– Мы все старшие, – ответила мастер Погруженного Кулака. – Что такое разница в несколько лет в нашем возрасте? Однако если старший брат Каза пожелает, я охотно уступлю ему постель.
– Не надо, – ответил тот. – Я люблю спать под открытым небом.
– А я где лягу, Тайши? – Фаузан встал и потянулся, расправляя руки; впрочем, левая не поднималась выше плеча. Бог Феникса подверг его пытке, чтобы выведать местонахождение Ивовой богини, и последствия до сих пор давали о себе знать. Лет тридцать назад буквально каждый военный искусник, стоивший своего меча, пытался себя обожествить. Тайши не удостоила вниманием эту убогую и предосудительную моду. Только заслуженный титул Фаузана продержался много лет.
– У меня не гостиница, – ответила Тайши. – Сам ищи место.
Ученики сидели во дворе вокруг костра. Цзяню редко доводилось вот так собираться со сверстниками. Он посмотрел на сидевшую напротив Сонайю. Скорее всего, знакомству было не суждено продлиться. Их наставники, похоже, ладили плохо. Гачи и Кайю играли в загоне с Сорок Вторым. Ученик Фаузана пришел в такой восторг от ручного льва, что, возможно, и сам был бы не прочь завести дзиси. Все трое были в том возрасте, когда большинство местных подростков заводили себе львов-стражей. Дзиси служили хозяевам верой и правдой, но главное – умели лазать по отвесным скалам. Это давало возможность свободно путешествовать по Облачным Столпам.
Дверь кухни открылась, и вышел Сонь с новой ученицей. Мастер Немеркнущего Яркого Света сказал девушке несколько слов и отослал ее к огню. Затем он подозвал Цзяня.
– Слушаю, мастер Соа, – вежливо отозвался тот.
Скорее всего, мастер хотел, чтобы ему принесли еще несколько бутылей с вином.
– Слушай, Цзянь, – произнес Сонь и указал на удалявшуюся девушку. – Это Винь, моя новая ученица. Она у меня совсем недавно. Буквально только что. Свежий улов, прямо с побережья.
– Я позабочусь о том, чтобы она чувствовала себя как дома, – ответил Цзянь с легким поклоном.
– Нет, нет, меня не волнует, будет она чувствовать себя желанной гостьей или нет, – Сонь положил руки на плечи Цзяня. – Скажем так, нам нужно пережить нечто вроде испытательного срока, чтобы понять, ну… достойна ли она доверия. Поэтому лучше помалкивать о том, кто ты такой, пока мы не узнаем Винь хорошенько…
Цзянь замер.
– Вы не доверяете собственной ученице?
– Это всего лишь осторожность, сынок, – поспешно ответил Сонь. – Ты – очень важная тайна.
– Тогда зачем вы вообще ее сюда притащили?
Мастер Немеркнущего Света, казалось, слегка смутился.
– Не хотел оставлять ее одну дома. Я не исключаю, что до моего возвращения она бы меня обчистила.
Цзянь совсем потерял терпение.
– И вы привели ее сюда? Тайши вас убьет!
– Она сама велела мне поговорить с тобой, когда я поделился с ней своими сомнениями касательно Винь… – Мастер помолчал. – Действительно, угрозы убийства в ходе разговора звучали, но мы достигли полного взаимопонимания.
– Подождите, – перебил Цзянь. – Разве Винь не узнает и Тайши?
Сонь пожал плечами.
– Ты представляешь, сколько Тайши в мире? Было время, когда женщины являлись к Шуланьскому двору только затем, чтобы Тайши благословила их новорожденную дочь, свою тезку.
Цзянь растерялся.
– То есть в мире могут жить и сотни Вэнь Цзяней?
– Ну нет, с какой стати называть ребенка в честь Предреченного героя. Это глупо.
«Почему?»
– А мне нравится мое имя.
