Они достигли подножия Шетты незадолго до темноты. Нужная тропа находилась примерно на четверти пути вверх, на крутом склоне, среди разбросанных острых камней. Тысячи сталагмитов торчали из земли, как зубы гигантского крокодила. Сквозь подошвы сапог Сали ощущала каждый шаг по черной, отполированной до стеклянной гладкости земле.
Они достигли устья пещеры, которое представляло собой круглую дыру ровно такой высоты, чтобы Сали не пришлось пригибаться, заходя внутрь. Хампа и дети отправились коротким путем и скатились по крутой осыпи, пока Сали вела лошадей вниз по обходной тропе, которую называли запасной. Эта тропа была узкой и извилистой, но в конце концов Сали присоединилась к остальным, которые ждали ее внизу.
Они двинулись дальше по туннелю. Порой в нем становилось то жарко, то холодно. Кое-где росли сосульки, а несколькими шагами дальше, рядом с невидимым источником жара, кипели лужи. Четверка шагала по наклонному круглому коридору и несколько раз свернула туда и сюда, пока не оказалась в большой пещере. Там было холодно, обсидиановые стены покрывал лед. Ледовые шапки как будто плакали, с них капала вода, и капли звенели, словно колокольчики.
– Здесь мы теперь собираем воду, – сказала Вани.
Сали кивнула.
– Даэвон починил очиститель?
Буп, самый младший – ему едва исполнилось десять, – закивал.
– Он часто ломается, и вода на вкус как грязь, зато чистая.
На следующей развилке они свернули налево. Туннель, по которому они шли, еще дважды разветвлялся. Понадобилось немало времени, чтобы нанести все ходы на карту. Обсидиан сменился мягкой землей, потом льдом и опять землей. Неподалеку находился горячий источник.
Несколько воинов ждали их, когда они вышли на уклон, ведущий к лагерю, и приветственно подняли копья. Трое были еще мальчишки, а не мужчины – им было далеко до того, чтобы носить щит, но даже могучее дерево начинается с семечка. Падение Незры пережила всего горстка бойцов – в основном тех, кто, как и Сали, был в отлучке. Молодежь постепенно занимала места павших, но на это требовалось время.
Лагерь представлял собой огромный неуклюжий лабиринт туннелей и небольших пещер, которые племя превратило в жилые дома. Несколько знакомых приветствовали Сали, когда она вошла в общую пещеру, где устроили большой очаг.
Седой жилистый мужчина стоял посреди группы людей, объясняя им, как наполнить мешки мукой и как их сложить. Он заметил Сали и немедленно зашагал к ней навстречу.
Шобанса был одним из шести членов совета Незры и отвечал за припасы. Наряду с Мали он поддерживал в Незре жизнь. В прежние времена он сколотил состояние на торговле и стал первым богачом племени, но все потерял, когда город пал. Теперь Шобанса использовал свою деловую смекалку и опыт, чтобы племя не умерло от голода летом и не замерзло насмерть зимой. Он неумолимо подсчитывал каждый мешок зерна, кувшин масла, сверток ткани и охапку дров. Старик был сущим тираном в том, что касалось припасов, особенно специй. Сали так скучала по пряной пище.
– Сальминдэ, ты вернулась. Как раз вовремя. Нам надо поговорить.
Шобанса никогда не тратил время на праздную болтовню и любезности.
– Я только что приехала, – ответила та. – Дорога была тяжелой. Сначала я хочу увидеть Мали.
– Это касается ее и не терпит отлагательств.
Сали прикусила губу. Мали и Шобанса были самыми важными людьми в совете. Они не первый раз сталкивались лбами, вынуждая Сали играть роль миротворца. Она для этого не годилась.
Приблизившись, Шобанса поморщился и зажал нос.
– Клянусь волосатыми подмышками Хана, ну и воняет от тебя, Сальминдэ. Хуже обычного.
– Да, здорово воняет, – хихикнула маленькая Нанка. – Но мы молчали из вежливости.
– Поговорим, когда освежишься, – сказал Шобанса.
– Значит, все не так срочно?
– Твоя сестра как-нибудь переживет, если ты не вымоешься. А остальные – нет. Ну, ступай.
Глава 15. Вызов
На следующее утро Цзянь проснулся и обнаружил, что его переносицы касается нитка красивого черного жемчуга. Он моргнул и увидел изящную шею, а затем, подняв глаза, обнаружил и лицо.
– Что такое?
Сонайя, нависшая прямо над ним, проговорила:
– Я готова принять твое предложение, Пять.
Предложение? Он сделал предложение? Какое предложение?
Маленькая компания учеников сидела во дворе еще долго после того, как мастера разошлись спать, и мерзкое зелье, которое приготовила Цофи, имело отсроченный, но мощный эффект. Цзянь не помнил ничего после того, как Гачи схватил котелок и вылил остатки пойла себе в глотку. Оставалось надеяться, что ученик Фаузана выжил.
Голова болела так, будто в черепе пробили дырку. В животе бурлило, горло горело от жажды. При мысли о выпивке Цзяня замутило. Повезло, что все они, по крайней мере, добрались до амбара.
Цзянь сел и понял, что сидит в луже. Это был не амбар. Он тупо уставился на разбросанное вокруг сено. Кайю лежал, свернувшись, рядом с Сорок Вторым, и оба храпели. Винь и Цофи спали друг на друге, накрывшись попоной. Гачи лежал рядом с Цзянем, носом вниз. На мгновение Цзяню показалось, что предчувствия его не обманули.
