– Прямо как герой любовного романа, – произнесла Цофи хриплым шепотом. – У вас с ним… что-нибудь было?
– Я не в его вкусе.
Цофи как будто обиделась за Тайши.
– Вы хотите сказать, что он не желал делить ложе с воительницей? Это… как-то грубо.
– Нет, девочка, – с усмешкой ответила Тайши. – Я помогу тебе перескочить через несколько глав и избавлю от сердечной муки. Ты тоже не в его вкусе.
Урван повернулся, словно желая убедиться, что остальные идут за ним. Он замедлил шаг и дождался, когда Тайши с ним поравняется. Вид у него был встревоженный. Урван указал на высокое трехэтажное здание, врезанное прямо в дерево.
– Это ратуша. Нас тут ждут.
– Кто? – спросила Тайши, прищурившись.
– Тайши, что бы ни случилось, будь осторожна. Но, пожалуйста, знай: нашу давнюю испытанную дружбу ничто не поколеблет.
После того как Урван попытался ее убедить, Тайши стала доверять ему еще меньше. Она сжала рукоять меча, когда они пересекли широкий деревянный мост, соединявший два дерева.
Компания остановилась у входа. Урван помедлил.
– Всем придется разоружиться.
Фаузан скрестил руки на груди.
– Конюший, ты спятил. Ни за что.
Тайши стояла неподвижно.
– Доверие имеет два конца. Даже у дружбы есть свои пределы.
– Это не вопрос доверия, Тайши, – с безграничным терпением произнес Урван. – Пожалуйста, прояви благоразумие.
Он открыл дверь, за которой виднелась тускло освещенная комната.
Бхазани встала рядом с Тайши. Ее лицо, обычно безмятежное, было напряжено.
– В воздухе какая-то тяжесть. Чую неладное.
Тайши наморщила нос.
– Что за мыльный запах?
– Пахнет дурианом, – сказал Фаузан, подходя. – Мне нравится.
– Гадость, – Тайши поморщилась и повернулась к остальным. – Ученики, ждите снаружи, стерегите вход. Фаузан и Бхазани, за мной.
Ее пальцы коснулись Танца Ласточки, когда она вошла в полутемную длинную комнату. Она имела странную форму – дальние углы были острые, а ближние не сходились вовсе. В середине стояли черный лакированный стол и десять стульев. Из жаровни струилось тепло. Колпаком ее, очевидно, накрыли по необходимости, ведь дом был выстроен на дереве. В деревянном кресле рядом с горячей плитой, испускавшей желтый свет, кто-то сидел, повернувшись спиной. Однако Тайши заметила шелковое одеяние и гладкую бритую голову. Человек не шевельнулся, когда они вошли. Это значило, что он спит, мертв или…
Бхазани остановилась на пороге.
– Что-то тут не так. Чую…
Тайши втянула воздух сквозь зубы. Бхазани была права: что-то не так. В воздухе действительно ощущалась какая-то тяжесть.
Она выругалась. Они ввалились прямо в расставленную ловушку.
Металлическая пуля мелькнула над ухом у Тайши, обогнула одну из колонн и в кого-то ударила. Фаузан оттолкнул Тайши и, стремительно взмахнув руками, выпустил еще несколько пуль. От попаданий трескались стены. Кто-то застонал, когда маленький снаряд угодил в цель; человек, стоявший в темноте, повалился вперед и упал, оказавшись на свету.
Танец Ласточки вылетел из ножен и загудел.
– Засада!
Тайши окинула взглядом комнату – узкую, без окон, с застоявшимся, почти мертвым воздухом и единственным выходом. Тот, кто расставил на них ловушку, все тщательно продумал. Предательства были не редкостью при лунном дворе – лишь бы нашлось оправдание. Большинство редко держало зло друг на друга – ну, за некоторыми исключениями. Дело есть дело, а затаенная обида редко приносит пользу. Однако считалось бесчестным предавать того, кто уже удалился от лунного двора. В конце концов, это было просто неучтиво.
Бхазани указала на выходящие из темноты фигуры.
– Немые! Кажется, князья нас-таки отыскали.
Тайши выругалась. Из всех способов умереть, какие она представляла, погибнуть в засаде, устроенной Немыми, было, конечно, интересно и почетно, но очень неприятно.
Из темноты показался еще один силуэт. Немой вскинул руки, продемонстрировав по две длинные, изогнутые стальные клешни на каждой. Молодежь всегда любила нелепые эксперименты.
Тайши редко беспокоили чужие предпочтения, но, если это была ее последняя битва – что весьма вероятно, – она предпочла бы умереть красиво.
Она отсалютовала Танцем Ласточки.
– Честь.
Немой коснулся кулаком груди.
– И только честь, – договорила за него Тайши и коснулась кулаком открытой ладони.
Она не знала, вправду ли Немым вырезали язык или их с детства приучали молчать.
Клинки столкнулись и зазвенели, как колокола. Танец Ласточки соскользнул в перекрестье захвата. Немой пытался ее обезоружить. Тайши ощущала исходивший от него холод – ци принялась за дело и пыталась подавить чужую энергию. Тайши выдернула меч из захвата, резко развернулась в тесноте и уже собиралась записать на свой счет первого убитого Немого, когда в комнате, перекрывая звуки боя, прозвучал женский голос:
– Достаточно!
