Тайши еще раздумывала над тем, что отказала Найфунь в ее «непросьбе», когда Фаузан буквально налетел на Урвана.
– Ах ты седой пес, я тебя сто лет не видел!
– А я видел тебя всего два месяца назад, в игорном доме Уродливого Хома, – ответил бывший конюший. – В ту ночь, насколько я помню, ты сорвал банк. Удивительно, что никто не пырнул тебя ножом за такую удачу.
Задушевные приветствия и объятия завершились громкими хлопками по спине.
– Приятно знать, что ты еще жив, Бог Игроков. Когда мы в последний раз сражались бок о бок?
Фаузан чуть понизил голос:
– Когда убили Госпожу.
Урван поморщился.
– Признаю, это не высшее мое достижение.
– Да и мое.
Они принялись болтать, как будто с тех пор не минуло и дня. Фаузан никогда не жалел времени на приветствия и прощания, обращаясь с каждым так, как будто видел его в первый и последний раз. Прошло минут пять, прежде чем мужчины закончили обмениваться новостями.
– И во многих игорных домах тебя принимают? – поинтересовалась Тайши.
– Всюду, где мне не воспрещено появляться. – Палец-Бич понизил голос, и веселость как ветром сдуло. – Говорят, Урван, ты привез кое-кому тайный вызов. Не нужен ли тебе в этом опасном предприятии старший брат?
– Обойдусь, – поспешно ответил Урван. – Это всего лишь дело, требующее деликатности. Она вернется через день-другой.
Тайши прищурилась. Бывший гияньский конюший был достоин доверия, за это она поручилась бы жизнью, но сейчас с ней затеяли какие-то игры. Довольно серьезные, судя по их поведению. И Найфунь играла тоже. Что могло напугать Черную Ночь Син?
– Отчего же, – сказала Найфунь. – Мы оценим твое общество, брат.
Бхазани встала рядом с Тайши.
– Сестры должны помогать друг другу.
Втайне Тайши обрадовалась, но тем не менее предупредила:
– Только не пырни меня в спину, как в прошлый раз.
Черная Ночь Син сохраняла хладнокровие.
– Меня не волнует, кто именно едет. В любом случае дзиси не хватит на всю компанию. Если что, я охотно останусь.
– Пожалуй, я тоже присоединюсь, – сказал Сонь, вразвалку выходя из дома.
Старуха развернулась с пугающей скоростью, так что ее яркие одеяния затрепетали на ветру, словно крылья необыкновенной бабочки. Она ткнула в Соня пальцем.
– Пес! Как смеешь ты показываться в моем присутствии?
Слово «пес» в ее устах звучало совсем не так, как у Фаузана.
Сонь моргнул и, запинаясь, выговорил:
– Я… я тут гость.
– А он что натворил? – спросил Фаузан.
Чайный мастер нахмурилась.
– Огласить тебе весь список? Для начала: долг у него таких размеров, что на эти деньги можно купить особняк в Алланто. Кроме того, он попытался сманить одну из моих девочек себе в ученицы. И наконец, он ввалился в чайный дом вдребезги пьяный, заснул в передней и нагадил на дорогой коврик.
– Да ладно, – слабо отозвался Сонь. – Он и без того был безобразен.
– Такой, со странным узором в виде пересекающихся квадратов? – уточнил Фаузан. – По-моему, он оскорблял взыскательный вкус.
– Знаю я этот коврик. Ужасная дрянь, – согласился Урван.
– Его привезли из-за океана, – огрызнулась чайный мастер и добавила: – Да, согласна, коврик был безобразный, но он предназначался не для того, чтобы эта скотина его испортила!
Некоторое время стояло неловкое молчание.
– Итак, – протянула Тайши, – значит, он едет?
– Ни за что, – отрезала Найфунь. – Скорее, я его убью.
– Придется отстоять в очереди, – буркнул Сонь.
– Зачем вы вообще в это ввязались? – спросила Тайши у Найфунь. – Я думала, вы простились с лунным двором.
– Я тут ни при чем, – ответила Черная Ночь Син. – Я приехала, только чтобы передать приказ. Поскольку к компании добавились желающие, похоже, тебе все равно понадобится мой дзиси. Заходи в чайный дом, когда вернешься, Тайши. Ты уже давно у меня не бывала. Твой счет слишком велик и давно просрочен.
– Да, Найфунь, – пробормотала Тайши.
– Каждый мастер может взять с собой ученика, – добавил Урван. – Не берите много вещей. Не беспокойтесь о еде, но учтите, что может стошнить, если вы не привыкли ездить на львах.
Тайши склонилась к Цофи.
– Прихвати для меня пакетик.
– Я сейчас соберу вещи! – воскликнул Цзянь и радостно вскочил на ноги.
Юноше не терпелось покинуть Столпы. Кроме того, он надеялся прокатиться на льве. Тайши было даже неловко его разочаровывать.
– Цзянь, я вернусь через несколько дней. Упражняйся усердно. Я хочу, чтобы к моему возвращению ты мог двигаться на медленном потоке воздуха.
– Это нечестно! – завопил он.
Тайши повернулась к нему спиной, словно ставя точку.
– Цофи, собери вещи. Прихвати пергамент и чернила. Можешь взять с собой только одну книгу.
– Почему она едет, а я нет? – продолжал приставать Цзянь.
Цофи тем же тоном взмолилась:
– Почему я должна ехать?
– У меня дерзкие ученики, – пожаловалась Тайши.