Он толкнул соседа.
– Ты умер?
Гачи застонал в ответ и дернул плечом. Цзянь облегченно вздохнул.
– Почему мы ночевали в загоне?
– А ты не помнишь?
Отчего Сонайя казалась такой бодрой и свежей? Цзяня это здорово раздосадовало.
– Вы, дикари, решили, что будет очень здорово ночевать вместе со львом.
– А почему ты так хорошо выглядишь? – поинтересовался он.
– Спасибо, спасибо, я всегда выгляжу хорошо, – ответила Сонайя и добавила: – Я вообще-то ушла спать, прежде чем вы ухрюкались в стельку.
Цзянь потер виски. Да, он припоминал.
– Так что за предложение?
– Вызов, – Сонайя схватила Цзяня за руку и заставила встать. Тут же она поскользнулась на мокрой земле, и оба чуть не упали в грязь.
Голова у Цзяня так гудела, что удар-другой от Сонайи вряд ли изменил бы положение к худшему. Он почти не сопротивлялся, пока она тащила его по узкой тропинке в зарослях подсолнухов и редиски.
– Я не собирался драться прямо с утра! Может, выберем другое время?
– Пять, уже за полдень.
– Что?.. – Цзянь взглянул на небо и обнаружил, что солнце миновало высшую точку. – Тайши меня убьет.
Тайши громко фыркнула где-то в сторонке.
– Нет, за меня это сделает кое-кто другой.
Они дошли до тренировочной площадки и обнаружили, что все пять мастеров сидят там и пьют чай. Они ждали. Цзянь вырвал руку из хватки Сонайи. Та с виноватым видом пожала плечами. «Приказ есть приказ». И все-таки могла бы и предупредить.
– Какие правила? – спросил Сонь. – До трех падений? По очкам? Сколько схваток? Открытой ладонью? Вольный стиль?
– Это тебе не турнир, – сказала Тайши. – Пусть дерутся, пока один не проиграет.
– Сурово, – мастер Немеркнущего Яркого Света обменялся внимательными взглядами с мастером Пальца-Бича, сидевшим напротив него за маленьким столиком. Они быстро выбросили пальцы в «Камень, ножницы, бумага», и Фаузан выиграл. Палец-Бич оглядел учеников, после чего мужчины соприкоснулись большими пальцами. Цзянь задумался, кто на кого поставил.
– Будет весело, – сказала Бхазани. – Может, тоже сделаем ставки?
– Нечестно. Сонайя учится у тебя с пеленок. А у меня бродячие шавки жили дольше, чем этот мальчишка, – проворчала Тайши. – К чему ты клонишь?
Бхазани огляделась.
– Отдашь мне козу. Или одну из откормленных свиней. А я ставлю три рулона черного шелка.
– Ну и что я буду с ним делать? – Тайши помедлила. – А шелк мягкий?
– Прохладный и темный, как туча.
Цзянь наблюдал за тем, как мастера бьются об заклад. Он догадался, что ставки делаются всерьез и на кону в том числе стоит Тупица – коза, к которой Цзянь особенно привязался.
Сонайя разминалась на другом краю круглой земляной площадки. Цзянь спросил:
– Ты точно хочешь драться?
В его искреннем вопросе не было ни высокомерия, ни презрения. Вчера он видел издалека, как Сонайя проделывает упражнения, и особого впечатления они на него не произвели. Особых умений девушка не демонстрировала. Двигалась она уверенно, быстро и плавно, но и только; возможности применения у двух стальных вееров были ограничены. Сонайя ничем не отличалась от большинства старших учеников в Лунсяне, а ведь она, по словам Тайши, обучалась у своего мастера с пеленок. Цзянь вообще не видел у Сонайи проявления ци.
По его мнению, между ними зияла пропасть. Успехи ученика всегда отражают умения мастера. Цзяню не хотелось смущать Бхазани, тыкая Сонайю носом в грязь, но отказаться от поединка было оскорблением. И тогда Цзянь заподозрил неладное. Погруженный Кулак не мог быть слабым стилем. Тайши не терпела глупцов и неумех. Она скорее утопилась бы, чем похвалила посредственность, а уж тем более пригласила к себе домой.
Так зачем же старшие решили свести в поединке Цзяня и Сонайю?
Противники приготовились к бою и поклонились друг другу, прикоснувшись сжатым кулаком к ладони.
– Вас ведет честь, – произнесла Бхазани обычную фразу.
– И только честь, – ответили Цзянь и Сонайя.
– Свинья, коза, два бочонка цзуйжо и твоя постель, Цзянь, – добавила Тайши, окончательно сбив его с толку. Зачем Бхазани понадобилась его постель?
Лица Цзяня и Сонайи сблизились во время поклона. Оба беззвучно проговорили: «Извини».
– Почему ты извиняешься? – спросил Цзянь.
– Ты, наверно, думаешь, что тебя подставили. Но у меня просто не было выбора. А ты-то почему извиняешься?
«Потому что собираюсь тебя вздуть».
– Так, нипочему. Не хочу, чтобы тебе было больно и ты из-за этого расстроилась.
– Глупости какие. Конечно, я расстроюсь.
– Может быть, начнем? – крикнула Бхазани.
К тому времени Гачи и Цофи тоже пришли полюбоваться зрелищем. Гачи после попойки напоминал ходячий труп, однако Фаузан ни слова не сказал своему наследнику. Цофи немедленно забрала пустой чайник у Тайши и Бхазани и принялась завариват