Тайши отвернулась.
– Неважно. Я и без того уже давно живу в долг.
Она отвлеклась, и следующие три круга выиграл Фаузан. Он никому не давал пощады и только хихикал, мясистыми ручищами загребая кучи монет. Вот что бывает, когда садишься играть с Богом Игроков. К счастью, его особо не заботили ни деньги, ни уплата долгов. Фаузану просто нравилось выигрывать.
Снаружи послышался ломкий взволнованный голос:
– Тайши, Тайши, где вы?
В голосе звучала необыкновенная настойчивость.
Тайши вздохнула.
– Я ожидала их только завтра.
Фаузан оторвался от фишек.
– Похоже, что-то случилось.
– Я здесь! – крикнула Тайши и добавила вполголоса: – Надеюсь, глупые цыплята никого случайно не убили.
– По крайней мере, того, кто этого не заслуживает, – добавил Сонь, качая головой.
Цзянь и Цофи возникли на пороге, растрепанные и измученные, как будто всю дорогу бежали. Очевидно, случилось что-то похуже неоправданного убийства.
– У нас беда, – сказала Цофи.
Цзянь швырнул на стол лист бумаги, так что фишки и монеты разлетелись в стороны. Он скорее был зол, чем встревожен.
– Смотрите.
– Мы играем, сынок, – прорычал Фаузан.
Сонь, который проиграл больше всех за вечер, быстро собрал фишки.
– Кажется, у нас ничья.
– Да как же, ничья! – Фаузан указал на свою груду монет. – Я всыпал вам обоим! Нельзя же просто…
Цзян настойчиво ткнул пальцем в лист на столе.
– Смотрите! Смотрите!
Тайши выдернула бумагу у него из-под пальца и принялась изучать. Это было объявление о розыске. На листе красовался большой портрет. Поначалу Тайши не узнала его. Рисунок изображал мужчину лет за тридцать, широколицего, с приплюснутым носом, похожим на свиной пятачок. Глаза у него были прищурены, на губах играла кривая усмешка; в общем и целом это была физиономия головореза.
Надпись под портретом крупными черными буквами гласила:
В последний раз видели на Пяти Уродливых Братьях, к востоку от реки Юкань, в окрестностях Облачных Столпов.
– Это я! Меня называют злодеем и предателем! Меня рисуют каким-то мерзким уродом! Они думают, я такой? Я вовсе не такой! Совсем не такой! – Цзянь вновь дал волю чувствам. – Да разве я такой?!
Тайши взглянула на рисунок еще раз. Волосы у мужчины были выбриты на висках, а на макушке собраны в небрежный хвост. Она посмотрела на Цзяня, который тоже носил небрежно стянутый, кривой хвост. У человека на портрете была одна бровь. Цзянь случайно спалил себе левую бровь недели две назад…
– Кто такой злодей Тяньди? – спросил Фаузан. – В этой истории появилось новое лицо?
– Так меня теперь называют адепты пророчества! – Цзянь стукнул себя кулаком в грудь. Свое понижение в ранге он явно принял близко к сердцу. – Вы посмотрите на эту рожу! Они нарисовали, что у меня с подбородка капает кровь. Как будто я пожираю младенцев! Ни с того ни с сего я стал злодеем!
– А что, не стал? – с усмешкой спросил Сонь и удостоился убийственного взгляда.
Ученику не пристало так смотреть на мастера, но никто не упрекнул Цзяня.
– Ничего не понимаю. Как мог культ Тяньди спустя пятьсот лет внезапно превратить Предреченного героя в злодея? Он ведь так и называется – культ героя! Герой – причина его существования!
– Похоже, они просто внесли кое-какие изменения, – сказала Тайши. – Теперь, когда пророчество рухнуло, культ Тяньди пытается встать на ноги, объявив Цзяня врагом. Приятно, когда есть тот, кого можно ненавидеть.
Фаузан согласился с ней:
– Гениальный ход! Да, кто-то наверняка задается вопросами, но, если почаще повторять новую мысль и хорошенько вбить ее людям в головы, она будет казаться истиной. Когда сменится поколение, никто уже не усомнится, что так и было с самого начала… – он присвистнул. – Настоятели Тяньди всегда умели обрабатывать паству.
Да уж. Тайши втайне нравились их кричаще яркие, затейливо расшитые одеяния. Мори в них выглядел эффектно и страстно. Настоятели храмов в Алланто напоминали павлинов, и Тайши любила наблюдать за постоянно меняющимися стилями. Кто бы мог подумать, что священнослужители будут задавать вкус в моде.
Цзянь был в ужасе.
– Но историю изменить нельзя!
– Разумеется, можно, мальчик, – сказал Фаузан. – Выиграв войну, получаешь на это право.
Цзянь повернулся к Цофи.
– Неужели книги, по которым ты учишь меня истории, полны лжи?
Цофи пожала плечами.
– Вероятно.
– Разве это пустяки?
Она вновь пожала плечами.
– Вероятно.
– Для нас ничего не изменилось! – вмешалась Тайши. – Мы и дальше будем делать то, что делали.
– Как вы можете так говорить? – воскликнул Цзянь. – Разве неважно, что теперь я – губитель народов Чжун?
– Неважно, что о тебе думают, мальчик, – резко сказала Тайши. – Ты и без того на самом верху списка разыскиваемых преступников. Какая разница, даже если неблагочестивые настоятели Тяньди теперь предлагают прямые билеты на небеса тем, кто тебя выдаст?
