Князь недолго переговорил с Майло и похлопал его по плечу, затем тихо перебросился парой слов с командиром Отточенных Клинков. На мгновение они встретились взглядами с Цисами. Она и не ожидала, что Ньям ее узнает. Личное знакомство с высоким вельможей – это не то, что желательно тени-убийце. Да и с какой стати ему знать Цисами? Она всего лишь развлекала его дочек.
– Где же этот восхитительный сад, который ты обещал показать, Ньям? – спросил хорошо знакомый голос.
Цисами замерла, когда за спиной у Ньяма возникла Сунри. Княгиня была в полном парадном облачении – просторном красно-желтом платье, ниспадавшем складками; легкая ткань шелестела на ветерке, и казалось, что Сунри горит. Волосы у нее были замысловато уложены, чтобы подчеркнуть подбородок, шею и плечи. Платье подчеркивало фигуру и впечатляющие формы. Сунри вполне соответствовала своей репутации и высокому положению.
– Да, да, сюда, – произнес Ньям, поворачиваясь к Сунри. – Кстати, что касается договора, я полагаю, необходимо подобающим образом обозначить наши отношения. Считайте нас равными партнерами, а князь Янсо исключительно по необходимости займется делами управления. Чисто символически, конечно, и во имя единства.
Вельможа говорил с уверенностью уличного торговца, который впаривает покупателю гнилые фрукты, и благожелательностью доброго соседа. Цисами не сомневалась, что он умеет смеяться.
О ней уже позабыли. Сунри даже не взглянула на Цисами. Может быть, княгиня ее не узнала.
Сунри вдруг остановилась, изучая висевшие на веревке ковры.
– Все хорошо, ваша светлость? – спросил Ньям.
Сунри не сводила глаз с ковров. Она шла вдоль веревки медленно и грациозно; многочисленные складки шифона так и трепетали.
– Ужасно, – заключила княгиня, поравнявшись с вельможей. – Отпусти прислугу, Ньям. Я привезла своих людей.
На мгновение задумавшись, она добавила:
– Хотя… оставь эту девушку. Моя прислуга оценит помощь человека, который знает, как тут все устроено. Полагаю, эта девчонка никому особо не нужна и можно ей свободно распоряжаться. В крайнем случае скажем, что она отразила нападение бешеного коврика.
– Конечно, княгиня, – произнес Ньям. – Прошу за мной.
Оба двинулись дальше и исчезли за углом.
Следом явилась Голос Двора. Она взглянула на Цисами, как будто не узнавая ее.
– Запомни, служанка: с великой княгиней Сунри из Каобу не шутят. Служа здесь, ты служишь ей. Никакой небрежности не потерпят, – она помахала рукой, указывая на коврики. – Позаботься, чтобы до завтра всё это вычистили и разнесли по местам. Каждое утро будешь являться ко мне за дальнейшими указаниями.
Вот и пошел целый день псу под хвост.
– Служить ее светлости честь для меня, Голос Двора.
Та указала на коврик, изображавший Йоши.
– Этот убери совсем. И спрячь все ковры с изображениями тюльпанов. Княгиня их не выносит.
С чего бы человеку ненавидеть тюльпаны? Кроме того, как вычистить и разнести все коврики до конца дня? И где найти замену тем, что не годятся? Вряд ли среди княжеской прислуги есть ткачи… или она ошибается?
Тем не менее Цисами низко поклонилась.
– Пожелания княгини будут исполнены, Голос Двора.
Она поймала сочувственный взгляд Майло.
В хвосте княжеской процессии в коридор вошла Чифана. На ней был наряд высокопоставленной служительницы, коричневый с желтой отделкой, как у смотрительницы поместья. Старшая Жена (точнее, министр по Важнейшим вопросам) осмотрела череду ковров и ткнула в несколько штук подряд.
– Эту гадость убрать. Остальные развесить лицом на юг. Понятно?
Цисами растерялась. А что, если комната не выходит на юг? Где вообще юг? Тем не менее она поклонилась.
– Все будет, как вы скажете, министр, то есть… смотрительница.
Чифана еще не закончила. Она указала на стену.
– Все окна, без исключений, завесить. В покои не должен проникать ни ветер, ни свет. Полностью закрыть, не оставив ни единой щели. Нам известно, что у стен есть уши.
– Все закрыть? – слабо переспросила Цисами.
Окон много. Она же не справится!
Чифана, не обращая на нее внимания, продолжала давать всё новые немыслимые указания.
– Пол застелить. Княгиня не выносит холодного камня.
К тому времени княжеская процессия покинула дворец и двигалась через сад камней. Старшая Жена оттолкнула Цисами в узкий проход для слуг. Будь это кто угодно другой, он тут же лишился бы руки.
– Кто-то передает сведения в шуланьское посольство. Посыльный относит записки в условленное место за южными воротами, которые ведут на дорогу Вечного Торжества. Он идет по улице Согано, огибая квартал прислуги с юга. Дай себе волю и добудь то, что он несет.
Это было несложно.
– Посыльный находится под княжеской охраной?
– Неважно.
– Очень хорошо.
– Вот здесь находится условленное место, – Чифана вложила ей в ладонь сложенный кусочек пергамента. – Посмотри при свете огня.
Цисами кивнула.
– С удовольствием.