Но объяснять свои решения она не собиралась.
– Сонь, ты за главного. Смотри, чтоб ничего не случилось, иначе я сдеру с тебя шкуру и посыплю жгучим перцем. Как угодно, но береги Цзяня и не выпускай отсюда. Он не должен никуда уходить. Ясно?
Сонь надулся. Ему было обидно оставаться дома. Где-то понадобились военные искусники, а его не приглашали. Он тяжело вздохнул.
– Да, мастер Линь Тайши. Как скажешь. Наверняка там, куда вы едете, будет смертельно скучно.
– У нас есть место еще для одного, – сказал Урван.
– Пусть едет Гачи, – предложил Фаузан. – Я не хочу таскать свой мешок.
Тайши кивнула.
Бхазани пожала плечами.
– Моя дочь не выносит шерсти этих тварей. У нее чешется и краснеет кожа. Я не позволю испортить ей цвет лица.
Тайши повернулась к дому.
– Собирайте вещи. Встретимся здесь через пять минут.
Цофи нагнала ее по пути в главный дом.
– Простите, Тайши, но зачем вы взяли с собой меня? Я не умею драться.
Тайши усмехнулась.
– Ты путешествуешь с четырьмя настоящими военными искусниками. Все они небезызвестны. Думаешь, нам понадобятся жалкие способности каких-то хилых учеников? – Она постучала дочь картографа по лбу. – Нет, девочка, я взяла тебя, потому что ты умна. Пятеро военных искусников могут войти в комнату и увидеть только опасности. Мне нужен тот, кто увидит возможности.
– Я страшно боюсь высоты, – призналась Цофи еле слышным шепотом. – Стоит залезть на ветку, и весь мир плывет.
– Плевать, – сказала Тайши. – Помнишь, что ты сказала мне, когда мы пустились в плавание по Песчаной змее и скатились с первой дюны?
Цофи задумалась.
– Я велела вам проораться как следует.
– Вот-вот. – Тайши указала на водяные часы. – Четыре минуты. Лучше поскорее собери вещи.
– Хорошо. А почему вы назвали Урвана семиногим козлом?
– Сама догадайся, – ответила Тайши и скрылась в своих покоях.
Глава 22. Дворцовая жизнь
Звон утреннего гонга огласил помещения для слуг, гулко раскатившись в коридоре за дверью маленькой комнатки без окон, которую Цисами делила с двумя девицами. Спи чутко, как лист на ветру, – вот что внушала им мать-наставница в тренировочной школе. Цисами первой поднималась, чтобы протереть лицо мокрым полотенцем, пока вода в лохани была еще чистой. Она успевала одеться и накраситься к тому времени, когда звонил второй гонг.
Цисами посмотрела на соседнюю кровать.
– Порла, если будешь еще валяться, придется самой возиться с сопляками.
Девушка помладше, которую приняли на службу совсем недавно, перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову.
– Еще пять минуточек. Мне снился такой замечательный сон…
Цисами хотелось предоставить нахалку ее судьбе, но смотрительница Хари сильно гневалась, если кто-нибудь опаздывал, и срывала недовольство на остальных слугах.
– Давай, поднимайся. Я не желаю, чтоб на меня наорали из-за того, что тебе снится красивый молодой стражник у вторых ворот.
Рули, вторая соседка по комнате, которая годилась обеим в матери, произнесла, застегивая платье:
– Кики права, ленивая ты девчонка. Если опять проспишь, крику конца-краю не будет. Еще несколько опозданий, и тебя вышвырнут на улицу – ступай тогда работать в дом свиданий.
Порла села и расплакалась, закрыв лицо руками.
– Я хочу домой! Я скучаю по маме. Пожалуйста, не посылайте меня снова в Башню Благородных Радостей. Эти наложницы просто ужасные злюки!
Цисами тоже так считала, но предпочла помолчать. Она тоже успела побывать у этих мерзких стерв. Любовницы Янсо считались стоящими лишь чуть ниже княжеской семьи. Все слуги страшно боялись работы в Башне Благородных Радостей. Наложницы люто враждовали друг с другом, пытаясь взобраться повыше. Любая неосторожная служанка рисковала быстро оказаться разменной монетой или впутаться в смертельно опасную интригу.
– Осторожнее, глупая девчонка, – сердито сказала Рули. – Если твои слова дойдут до одной из госпожей, тебе отрежут язык.
Цисами села рядом с девушкой и обвила рукой ее хрупкие плечи. Порла была еще совсем ребенком. Цисами погладила узкое веснушчатое личико.
– Ну, ну, милая Порла. Я понимаю, что тебе трудно. Поверь, ты привыкнешь.
Девушка, всхлипываясь, уткнулась в плечо Цисами.
– Спасибо, Кики. Ты тут самая добрая.
Цисами не повела и бровью. Она не винила девушку за то, что та горевала и совсем отчаялась. Мало кто соглашался по доброй воле поступить на службу к князю низкоразрядным слугой. Рули и Порла происходили из крестьянских семей, у которых накопилась недоимка, поэтому родственники отдали их на кабальную службу. Что касается Карайи, девушки, чью постель теперь занимала Порла, то односельчане продали ее в дом князя, чтобы купить зерна и мяса и пережить третий цикл. Здесь было много слуг со схожими судьбами – главным образом гияньцев. Рули поступила на службу еще при дедушке Янсо. Карайя же пробыла служанкой всего неделю, а потом привлекла внимание князя, и в тот же день ее перевели в башню наложниц.