Тайши и Немой, столкнувшись друг с другом, замерли. Кончик Танца Ласточки прижимался к груди противника против сердца, а его правый коготь был опасно близок к тому, чтобы отсечь Тайши неподвижную левую руку. Невелика потеря. А может быть, ей и вовсе удалось бы избежать потери руки, если бы схватка продолжилась.
Фигура, сидевшая в дальнем конце комнаты, встала и повернулась к ним. Это оказалась высокая статная женщина с удивительно красивым лицом, точеными скулами и наголо бритой головой. Ее дорожное платье было простым, но сшитым из дорогой ткани и богато украшенным. Серые глаза смотрели вперед неподвижно, словно стеклянные.
Женщина скользнула к ним. Гладкое красивое лицо было полно гнева.
– Как вы смеете! Тайши, тебе полагалось опустить меч, едва увидев Немых. Ты меня разочаровала.
У Тайши слова застряли в горле. Она уже давным-давно не видела медиумов. Это были представители редкой разновидности боевого искусства, чьи услуги стоили очень дорого, а потому к ним обычно прибегали лишь высшая знать или богатые купцы.
Кто же нанял эту женщину?
И тут до Тайши дошло. Она одним плавным движением убрала в ножны Танец Ласточки и поклонилась. Бхазани, вероятно, тоже поняла, с кем имеет дело. Мастер Погруженного Кулака издала странный возглас и упала на колени.
– Мне представлялось, – продолжала женщина, – что из чувства уважения и верности ты поступишь правильно.
Верность. Наконец Тайши поняла, кто говорит устами медиума. Она подняла голову.
– А что значит поступить правильно, господин?
– Сдаться, конечно, что же еще! – взревела женщина.
Говорила она гневно и настойчиво, но лицо у нее оставалось бесстрастным.
У Тайши сверкнули глаза.
– Награда за мою голову так велика, что Просвещенные государства, вероятно, разорятся, если придется ее выплатить. И вы хотите, чтобы я сдалась вам из уважения и благоразумия?
Только Фаузан остался стоять. Вид у него был озадаченный. Он спросил:
– Кто эта невероятная бритая красавица? Любезная госпожа, вы просто чудо!
Бхазани прошипела:
– Это князь, дурак!
– Точнее говоря, князь Саан из Шуланя, – сказала Тайши.
– Раскрашенный Тигр? Но как?
– Ты никогда раньше не видел медиумов? – спросила Тайши. – Они становятся сосудом для другого человека, позволяя ему общаться на расстоянии. Это очень редкое искусство – и очень востребованное при дворе.
– Одна из них была на нашей свадьбе, тупая ты скотина, – подхватила Бхазани. – Моя двоюродная сестра Сурата. Она несла мой меч. Как по-твоему, дурень, почему она бреется наголо?
– Я думал, это просто красивая бритая женщина! На свадьбе она уж точно была красивее всех… после тебя, конечно.
– Не думай, что ты вправе мне дерзить, если мы разошлись.
– Это был комплимент!
И тут до Фаузана дошло.
– То есть перед нами стоит князь?
Он издал хриплый звук и рухнул на колени.
– Простите меня, ваша светлость!
Все последовали его примеру – все, кроме Тайши. Кто бы из князей ни владел сейчас сознанием медиума, она была лишь посредником, а не князем во плоти. Кроме того, Тайши не имела привычки пресмыкаться перед людьми, назначившими награду за ее голову.
Медиум слегка улыбнулась.
– Может быть, мы снова заключим соглашение, Тайши? Давай в кои-то веки соблюдем приличия.
– Вы пытались меня убить. О каких приличиях речь?
– Неправда. Я действительно внес свою долю в назначенную за тебя награду, поскольку этого требовал долг князя, но я не приказывал тебя убить и не рассылал объявлений о поимке.
– Это не поправляет дела, ваша светлость. Вы вложили деньги в сумму, обещанную за мою поимку или смерть. Назначить награду – все равно что велеть убить, ты, снулая рыбина.
– Почему Тайши смеет так с ним разговаривать? – громко прошептал Фаузан.
– Потому что Саан когда-то у нее учился, – ответила Бхазани.
– Что? Саан был учеником Тайши? – И Фаузан фыркнул: – В таком случае как он смеет так с ней разговаривать? Если бы мой ученик посмел мне надерзить… – он воздел в воздух раскрытую ладонь, – …я бы живо его заткнул.
– Ты рискнешь заткнуть князя Шуланьского? – язвительно спросила Бхазани. – Тебя что, нянька в детстве на пол уронила?
– Я слышу каждое слово, – негромко произнес Саан.
Взгляд медиума по-прежнему был устремлен на Тайши.
– Приношу свои глубочайшие извинения, ваша светлость, – сказала Бхазани. – Я не знаю этого человека. Если угодно, казните его, но пощадите меня.
Женщина усмехнулась и посмотрела поверх плеча Тайши.
– Он здесь?
– Нет, Саан. И ты не коснешься его даже кончиком своего накрашенного ногтя, пока я жива.
– Это вряд ли, мастер, – ответил Саан. – Если бы я желал смерти мальчишки, я бы попросту согласился с остальными в Небесном дворце.
Тайши покачала головой.
– Ты мог бы им помешать, будь ты привязан к нему сильнее.
– Да, мог бы, – признал Саан. – Но это обошлось бы мне слишком дорого. Жизнь Вэнь Цзяня того не стоила… Впрочем, приятно слышать, что он жив и здоров. Такой исход дела меня очень радует.