Вторую ночь она провела со старыми друзьями.
Откинувшись на спинку кресла, Тайши положила ноги на стол и отхлебнула сливового вина.
– Ну, Сонь, не до утра же сидеть. Когда настала твоя очередь, я была еще молода и прекрасна.
Сонь еще несколько мгновений просидел неподвижно, прежде чем взять из своей кучки зеленую фишку и осторожно положить ее на игровую доску. Он бросил пригоршню бронзовых ляней туда, где лежали ставки, и внимательно взглянул на Тайши.
– Твоя красота выдерживает испытание временем, Линь Тайши.
Та разгрызла соленое дынное семечко и запустила шелухой в лоб Соню.
– Лучше быть красивой некогда, чем никогда.
Соа Сонь был известен как пропавший наследник стиля Немеркнущего Яркого Света семьи Пань рода Пань. Этот стиль некогда преобладал в южных провинциях, но затем впал в немилость и вышел из обихода – сразу вслед за тем, как Сонь по прозвищу Разбойный Повеса Пань взял в свои руки фамильное дело. В годы расцвета это был необыкновенно талантливый военный искусник, однако его умения и опыт меркли перед нежеланием трудиться. Юный Сонь предпочитал разбойничать, играть в кости и марать семейное имя.
Впрочем, теперь даже имя ему не принадлежало. Согласно семейной родословной книге, молодой и храбрый аристократ утонул, сражаясь с пиратами из шайки «Капля Росы», пытавшимися захватить водные пути княжества Син. На самом деле у Соня накопилось столько игроцких долгов, что Киты Пустыни – местные бандиты – грозили вырезать всю его семью и сжечь школы дотла. По приказу отца Сонь инсценировал собственную гибель и навсегда скрылся в Облачных Столпах. Это случилось более сорока лет назад.
Тайши и Сонь познакомились в юности, на охоте за одним и тем же диким вепрем в лесах Алланто. Как водится, почванившись друг перед другом, они убили кабана сообща и стали друзьями на всю жизнь.
Фаузан, сидевший слева от Соня, с улыбкой взял синюю фишку из кучки и положил перед собой. Этот красивый мужчина с короткими седеющими волосами, длинным прямоугольным подбородком и крючковатым носом славился везде, хотя вовсе не военным искусством. Большинство его почитателей даже и понятия не имели, что он был прекрасным воином.
Нуна Фаузана знали в игорных домах Просвещенных государств как легендарного Бога Игроков, Человека с Двенадцатью Пальцами, а иногда под менее лестным прозвищем Святого Шулера (хотя в лицо его так не называли). Во многих заведениях можно было увидеть изображение полуобнаженного Фаузана, покручивавшего свои нелепо длинные, как у сома, усы. Игроки терли нарисованный живот на счастье, входя в заведение, и еще раз, когда уходили, чтобы передать удачу следующим. Поэтому животы у статуй всегда были грязные, а картины и гобелены быстро протирались до дыр.
Еще Фаузан владел техникой Палец-Бич семьи Сонь рода Хо – стилем древним и загадочным, который служил залогом его успеха в азартных играх. Он, конечно, не был подлинным богом азартных игр и удачи, просто ловко жульничал. Именно из-за него они никогда не играли ни во что, где бы требовалось бросать кости или палочки. Палец-Бич завершил свой ход красивым жестом и протянул длинную изящную руку в сторону Тайши. Вопреки легенде, у Фаузана было всего десять пальцев. В то время как Сонь мучительно обдумывал каждое действие, Фаузан играл легко и бесшабашно; едва глядя на фишки, он бросал их на доску и снимал красивыми стремительными движениями. Он делал ход так быстро, что другие просто не успевали за ним следить, – конечно, именно этого он и добивался.
– Почему Каза сегодня к нам не присоединился? – спросил он, когда очередь перешла к Тайши.
– Ты же знаешь, какое у него настроение, когда он коптит рыбу и дичь. Он, как безумный, шепчет над тушами, смазывает их, натирает, поглаживает, чуть ли не поет им песни. – Тайши глотнула вина и принялась перебирать свои фиолетовые фишки; то, что она видела, ей не нравилось. – Это даже как-то пугает.
Фаузан подался вперед, словно желая поделиться секретом.
– Я слышал, перед убоем он колет животных иглами, чтобы они не тревожились, – тогда мясо будет нежнее.
Сонь чуть не подавился вином.
– Я видел, как он это делает. Он обращается с мертвой скотиной лучше, чем я с живыми людьми. Каза очень любит вкусное мясо.
– И ты плачешься, что ни женщины, ни ученики рядом с тобой не удерживаются, – со смехом сказала Тайши. – Сонь, ты хороший друг, но характер у тебя ужасный.
– Мы давно уже не собирались под твоей крышей, – произнес Фаузан. – Ты столько раз отменяла встречу, что мы уже чуть не предложили Бхазани занять твое место.
– Как ты смеешь думать, что эта вероломная рисовая пампушка может меня заменить? – огрызнулась Тайши. – Разве ее общество так же приятно, как мое?
– Приятное общество – это в том числе доступное общество, – ответил Фаузан.
Тайши неохотно согласилась с ним и придвинула еще одну флягу с вином.
Трое мастеров продолжали играть в «воробья», постукивая фишками по столу. Тайши знала Казу и Соня с юности, Фаузана – немногим меньше. Он поселился на противоположном склоне ее горы несколько лет назад. Эти четверо составляли лишь малую часть той компании военных искусников, которые называли Облачные Столпы своим домом.