Чифана взглянула на нее с презрением.
– И пусть никто не заподозрит убийства, – велела она, развернулась и зашагала вслед за княгиней.
Цисами стояла некоторое время, глядя в спину удалявшейся Старшей Жене. Она с отвращением повторила:
– «С удовольствием!» – и шлепнула себя по лбу. – С ума сойти. Какой стыд.
Сказала она, конечно, глупость, но вполне искренне. Наконец-то для нее нашлось подобающее дело, и Цисами могла дать себе волю, как выразилась Старшая Жена. Цисами так долго пробыла служанкой, что уже начала беспокоиться, не теряет ли сноровку. Иногда ей приходилось напоминать себе, что на самом деле она не ничтожная компаньонка и не служанка, а первоклассная тень-убийца алмазного ранга.
– Я – важная шишка, – пробормотала она.
Нужно было немного подбодрить себя, прежде чем вновь взяться за выколачивание ковров.
– Испугалась? – спросил Майло. – Эта стерва с нарисованными бровями – та еще злюка, а?
– Просто ужас, – Цисами подумала о всей той работе, которую навалила на нее Чифана, вдобавок приказав убить посыльного. Как неблагоразумно.
Остаток дня прошел в попытках выполнить многочисленные требования княгини. Надо было разобраться с коврами, достать из кладовой зимние шторы и отдать распоряжение портным.
День сменился вечером; перед Цисами прошли все три оттенка темноты. Она собрала еще четырнадцать слуг и поденщиков и заставила взяться за работу. Ковры были выколочены и расстелены, стекла протерты, свечи зажжены. А главное, на каждом окне висела уродливая глухая штора.
Цисами полуживой от усталости притащилась обратно в Великую Башню Благословенного Служения. Она привыкла к изнурительной работе – труд наемного убийцы нелегок, – но обхаживать компанию избалованных высокомерных вельмож было изнурительно. Лучше уж получить нож в спину.
Она бы уж точно назначила министра по Важнейшим вопросам мишенью, не будь Чифана так влиятельна и близка к княгине. Цисами испытывала желание приговорить ее, невзирая ни на что, но она всегда считала себя волевым человеком, который держит слово, особенно когда речь идет об убийстве. Когда она доползла до комнаты и разделась, уже почти рассвело. Она моргнула – и прошло несколько часов. Над ней замаячил веснушчатый нос Порлы. Остальные девушки уже встали и начали одеваться и краситься.
– Подъем, Кики.
На сей раз именно Порла будила ее, легонько встряхивая.
– Ты сама говорила, что лучше не злить Хари.
– Отвяжись, иначе я порублю тебя на кусочки и натру раны красным перцем, – пробормотала Цисами, прячась под тонким шерстяным одеялом. Она уже слишком давно никого не рубила на кусочки.
– Бедняжка, – сказала Рули, запахивая платье на обвисшей груди. – Я слышала, княгиня потребовала Кики себе. Как бы они не заездили нашу девочку до смерти.
– Кики, уже прозвонил второй гонг, – настаивала Порла. – Ты обещала пойти сегодня со мной в Башню Благородных Радостей. У меня беда. Мне нужна помощь.
Цисами действительно хотела это сделать, но ей было некогда. А еще она страшно хотела спать. Она откатилась в сторону и пробормотала:
– Прости, не сегодня. Давай завтра…
– Но ты обещала… – Порла захлюпала носом. – Я не знаю, что мне делать…
У нее вырвался жалобный скулеж. Ну и плакса.
Дверь распахнулась. Появилась кудрявая востроносая Хилао.
– Слышали последние новости?
Про Цисами тут же позабыли. Рули и Порла подбежали к Хилао, чтобы узнать свежие сплетни.
– Что случилось? Говори!
Хилао загадочно понизила голос:
– Невеста моего брата служит посыльной у гримировальщицы во Втором дворце, и с начала переговоров работы у нее прибавилось. Она слышала, как болтали об одном письме, которое прислали с почтовым голубем. Там говорится, что князь Саан перешел гияньскую границу! – она взволнованно подпрыгивала на месте. – Он идет сюда!
Порла и Хилао восторженно заплясали. Князь Саан из Шуланя был красив, в отличие от Янсо, у которого изъяны внешности, так сказать, искупало богатство, и от Дунши с его тайной полицией. В облике Сунри отразились небеса, а Вэйлинь был просто урод. По крайней мере, так говорили в кругу прислуги.
После новой порции нежных уговоров Цисами наконец поднялась и оделась. Она вяло отвечала на обычные утренние приветствия, влившись в толпу слуг, и еле шевелила ногами. Порла и Хилао поддерживали ее под локти, ведя на утреннее собрание прислуги. Она дремала, пока смотрительница раздавала утренние поручения. Чашка черного чаю оживила Цисами, но не настолько, чтобы скрыть от Хари ее осоловелость.
– Кики, задержись, – сказала смотрительница, когда все направились по своим делам.
Порла сочувственно сжала ей руку, а Хилао шепнула на ухо:
– Это все та ведьма виновата.
Цисами стояла у дверей, пока остальные слуги расходились; наконец она осталась наедине со смотрительницей. Она зашагала рядом с Хари, когда та повернулась и направилась в юго-восточную оконечность поместья.
– Ты поздно легла.