Хампа снова зарычал. Сали его удержала.
Сапожник был невысок и худ, он едва доходил ей до подбородка, но, очевидно, считался в квартале важной особой. Молодежь смотрела на него, прежде чем что-либо предпринять.
Он внимательно взглянул на Сали.
– Какая сильная душевная гниль. Ты похожа на ходячего мертвеца.
– Мне твердят об этом постоянно. Твой знакомый может нам помочь или нет?
– Возможно. Твоя душа отравлена, но, кажется, большая опасность грозит твоим ногам.
– Сколько это будет стоить? – спросил Даэвон.
– Иногда доброе дело – достаточная плата, даже от катуанца. Ты, наверное, ужасно страдаешь, госпожа.
Сапожник отложил инструменты и вытер руки о фартук. Он указал на Сали.
– Идем со мной. Остальные подождут.
Хампа начал спорить, но Сали взглядом заставила его замолчать. Чем раньше она с этим покончит, тем быстрее исполнит слово, данное Веточке, и завершит свои поиски. Тогда она сможет вернуться домой.
Сапожник повел ее в дальнюю комнату лавки. Пахло там еще хуже, чем на площади. Запах горящего масла и серы защекотал ноздри Сали, когда она вышла из мастерской на маленький задний двор. Они миновали свалку сломанных повозок, колес, досок, камней, костей и рваной обуви и наконец подошли к грубо отесанному фасаду. Это строение напоминало древний вход в храм; с одной стороны была высеченная из камня лошадь, с другой – сокол.
– Здесь живет ваш мастер ритуалов? – спросила Сали.
– Мастер Кончитша Абу Суриптика к вашим услугам, – ответил сапожник, сложил ладони и поклонился. – Давай поскорее начнем. Ты пришла как раз вовремя. Похоже, ты вот-вот растаешь и превратишься в кучу гнили.
Сали поморщилась.
– Какая мерзкая картина.
Он ухмыльнулся и наморщил нос.
– Поверь, пахнешь ты еще хуже, чем выглядишь.
Сали принюхалась. К сожалению, старик сказал правду. Она сама не знала, была ли это просто грязь после долгого путешествия или внутренняя гниль.
Глава 30. Дневная работа
Прошло несколько дней после пышного прибытия Сунри в Алланто. Огромная красно-желтая армия Каобу встала лагерем на южной равнине, отчего лотосовые поля вокруг города казались охваченными пожаром. Можно было подумать, что гияньская столица в осаде. Княгиня Сунри из Каобу, Львица Пустыни собственной персоной, торжественно въехала в Алланто, и в городе чуть не началась паника. Половина толпы желала с ней расправиться, другая половина хотела ей сдаться.
Сунри поселилась в поместье князя Янсо и не выходила оттуда, в то время как город бурлил страхом и предвкушением. Если двое правителей собирались вместе, это обычно предвещало какой-нибудь заговор или войну, а может, и то и другое сразу. Некоторые слуги, наблюдавшие встречи в Первом дворце, рассказывали, что князь и княгиня обращались друг с другом сердечно, радушно, даже заигрывали. Из-за стен поместья по всему городу поползли новые сплетни.
Что касается Цисами, она пока не получала распоряжений. Ни вызова, ни записки… эта карга Чифана даже визитом ее не удостаивала. Цисами начала злиться. Она не сомневалась, что отряд получит задание сразу после прибытия княгини, и теперь подозревала, что о них забыли и ей суждено болтаться, как лист на ветру.
В довершение бед смотрительница Хари серьезно взялась за ее обучение. На следующий же день какой-то узкоглазый, толстобрюхий старик с бисерными глазками – гнилая дыня, а не человек – постучал к Цисами после ужина и начал утомительный урок счетоводства. И так каждый вечер. Поутру Цисами присутствовала на собрании старшей прислуги, а потом шла нянчиться с неутомимыми дочками Ньяма. Дел у нее прибавилось вдвое.
Когда на четвертый день она пожаловалась Хари, что завалена работой, смотрительница лишь пожала плечами:
– Ты акула или килька?
Что хуже всего – пусть даже из нее растили будущую домоправительницу, Цисами по-прежнему приходилось мести полы, зажигать свечи и проделывать черную работу, как и в те дни, когда она находилась в низшем ранге. В чем тогда смысл повышения? Оттого что ее повысили и стали обучать управлению, обязанности Цисами не изменились. Даже жалованье оставалось прежним!
Очень скверно. Цисами кипела, думая об этом, на протяжении целой недели.
В то утро госпожа Аки повезла детей кататься верхом, поэтому Цисами поручили подготовить Дворец Любезного Гостя, или Многооконный Дворец, как его называли вельможи. Слуги говорили просто – Четвертый дворец. Эту резиденцию Янсо любил меньше прочих и редко там бывал. Только владыка Алланто мог отдать в распоряжение гостей целый дворец. По слухам, князю настолько не понравился результат, что он велел высечь архитектора, знатного вельможу по имени Лиань, лишить его всех титулов и пожизненно отправить на работу в саду. Цисами не знала, правда ли это, но дворцового садовника действительно звали Лиань.
Все утро Цисами провела, изливая гнев на гобелены и ковры, которые она выколачивала палкой. Она развесила их на веревке в узком коридоре, который вел в сад на заднем дворе. Каждый удар она сопровождала ругательством и боевым приемом – вращала палку над головой или делала выпад.
Цисами редко брала в руки палку, посох или другое длинное оружие. Она предпочитала убивать вблизи, вплотную, чтобы полюбоваться ужасом в глазах жертвы и ощутить запах страха, исходящий из всех пор. Она наслаждалась тем мгновением, когда жертва понимала, что умирает. Цисами полагала, что только слабаки убивают издалека, а тем более косвенно, с помощью яда. Кроме того, посох, с ее точки зрения, был слишком мирным оружием.
Она продолжала колотить ковры, воображая, что длинная, безобразная ковровая дорожка с пятнами грязи, которые никак не отстирывались, – ее ужасный, жирный, бородатый, неопрятный папаша. Вон та пестрая подстилка под цветочный горшок была Йоши, проклятый шпион из Цзяи, заключивший с ней поганый сторонний контракт, из-за которого она и влипла. Этот некогда красивый, а теперь обтрепавшийся коврик с уединенного балкона на третьем этаже изображал Линь Тайши, а дурацкий круглый палас из уборной – тупоголового героя Тяньди. Список был длинный: в просторном, полном сквозняков дворце ковров хватало. Цисами изливала ярость с каждым ударом, пока палка не превратилась в мелькающий над головой круг. Бум, бам, бум, бам! Будь перед ней плоть, а не ткань, коридор уже был бы залит кровью.
Наконец она с такой силой хватила по ковровой дорожке, что проделала дыру. Скрыть это было трудно, но Цисами не беспокоилась. Ничего не стоило всё свалить на тупицу Лианя. Этот увалень, ухаживая за дворцовыми растениями, так неуклюже поворачивался со своими инструментами.
Цисами увлеклась убийством ковров и не сразу услышала шум у себя за спиной. Она остановилась, повернулась и вовремя спрятала палку за спину, увидев в коридоре пять Отточенных Клинков – личную стражу князя. Похоже, ее разоблачили! Но как им это удалось?
Она стояла лицом к лицу с пятью тяжеловооруженными, одетыми в белое воинами, у которых к наплечникам крепились небольшие, но изящные лебединые крылья. Выглядели они впечатляюще. Цисами подумала: драка будет нелепая, тем более что она безоружна и одета в сковывающее движения, неудобное платье служанки. В любом случае – что за манера наряжать солдат в белое? Совершенно не подходящий цвет. Война – грязное дело. В бою никто не остается чистеньким. Тот, кто на рассвете выходит на поле битвы в белом, к вечеру превратится в свинью.
У Цисами было лишь мгновение, чтобы завязать бой, но вместо этого она отступила и изобразила покорную дурочку.
– Достопочтенные Стены Гияня, чем могу служить вам?
Один из стражников прошел мимо и остановился у входа в дальний сад. Отточенные Клинки меж тем всё прибывали. Неужели князь Янсо решил навестить этот безлюдный дворец? Действительно неожиданность. Князья никогда не бывали во Дворце Любезного Гостя.
Но вместо князя в коридоре показался господин Аки Ньям, очень недовольный. Ньям был крепкий мужчина средних лет, обладавший высоким положением при гияньском дворе. Поговаривали, что выше стояли только сам Янсо и первый генерал. Ньям имел хорошие политические связи и пользовался славой порядочного и мудрого человека, одного из немногих в Алланто.
Возясь с близнецами и проводя немало времени в особняке Аки, Цисами испытывала одновременно восторг и легкое отвращение при виде этой дружной и радостной семьи. Очевидно, сюсюкались они не по приказу, а по зову сердца. Девять глупых детишек даже составляли хор. Аки Ньям был самым близким советником Янсо с того дня, когда их благородные родители устроили праздник для детей и два карапуза подрались из-за деревянного солдатика. Некоторые утверждали, что из-за куклы, но какая разница? Ньям любил об этом рассказывать, как бы мимоходом напоминая окружающим о своей близости к князю.
Судя по тому, что все отзывались о нем с восторгом, Цисами полагала, что Ньям должен быть высоким и статным, с надменным взглядом, как у Сунри, и с острой бородкой. Однако могущественный и славный господин Аки выглядел так, как будто зарабатывал на жизнь лопатой и мотыгой. У него было заурядное крестьянское лицо – смуглое, почти безволосое, с массивным выпуклым лбом и плоским носом. Господин Аки напоминал пекаря, стоящего у печи. В Алланто ходило много рассказов о щедрости и доброте Ньяма. Он обладал заслуженной репутацией честного и великодушного господина.
Когда Ньям вошел, Цисами невольно выпрямилась. И не только она, но и Майло – одинокий, поседевший на службе стражник, прикомандированный к Четвертому дворцу. Он ушел на покой несколько лет назад, после того как провел в доспехах всю жизнь, но недавно от скуки вновь явился в поместье. Его согнутая спина словно сама собой распрямилась при приближении господина.
– Прекрасный сегодня день, добрые люди, – сказал Ньям. – Не бойтесь.
У Цисами враз отлегло от души, но тут же она спохватилась. Огромное обаяние Аки Ньяма было не только природным. В дело шла сильная ци. К счастью, Цисами, будучи тенью-убийцей, могла противостоять ему, но в любом случае следовало играть свою роль. Ощутив сопротивление, он бы заподозрил неладное.