Цофи задумчиво спросила:
– А сколько стоит прямой билет на небо?
– Зависит от того, какую жизнь ты ведешь. Если достойную, то немного. Но если дурную… – Фаузан покачал головой. – Тогда, полагаю, во всех Просвещенных государствах недостанет денег.
Цзянь нахмурился.
– Они же врут.
– Это все не имеет значения, – повторила Тайши и встала. – Раз уж ты вернулся пораньше, займись делами. На рассвете мы возобновим занятия в Безголовом лесу. Но сначала вымойся. От тебя несет кошачьей мочой.
Цзянь и Цофи, поклонившись, вышли.
– Подождите, – крикнула Тайши. – Где мои булочки? Давайте их сюда.
Цофи испуганно моргнула и указала на Цзяня.
– Это он должен был за ними сходить, – наябедничала она и сбежала.
Цзянь поглядел ей вслед и принялся внимательно изучать коврик.
– Я…
– Ты забыл?
Это был не вопрос.
– Я за ними как раз шел, – уныло ответил Цзянь. – Но один добрый монах меня отвлек, и я увидел объявление…
– Добрые монахи опаснее всего.
Тайши быстро перестала огорчаться из-за булочек, но подумала: пусть Цзянь помучается совестью до утра. Пренебрегать приказами наставника, особенно в отношении сладкого, – дурная привычка, которую она не собиралась поощрять.
Двое других мастеров меж тем складывали фишки. Сонь допил вино, а Фаузан собрал свой выигрыш.
– Минуту, друзья. Я… – Тайши скривилась, словно надкусила кислую сливу. – Я должна попросить вас об услуге.
Оба подозрительно уставились на нее. Сонь заранее попятился к двери.
– Когда ты в последний раз просила меня об услуге, я три недели провел за решеткой.
– А я проснулся с ужасным похмельем и женатый на трактирщице, – добавил Фаузан.
– Надо же, я об этом совсем забыла. Но она была хорошенькая, – сказала Тайши, ткнув старого друга пальцем, а затем повернулась к Соню. – Это очень важно.
Тот вздохнул.
– Ну хорошо. Надеюсь, хуже не будет.
Тайши не собиралась подслащивать пилюлю.
– Будет. Гораздо хуже.
Глава 12. Пестрое сборище
Еще не рассвело. Король едва показался на горизонте, а два петуха уже пытались друг друга перекричать.
Цзянь не спал уже больше часа – он совершенно неподвижно сидел, скрестив ноги, на шатком балкончике, прилепившемся к краю утеса. Юноша нянчил маленький ветерок, водоворотом крутившийся между его вытянутыми руками. Нужно было изо всех сил сосредоточиться, чтобы управлять крошечными потоками воздуха, заставляя их равномерно двигаться по кругу. А он-то счел этот урок легким! Подчинить воздух своей воле оказалось гораздо сложнее, чем просто прицепиться к потоку и ехать на нем.
Дела не упрощало то, что Цзянь выполнял упражнение на шаткой платформе, которая содрогалась от ветра, дувшего вдоль отвесного лика скалы. Его подруга Михе некогда назвала этот насест Площадкой Безнадежной Веры. Очень метко. Цзянь страшно скучал по старой подруге.
Наконец небольшой поток, пробившийся сквозь трещины между досками, влился в искусственный водоворот и разрушил хрупкое равновесие, которое Цзянь так тщательно создавал. Воздушная спираль лишилась центробежной силы, и ветерки разлетелись в стороны. Цзянь вздохнул. Этот водоворот продержался чуть дольше двухсот ударов сердца – немногим лучше последней попытки, но гораздо хуже того, чего следовало достичь. У него ушел целый год, чтобы добиться даже нынешнего результата.
Цзянь стер пот с лица. Тяжело было оставаться расслабленным, чтобы сосредоточить ци. Очевидно, он что-то делал неправильно. До завтрака оставался еще час, а потом было нужно размяться к утреннему занятию. Цзянь потряс руками, попил из стоявшей на земле чашки и предпринял очередную попытку.
Вот уже две недели, с тех пор как Цзянь и Цофи вернулись из Бантуня, Тайши не давала ученику спуску. Занятия превратились в сущую каторгу. Тайши не стеснялась прибегать к палке, когда он ленился или просто отвлекался, и поговаривала, что нужно добавить еще один вечерний урок. Поскольку Цзянь и так обычно просыпался с петухами, ему, видимо, предстояло вовсе обходиться без сна. Что такое нашло на Тайши?
Он еще несколько раз попытался удержать в ладонях ветерок, а потом перешел к самому сложному упражнению – жонглированию. Цзянь поставил перед собой ведерко с водой, погрузил в него правую руку и быстро вытащил, увлекая за собой струйку воды. Согнутая лодочкой левая ладонь нырнула под правую и ловко обернула воду слоем воздуха, превратив ее в шарик размером с детский кулачок.
Сначала Цзянь чуть его не упустил, но все-таки успел подхватить. Водяной шарик вращался и бурлил над раскрытой левой ладонью. Убедившись, что шарик хорошо держит форму, юноша снова окунул правую руку в ведро. Это было сложнее. Только после шестой попытки Цзяню удалось сделать второй шарик. Настала очередь самого сложного. Он перевел дух и уже собирался сделать третий, когда в нос ему ударил запах гнилого мяса и мокрой шерсти. Кто-то крикнул: