больше не способна тебя защищать. Моя ци слабеет. Репутация мастера школы Шепчущих Ветров отныне будет служить тебе щитом. Я могу лишь советовать и учить, но тайно. Никто не должен знать обо мне, кроме тебя и Мори. Понимаешь, Цзянь?
Тот взглянул на нее с сомнением.
– Никто не знает, что вы якобы умерли.
Тайши усмехнулась.
– Ты недооцениваешь монахов. К этому времени уже должны были разойтись слухи, что в возанском храме приняли какую-то важную больную. Молчание Мори лишь воспламенило любопытство. И вот сегодня состоялась погребальная церемония. К концу цикла при лунном дворе будет известно, что Линь Тайши мертва, а Вэнь Цзянь, Предреченный герой Тяньди и воин пяти Поднебесных, стал главой школы Шепчущих Ветров рода Вэнь семьи Чжан. К концу следующего цикла об этом узнает весь свет. В том-то и штука. Мы скрытничали, чтобы сделать эти сведения как можно более ценными. Секреты такого рода распространяются как пожар.
– Каждый новый день – это дар небес, мастер. Мы приложим все усилия…
– Не позорься. Хватит хныкать и говорить пошлости. Твое обожание, хоть и благонамеренное, не приблизит тебя к исполнению пророчества. Тебе есть чем заняться, сынок.
– А вы что будете делать?
Тайши пожала плечами.
– Не знаю, я никогда раньше не уходила на покой. Буду отдыхать. Сниму домик на берегу Цветочного моря. Там хороший климат. Травники говорят, мягкая вода мне полезна. Может быть…
Но Цзянь уже не слушал. Бывший ученик внимательно смотрел в окно.
– Я ушла на покой пять минут назад… – пробормотала Тайши.
Цзянь наморщил лоб.
– Мастер, вы ждете гостей?
– Нет. Я умерла, ты забыл?! Никто не знает, что я здесь, – ответила Тайши. – И мастер теперь ты. Привыкай.
– Кто-то идет сюда… – Цзянь посмотрел в щель между занавесками и потянулся к сабле, стоявшей у двери.
Тайши пока не передала ему Танец Ласточки. Она еще не решилась на этот трудный шаг, который означал бы, что она в самом деле больше не мастер Шепчущих Ветров.
В дверь вежливо постучали, и вошел Мори. Глаза у настоятеля были широко распахнуты, лицо бледно. Выглядел он так, словно кто-то приставил ему клинок к спине.
– Тайши, – проговорил Мори. – Нас почтили…
Девочка-оракул оттолкнула настоятеля и зашагала к Тайши, высоко поднимая колени при каждом шаге. Личико у нее некрасиво морщилось, губы кривились. Несомненно, это была Пеи собственной персоной – и малышка откровенно злилась.
– Тайши! Что ты наделала!
– Здравствуй, оракул, – сказала Тайши, слегка склоняя голову. – Пожалуйста, не кричи. Меня считают мертвой.
– Поступить правильно! Ничего другого от тебя не требовалось! Поступить правильно, чтобы все закончилось наилучшим образом. Поступить правильно – больше я ни о чем не просила!
Она запустила в Тайши куклой. Эта не по годам развитая девочка, видимо, собиралась закатить настоящую истерику. Ушастик, ручной рыжий лис, присоединился к ссоре – скользнув между ног девочки, он зашипел на Тайши, как сердитый кот. Зрелище было редкостное. Впрочем, кроме гнева, зверьком владел страх.