– Теперь сойдет, – сказал он, помахивая в воздухе огненной ветвью. – Если с баржи не увидят сигнала, я уж и не знаю, как их привлечь. Сейчас спущусь…
– Стой там! – закричала Сали. – Ни шагу!
– Что случилось? О… – И Даэвон в ужасе взвизгнул. – Ты не говорила, что здесь водятся живые мертвецы!
В землях Чжун крестьяне рассказывали детям о ходячих мертвецах, чтоб ребятишки не убегали далеко от дома. Сали наблюдала за тем, как труп сгибает локоть и шею, словно разминая суставы…
– Бросок Гадюки, – прошипела женщина, как будто рот у нее не вполне оттаял, и вынула короткие, как кинжалы, трезубцы, под названием «железные линейки». – Мы уже заждались.
Привычка не подвела Сали. Она действительно угодила в засаду. Из-под снега поднялось еще несколько «трупов». Нападавшие носили маскировочные костюмы из обрывков белого и бурого меха, соединенных кусочками закаленного на огне ониксового дерева. Сдержанные движения и боевая стойка выдавали уроженцев северных катуанских племен. Трезубцы тоже служили подсказкой. Это оружие предпочитала известная секта военных искусников, которые полагались не на силу, а на ловкость.
Это были не живые мертвецы, а кое-кто похуже – подлые негодяи, лежавшие в засаде.
Женщина выбросила руку вперед, и трезубец полетел в Сали. Та кнутом отбросила трехконечный кинжал в сторону, а затем спрыгнула с лошади и приземлилась на ступеньку пирамиды. Сали перебежала на другую сторону, снова прыгнула, уклонившись от нового броска, развернула кнут и дала сдачи. Заостренный наконечник разбил щит на руке у головореза.
Сали приземлилась по бедро в снегу. К ней приблизились еще трое. Хампа дрался с головорезом у подножия лестницы, надеясь вывести из строя своего более проворного противника. Двигался он размашисто и неловко. Сали обучала Хампу не так, как тренировалась сама. Ее наставница Алина говорила: приспосабливай обучение к умениям и талантам ученика. Сали приходилось приспосабливаться к отсутствию. Она признавала, что была не лучшей учительницей, но старалась изо всех сил. Хампа предпочитал колошматить врага, как разъяренный слон. Иногда Сали думала, что надо облегчить жизнь им обоим и отправить его с рекомендациями в секту Разъяренных Быков.
Двое одетых в белое бандитов лезли по ступенькам пирамиды с другой стороны. К ужасу Сали, Даэвон двигался к ним навстречу, держа дурацкую огненную ветвь как дубинку.
Сали крикнула:
– Не отходи от чаши!
Она метнулась влево, избегая удара трезубцами, и наградила одного из нападавших таким пинком, что тот исчез в сугробе.
Даэвон поднялся и принялся искать оброненную ранее огненную ветвь.
– Я помогу!
– Не надо! Не лезь, глупый кролик!
Головорезы в белых плащах напирали со всех сторон. Сали, щелкая кнутом, удерживала нападавших в отдалении, но ее удары не могли пробить их оборону. Условия были не идеальные, но эта компания неплохо умела драться. Они действовали молча, но слаженно, непрерывно наскакивая на нее, как стая гиен, пытающихся повалить львицу. Сали в такую мокрую и холодную погоду уступала десятку разбойников, но она все еще была львицей, а ее противники – мерзко тявкающими гиенами.
Острый кончик кнута нашел себе мишень и вонзился в грудь разбойника, выйдя на спине. Бандит застыл в движении, высоко вскинув руки. Сали ослабила древко, вновь сделав его податливым, как шелк, и яростно дернула, извлекая наконечник из тела. Еще один разбойник подошел слишком близко, и конец кнута рассек ему грудь, окрасив снег алыми брызгами. Кровь, хлынувшая из раны, напоминала кашу. Эти типы, видимо, умели приспособляться к местным условиям, все равно что рептилии. Сали поняла теперь, отчего они могли долго лежать в засаде и почему их дыхание не висело паром в воздухе.
Сали вновь превратила кнут в копье и неожиданно метнула его в головореза, который стоял дальше прочих. Еще одна жертва. Убитый опустился наземь в то мгновение, когда послышался крик Даэвона, полный неподдельного ужаса. Механик поскользнулся и лежал на спине, а по ступенькам к нему поднимались двое.
– Хампа! – крикнула Сали.
Понадобилось некоторое время, но ее ученик наконец прикончил бандита, с которым возился. Над броском через бедро еще нужно было поработать.
– Спаси кролика!
– Сейчас!
И тут неподалеку, заглушая звуки боя, ударил колокол.
Сали прикончила оставшихся бандитов чередой быстрых ударов. Осталась только женщина, которая первой ее встретила. Сали устремила на противницу острие копья.
– Сдавайся.
Звук колокола становился все громче.
Разбойница повернула один из трезубцев острием к себе и отсалютовала, приложив кулак к сердцу.
– Я Аша, Пятая из Разбивающих Лед, дитя Ликузы. Я думала, дни Бросков Гадюки минули. Встретиться с последними из них – большая честь.
Она торжественно и почтительно, почти благоговейно поклонилась.
Сали нахмурилась. Вежливый и почтительный враг – худшее, с чем можно встретиться, когда спешишь. Двое Разбивающих Лед за спиной у Аши наседали на Хампу, тесня его вверх по лестнице.