Мастер Немеркнущего Яркого Света покачал головой и повысил голос:
– Так или иначе, Гиро, обращайся получше с моей новой ученицей. Пусть не чувствует себя отщепенкой.
– Хорошо, мастер, – ответил Цзянь.
– И не доверяй ей ни на грош, – закончил Сонь, возвращаясь на кухню.
Цзянь посмотрел ему вслед, а затем пошел представиться новой ученице. Винь, маленькая и худенькая, выглядела младше Цзяня, но глаза у нее были взрослые, а лицо настороженное. В течение вечера она в основном держалась наособицу, предпочтя проводить время в передней, а не с остальными учениками на кухне. Даже теперь она, когда Цзянь приблизился, посмотрела на него недоверчиво. Однако Цзяню хотелось, чтобы она чувствовала себя как дома. Этот урок он усвоил в Лунсяне, когда Синьдэ, которого он считал старшим братом, из кожи вон лез, стараясь сделаться его другом. Цзянь надеялся продолжить традицию.
Он приложил кулак к ладони.
– Я Гиро. Мастер Соа сказал, что ты родом с Тикского побережья. Добро пожаловать в Облачные Столпы. Ты давно здесь?
– С прошлой недели.
Цзянь попытался подсчитать.
– То есть ты учишься у мастера Соа всего…
– Девять дней, – ответила Винь.
Некоторым ссадинам Цзяня было больше времени.
– А раньше ты у кого училась?
– Ни у кого, – с гордостью ответила ученица. – Я лучше всех дралась в нашей деревне. Когда мастер Соа появился у нас, я подумала – почему бы не посмотреть мир. Я подошла к мастеру и бросила ему вызов.
– Ну и как? – поинтересовался Цзянь.
– Я пропахала носом грязь.
– А потом ты встала и снова бросила вызов? – Цзянь одобрительно кивнул. – Молодчина. Упорство военному искуснику необходимо; этому нельзя научиться. Нужно подниматься, даже если тебя сбили с ног.
– Двадцать шесть раз подряд.
– Что?
– Мастер Соа сбил меня с ног двадцать шесть раз подряд, – бесстрастно повторила Винь. – Затем он утомился и велел принести ему воды из ручья. Я принесла, даже не зная, кто он такой и какую школу представляет. Мне просто хотелось уйти из деревни. И вот я – наследница стиля Немеркнущего Яркого Света и законная владелица обширной сети школ!
Это звучало не так уж наивно.
Цзянь поднял взгляд и помахал Гачи и Кайю, которые выходили из загона. Кайю подошел поговорить с Цофи, которая что-то делала за столом, а Гачи приблизился к огню и сел рядом с Цзянем. Ученик Пальца-Бича был первым, с кем Цзянь подружился в Облачных Столпах. Цзянь страшно тосковал после отъезда Синьдэ и Михе, и Тайши пригласила в гости Фаузана и Гачи. «Чтоб детки поиграли», как она выразилась. Наследник Пальца-Бича был на пару лет старше Цзяня. Высокий, худой, любящий книги, он совсем не походил на военного искусника, но в поединке юноши не уступали друг другу.
– Слушай, у меня есть мысль, Цзя… – начал Гачи.
– Звезды сегодня светят тускло, – быстро перебил Цзянь.
Все мастера и ученики – во всяком случае достойные доверия – были хорошо знакомы с правилами, которые установила Тайши ради безопасности Цзяня. Первое правило гласило – скрывать, кто он такой. Поэтому те, кто его окружал, условились об особых сигналах.
– …Гиро, – как ни в чем не бывало закончил Гачи.
– Какая мысль?
– Когда научишься летать по воздуху, давай откроем курьерскую службу и будем доставлять посылки на Облачные Столпы. Тем более что караваны в последнее время часто грабят. Быстрая гарантированная доставка под защитой опытного военного искусника за небольшую плату.
Гачи всегда хотел побыстрее разбогатеть.
– То есть всю работу буду делать я?