– От меня снова ушел ученик, – пожаловался Сонь. – Сказал, что тоскует по дому и хочет жениться на девушке из своей деревни. Представляете? Он предпочел завести детей и унаследовать отцовскую сапожную мастерскую, вместо того чтобы стать отважным военным искусником. У нынешней молодежи кишка тонка.
– Неужели эти избалованные юнцы не понимают, что им выпала великая честь служить тебе верой и правдой? – поддакнула Тайши, стараясь говорить очень серьезно.
– Сколько он протянул? – спросил Фаузан. – Два цикла?
– Раньше молодежь была гораздо крепче, – буркнул Сонь. – Я уже слишком стар для того, чтобы начинать сызнова. Я так надеялся с помощью Люпая обойти братца и восстановить свое имя…
– Все и так знают, что ты лучше младшего брата, – сказал Фаузан. – И в любом случае вы оба – Пань. Просто делай вид, что ты тот самый Пань.
Сонь приложил ладонь к груди.
– Я это помню.
Тайши вздохнула и заново налила всем вина.
– Хватит болтать. Играем дальше.
Сонь был безутешен.
– Я уже обшарил всю округу в поисках талантов – я ведь не могу дать объявление, поскольку считаюсь мертвым! Но все способные юнцы ушли на войну.
– К слову об этой дурацкой войне… – Тайши взяла несколько новых фишек и выложила их перед собой, прикрыв от Фаузана. – Есть какие-нибудь новости?
– Шуланьские Ястребы разбили лагерь на северном берегу Юканя, однако лауканская Первая эскадра держит под своим контролем все отсюда и до границы Каобу. Ястребы дважды пытались пересечь реку, однако лауканцы им всыпали, – сказал Сонь, откладывая фишку в сторону. – Псам Саана ничего не остается делать, кроме как сидеть и ждать. Вот что бывает, когда пренебрегаешь флотом.
– Не прошло и трех лет после победы над Ордой, и князья дали себе волю, – Фаузан покачал головой и вздохнул. – Я думал, они подождут… лет пять хотя бы. Я был слишком хорошего мнения о них.
Сонь пожал плечами.
– Это было неизбежно. Половина Просвещенных государств существует для того, чтобы вести войну, а другая половина – чтобы ее поддерживать. Чжун рухнет, если князья не найдут того, с кем можно подраться.
Игра продолжалась долго. Поначалу Тайши пережила полосу неудач, а затем стала наверстывать и выиграла четыре раза из шести. Если она выиграет еще раз с отрывом хотя бы в три фишки, то обойдет Соня, а значит, в следующий раз принимать гостей придется ему…
– Я слышал от одной женщины из Суука, – начал Фаузан, – что кто-то напал на почтовую повозку.
Тайши нахмурилась.
– Цзянь несколько дней назад помешал разбойникам, напавшим на караван. Они действительно пытались ограбить почту… – она нахмурилась. – Лунному двору лучше бы замять это дело. Мы ведь не хотим, чтобы сюда явились княжеские ищейки.
– Как продвигается обучение Предреченного героя Тяньди? – хитро спросил Сонь. – Не собирается ли он сбежать?
– Нет, Сонь.
– Не жадничай, Тайши, – сказал он, доливая вина. – У тебя два ученика. Отдай мне одного.
– Цофи в качестве наследницы тебя не устроит, поверь. А у мальчишки бремя тяжелее, чем все сундуки князя Янсо. Сам ищи себе сосунка.
– И все же, как продвигается обучение героя Тяньди? – поинтересовался Фаузан.
– Своим чередом, – ответила Тайши. – Правда, мне всегда неважно давалось обучение детей.
– Он должен убить Хана, если тот каким-то образом вернется, – произнес Фаузан.
– Зависит от того, когда это случится – если случится, – сказала Тайши слегка заплетающимся языком. – В лучшем случае шансы пополам.
Фаузан рассмеялся, шлепнув себя по бедру, но его лицо невольно исказила тревога.
– Шансы пополам – так себе расклад, когда идешь в бой.
– Беды стоит ждать, только если это «в лучшем случае», Фаузан.
– Тогда, наверное, мальчику повезло, что пророчество рухнуло, – задумчиво проговорил Сонь. – С другой стороны, очень грустно готовиться к тому, что никогда не произойдет. К слову о неисполненном предназначении… – он помрачнел.
Фаузан взял две фишки, а другие две вернул в кучку.
– Мастер прав. Целая жизнь подготовки – и никакого исхода, никакого результата. Разве можно так жить?
Тайши отхлебнула вина из чашки и заставила себя проглотить, не обращая внимания на ком в горле. Она с досадой пожала плечами.
– Если пророчество разрушено, значит, Цзянь станет военным искусником, обладающим редким умением. Он положит начало отличной династии и обретет собственную цель в жизни, вместо того чтобы идти на поводке. Жизнь продолжается, даже когда заканчивается предназначение.
– Ты знаешь, что должно случиться, чтобы он стал главой династии, – негромко произнес Фаузан. – Это касается не только его.
На Тайши внезапно нахлынули воспоминания; это оказалось тяжело. Она увидела Сансо прямо здесь, на кухне, – розового малыша, который сделал первый шаг. Увидела, как он в первый раз взял в руки меч. Как прокатился на потоке воздуха. Как первый раз одержал победу. Вот он вышел из тени матери и наставницы. Потом испытание. Изломанное безжизненное тело Сансо у нее на руках…