– Отзови своих псов. Сдавайся! – крикнула Сали.
– Никакой личной неприязни, только долг. Нас по-прежнему соединяет Священная прядь.
Разбивающая Лед прибегла к традиционной формуле вежливости. Обычай требовал краткого ответа.
Но у Сали не было времени. Она взмахнула рукой, и наконечник пробил горло Аши, Пятой из Разбивающих Лед. Приятно было знать, что враг принадлежит к племени Ликуза. Сали предпочла бы убить ликузца, а не чжунца. Но все-таки как они ее выследили?
Сали устремила копье в землю и дважды встряхнула древко. От первого движения оно превратилось в кнут, от второго вновь затвердело. Ухватившись за конец, Сали, словно подброшенная пружиной, вылетела из сугроба. В воздухе она развернула кнут, ударила одного из нападавших в спину и сбросила с лестницы. Второй повернулся к ней, получил ногой в грудь от Хампы и полетел следом.
Сали приземлилась у подножия пирамиды, рядом с упавшими, обвила хлыст вокруг их шей и затянула удавку, чувствуя, как затихают предсмертные хрипы. Руки у нее дрожали от напряжения, но Сали не ослабила хватку. Только когда оба перестали цепляться пальцами за воздух и обмякли, она отпустила кнут.
Сали опустилась наземь, тяжело дыша. Изо рта у нее вырывались клубы пара. В мороз даже двигаться было сложнее. Холод высасывал из нее силы. Сали не чувствовала пальцев рук и ног, суставы скрипели, как ржавые дверные петли. Она подняла голову и увидела, что к ней спешат Хампа и Даэвон.
– Я мог бы помочь, – заявил Даэвон, вытаращив глаза. Он поднял свою огненную ветвь, но тут же покачнулся и уронил ее.
Колокол зазвонил вновь. Сали заметила огромный айсберг, вплывающий в бухту. У этой плоской ледяной глыбы посередке стояли две мачты, а по бокам торчали паровые весла. Это прибыла баржа. Она стукнулась о причал, и во все стороны посыпались куски льда. Опустили трап, и появились двое мужчин в куртках из моржовой шкуры. Они остановились на краю причала и уставились на валявшиеся вокруг тела. Из недр баржи появился еще один человек, в шубе из шкуры белого медведя. Он сошел на причал и не моргнув глазом перешагнул через убитого. Обозревая побоище, он взглянул на троих, сидевших у подножья пирамиды.
– Сегодня досталась легкая добыча, а? Куда плывем?
Сали поднялась и отряхнула присыпанные снегом плечи.
– В Хуршу. Трое нас и наши лошади.
– А, Солнце под Лагуной. Вы паломники? – капитан заметил, как у Сали сверкнули глаза, и примирительно вскинул руки. – Не сочтите за неуважение, госпожа. Просто спрашиваю.
Сали продолжала гневно мерить его взглядом.
– Ваша лодчонка может доставить нас туда или нет?
– Это баржа, а не чжунская рыбацкая посудина.
– Слова, одни слова, моряк.
Теперь уже капитан уставился на нее, сверкая глазами. А затем улыбнулся до ушей.
– Девять дней пути, а если застигнет буран, то еще три. Шесть остановок до порта назначения. На троих твоих одна палатка, питайтесь как знаете. Можете покупать у нас рыбу – или ходите голодные. Мне дела нет. Одна серебряная монета в день, вне зависимости от продолжительности плавания. Ни оружия, ни огня, ни беспорядков не допускается. Я в виде исключения возьму ваших лошадей, но убирать за ними будете сами. Кто будет мочиться на снег, сброшу за борт. Ваших кляч это тоже касается. Ясно?
Сали кивнула.
– Вот и славно. Я капитан Лэ Хуань Ци Тирапут Кунгль. Можете звать меня капитан Лэ Хуань Ци Тирапут Кунгль.
Сали как-то встретила хаппанского торговца с Цепных островов, расположенных в Нгинском океане. У него тоже было нелепо длинное имя. И он настаивал, чтобы его называли именно так. Видимо, у хаппан такой обычай.
Капитан Лэ Хуань Ци Тирапут Кунгль повернулся и зашагал обратно на свой плавучий кусок льда, жестом велев путникам следовать за ним.
– Добро пожаловать на «Хану».
Глава 20. Убийственная скука
Цзянь хорошо понимал, отчего ему поначалу так понравилась мысль о чередовании наставников. Тайши свято верила в привычку и повторение, и три года утомительно неторопливого обучения в отдаленном уголке мира истощили его терпение. К тому же Цзяню было запрещено покидать храм из-за объявления о розыске, а во втором цикле уединение сделалось особенно мучительным.
Когда Тайши объявила, что прославленные мастера займутся его обучением вместе с ней, Цзянь думал, что они смешают личные стили, создав непревзойденную технику. Так поступали его прежние наставники в Небесном дворце. Он грезил о том, как научится сочетать их способности и станет непобедим. Проворство Хуту, хитрость Погруженного Кулака, дальнобойность Пальца-Бича, сила Немеркнущего Яркого Света будут дополнять превосходящую все технику Шепчущих Ветров. Они сделают его военным искусником, достойным звания Предреченного героя Тяньди, воина пяти Поднебесных, победителя Вечного Хана Катуа, спасителя народов Чжун и других возвышенных титулов, которыми наградили Цзяня.