– Вот почему я честно предлагаю делить доход пополам, – ухмыльнувшись, ответил Гачи. – Что скажешь?
– Никуда не годится.
Цофи вышла из дома, неся в одной руке котелок, а на сгибе локтя – стопку деревянных чашек. Она поставила котелок на ближайший стол, вручила Сонайе и Винь по чашке, а третью бросила Цзяню. Та взлетела на высоту второго этажа и нырнула в кусты.
Цзянь вытянул шею, пытаясь разглядеть, куда упала чашка.
– Ну и кто так бросает?
– Иди и подними.
Цзянь знал, что спорить не надо. Когда он нашел чашку и вымыл ее, Цофи успела обслужить всю компанию. Она налила Цзяню черпак темно-коричневой жижи, в которой плавали какие-то клейкие волокна.
– Мастера умяли все самое вкусное, но я нашла на кухне немного старого рисового вина.
– Неважно, вся выпивка на один вкус, – сказал Цзянь, поднося чашку к губам. – И вся – гадость.
Он опорожнил чашку залпом и тут же об этом пожалел. Он ошибся: скверный напиток от хорошего можно было отличить сразу. Глаза у него защипало, в животе все перевернулось, и Цзянь с трудом подавил тошноту. К счастью, не он один боролся с собой. Сонайя, вся позеленев, зажимала рот рукой. Гачи, поджав губы, со свистом выдохнул. Кайю перегнулся вбок, и его вырвало.
Только Винь понравилось. Она облизнулась и сказала:
– Еще неделю-другую – и дозреет в самый раз.
Ветер был легкий, небо ясное. Королева взошла на небо, и вместе с Принцем теперь заволакивала окрестности блестящей дымкой цвета морской воды, как будто все находилось на дне кристально чистого озера.
Кайю то и дело вставал, чтобы взглянуть на Сорок Второго, и каждый раз заявлял, что будет спать со своим львом. Остальные не возражали, поскольку ночевать можно было только в сарае, который не отличался размерами.
Дверь кухни со скрипом отворилась, и во двор вышли Тайши, Сонь и Бхазани. Судя по всему, они изрядно сократили домашний запас спиртного. Сонь едва держался на ногах. Ученики поднялись, а Тайши обратилась к ним:
– Все некоторое время поживут здесь. Правила просты. Убирать за собой, не мешаться и помогать по дому.
Кайю поднял руку.
– А заниматься?
– Заниматься будете вместе. Познакомиться поближе вам не повредит.
– А что мы тут будем делать? – спросила Сонайя.
– Что велят, – огрызнулась Тайши. – Отныне и впредь каждый присутствующий здесь мастер имеет право вами распоряжаться, ясно?
– Да, мастер, – хором ответили все.
– Ну, раз мы договорились, – рыгнув, произнес Сонь и навалился на плечо ученицы, – я пошел спать. Где сарай, мальчик?
– А где же будем спать… – начал Цзянь, а потом смиренно вытянул руку. – Вон там, мастер Сонь.
Глава 14. Возвращение
Сальминдэ Бросок Гадюки выросла в Травяном море. Она родилась во время страшного урагана, который бушевал грозовым летом третьего цикла. Травяное море тогда превратилось в огромную приливную волну, которая выворачивала и вырывала с корнями все, что оказывалось на пути. Сальминдэ убила свою первую гиену в пять лет, когда та попыталась утащить из ее стада козленка. Спустя два года она чуть не рассталась с жизнью, когда на то же самое стадо напала стая львиц. Достигнув нужного возраста, она стала участвовать в набегах и приносить своему племени славу, честь и богатую добычу. В восемнадцать лет Сальминдэ сделалась Броском Гадюки, еще через три года – Волей Хана. И с этой-то высоты она рухнула, когда вернулась домой и обнаружила, что Вечный Хан убит, ее город погрузился в недра Травяного моря, а соплеменники порабощены чжунцами.