Сали стала низменным искателем души и покинула Травяное море в поисках сестры. Целый цикл она провела в ненавистном оседлом городе Цзяи, а вернулась оттуда предводительницей мятежников и изменницей. И теперь на ее плечах лежала судьба целого племени. Это бремя она приняла охотно, но тем не менее ноша была тяжела. Сальминдэ невольно улыбалась, думая о странных поворотах судьбы. Течение жизни принимало самые причудливые формы.
Лошадь стояла на краю кратера, окружавшего узкую, но невероятно высокую гору Шетти, которая со своими пиками, похожими на острые зубы, представляла собой величественное зрелище. Корона густых облаков венчала зазубренные вершины. О горе Шетти ходило немало легенд. Здесь тонули коконы и воинства; она поглощала даже целые народы. Болотистая мягкая земля под ногами, по слухам, была полна затонувших сокровищ и погибших городов. В густом лесу, который рос в чаше кратера, терялись армии. В десятках сказаний и песен действие происходило в кратере Шетти. Как правило, все кончались плохо.
Хаппане и цунарко, жившие на севере и на востоке, считали кратер проклятым. Катуанцы были не столь суеверны, но, как правило, и они избегали этих мест. У Сали и племени Незры, впрочем, не оставалось особого выбора.
– Вы идете туда, где лежат несметные сокровища, – твердила Мали всем подряд в прошлом году, когда они раздумывали, как быть. Полгода спустя предположения младшей сестры оправдались. Отправившись на поиски погребенных коконов, они поступили правильно; на горе Шетти жители Незры прожили дольше всего, с тех пор как ушли из Цзяи.
Теперь, спустя несколько недель после визита к Субетею, приятно было вернуться в кратер Шетти, к своему народу. Это место уже почти казалось Сали домом. Она почти год потратила на поиски бывшего хранителя легенд Шакры. Она отправилась в путь, надеясь получить исцеление или хотя бы подсказку. И вот ей снова предстояло довольствоваться зыбкой надеждой, и Сали сомневалась, что готова следовать по этому пути. Она не хотела рисковать безопасностью Незры. В Сальминдэ нуждались сородичи.
От края кратера до подножия Шетти идти было надо примерно полдня, а потом еще полчаса, чтобы углубиться в ее недра. Ветер дул навстречу, с севера. На востоке в небо поднимался столб дыма, сливаясь с испарениями горы. Это могло быть что угодно, но Сали подумала, что лучше его избегать.
– Наставница, – сказал Хампа. – Близится вечер, и будет буря. Не разбить ли лагерь?
В холодную погоду Сали становилось хуже; озноб делался заметнее, жар – сильнее. Непрерывное путешествие в сырую погоду не улучшило ее самочувствия. Сали посмотрела вдаль. Солнце садилось, и синий свет первой луны только-только показался из-за горизонта. Тучи надвигались и через час должны были накрыть их.
– Едем. Тебе полезно поупражняться в ночном зрении.
Сали моргнула, и ее глаза свернули слабым зеленым светом. Хампа последовал примеру наставницы, хотя у него глаза засветились только с седьмой или восьмой попытки. Юноше нужно было больше упражняться.
Они поехали вдоль края кратера по грубой тропе, проложенной сквозь заросли. Здесь, на севере, земля под ногами была не такой живой, как в Травяном море. Но она тоже двигалась взад и вперед, ритмично качалась, пусть медленно и еле ощутимо. Разбив вечером палатку на одном краю кратера, к утру Сали незаметно для себя могла оказаться на противоположном. Прямая и крутая дорога вела путников на дно кратера, врезаясь все глубже в слои окаменевшей растительности. Она настолько расширилась, что на ней бок о бок поместились бы несколько коконов. Как только они достигли дна, Сали сошла с пути и повела Хампу узкой тропинкой. Она предпочитала двигаться по возможности скрытно. Ехать по основной дороге было легко, а значит, по ней путешествовали и другие, что могло привести к нежеланной встрече. Людные тропы содержали и иные опасности – там то и дело случались грабежи и засады. Враждующие компании также нередко договаривались встретиться на тропе, чтобы помериться силами. Путешественникам доводилось миновать поединки и настоящие побоища.
Сали и Хампа далеко уклонились от дороги, пробираясь к горе Шетти. Два Броска Гадюки переждали короткий ливень под листьями пальмы, похожими на зонтики, а затем двинулись дальше, по узкой извилистой тропинке, через густые и жесткие заросли бамбука. Они уже приблизились к подножью горы, когда в отдалении послышалось громкое бульканье. Сали остановилась, поднесла к уху ладонь и прислушалась. Хампа, который замечтался или задремал, чуть не наскочил на нее. Сали уже давно смирилась с мыслью о том, что ее ученик не отличается дисциплиной… да и способности у него так себе.
Хампа только что завершил трехлетнее обучение у Сали – оно продлилось на два года дольше, чем он, по ее мнению, мог выдержать. Вскоре предстояло решить, достоин ли он того, чтобы написать его имя на тотеме Бросков Гадюки. Если Сали, конечно, удосужится вырезать новый. Предыдущий тотем, на котором записывали имена на протяжении пятнадцати поколений, сгорел вместе с городом. В любом случае это только если Хампа закончит обучение, в чем Сали еще сомневалась.
Молодой человек обладал многими достоинствами. Он был умелым охотником, верным и заботливым членом племени; к нему относились с уважением и любовью. К сожалению, этого было недостаточно, чтобы выковать настоящего военного искусника. Природа не одарила его должным образом, и никакие упражнения этого не изменили бы. Умения у Хампы были скромные, возможности ограниченные… мягко говоря, не звезда. В прошлом Сали даже и не подумала бы взять такого человека в ученики – ну или они расстались бы через два-три месяца. Хампу спасало то, что он искренне почитал секту, был исключительно предан и усердно упражнялся. Все его просто обожали, включая Сали.
Подняв руку, она резко опустила локоть. Кобыла немедленно легла. Сали пригнулась рядом, положив ладонь на рукоять свернутого кнута, своего излюбленного оружия. Хампа последовал ее примеру, но недостаточно тихо.
«Не время его поправлять», – произнес в голове Сали голос матери.
Она подавила упрек и прислушалась к бульканью, которое доносилось с главной тропы. По грудь в фиолетовых папоротниках и гигантских тюльпанах Сали прокралась сквозь густые кусты. Она достигла узкого карниза в ту самую минуту, когда мимо проехал ликузский дозор; их паровые сани шипели и булькали, как умирающий, который борется за каждый вдох.
Шаманы не довольствовались тем, что наказали Незру изгнанием; они вдобавок послали вдогонку Ликузу, Костяное Племя, чтобы стереть Незру с лица земли раз и навсегда. Ликузцы, известные своей кровожадностью, гнались за ними по всему Травяному морю. Несколько месяцев назад жители Незры наконец оторвались от врага и с тех пор поселились в кратере. Они отчаянно продолжали искать какие-нибудь коконы, чтобы заново отстроить город.
К счастью, джунгли в кратере Шетти были отличным укрытием: густые и буйные заросли тянулись со дна до самого верха. Племя Незры устроило целую систему ходов под кронами деревьев, пробуравив листья и спутанные ветки.
Они хорошо спрятались, но везение рано или поздно должно было иссякнуть. Ликузцы могли случайно захватить охотника, торговца или разведчика Незры. Члены племени были верны, но обученных военных искусников среди них недоставало, как и тех, кто отличался исключительной стойкостью духа, а Ликуза славилась своими дознавателями. Сали не стала бы винить того, кто под пыткой предал бы племя.
Вместо развязывания войны – Незре это было не под силу – Сали расставила вокруг горы Шетти разведчиков, чтобы враги не подкрались незамеченными. Десятая часть племени, включая подростков, служила дозорными – так называемыми ревунами. Командиры дозорных даже поговаривали, не создать ли собственную секту. Сали относилась к этой мысли прохладно.
К слову о разведке – Сали ощутила на себе чье-то внимание, как только вражеский отряд скрылся за поворотом. Она развернулась и устремила кнут к невидимому наблюдателю, укрывшемуся под пологом листвы. Это было любимое оружие Сали, и она непревзойденно им владела. Он завершался острием – жалом, а гибкая часть состояла из тысяч ромбовидных металлических звеньев, которые могли превратить кнут в копье.
Она вовремя успела заметить испуганное детское лицо и немедленно прервала атаку, вернув кнут к себе. Поймав жало рукой, Сали одним ловким движением повесила кнут на пояс и жестом велела девочке слезать.
– Ты слишком пристально наблюдаешь, Вани.
– Потому что я вами восхищаюсь.
Хороший ответ. Вани командовала одним из отрядов разведки. Сали уже некоторое время к ней присматривалась. Племя нуждалось в смышленой молодежи, если хотело выжить.
Хампа тоже приблизился. Он подал кому-то знак, и из кустов выскочили еще двое ревунов. Хампа с каждым приветственно стукнулся кулаками. Он отлично ладил с детьми.
– Нанка, Вани, Буп, как давно вы за нами следите?
– Мы шли за тем пыхпыхом, когда Буп вас заметил, – с улыбкой ответила Вани. У ревунов уже сложился свой язык. – Ты здорово шумел, старший.
Хампа, опытный следопыт, обучил большинство ребятишек и считался их неофициальным главой. В душе Сали признавала: из Хампы следовало сделать не Бросок Гадюки, а охотника – в этом качестве он мог принести племени гораздо больше пользы. Хампа тоже это знал, но сердцу не прикажешь.
– А кто следит за пыхпыхом сейчас? – спросил он с наигранным негодованием и легонько толкнул Вани – правда, от толчка та чуть не упала в лужу. Иногда Хампа недооценивал собственную силу.
Сали помогла Вани устоять.
– Осторожно, девочка.
Вани покраснела. Она всегда заливалась румянцем в присутствии Сали, и это было досадно. Девочка указала в заросли.
– За ними следит Рулари. Если что, крикнет как злой бегемот.
– А разве бывают добрые бегемоты? – поинтересовалась Сали.
– У нее по-другому просто не получается.
Хампа ухмыльнулся.
– Мы над этим поработаем. С языком у нее всегда были проблемы.
Маленький отряд двигался дальше, только Нанка побежала вперед – известить племя об их возвращении, а заодно и передать, чтоб нагрели воду для мытья. После долгого путешествия Сали страстно хотелось отмокнуть в горячей ванне и понежиться в мягкой постели. Обжигающая вода умеряла непрерывную жгучую, как от раскаленных угольев, боль Зова Хана.