К удивлению Сали, фасад храма был лишь ширмой. Внутри оказалась пещера, которая уходила в недра ледяной горы. Они шли по узкому склону почти в полной темноте. Сали пришлось прибегнуть к ночному зрению, чтобы не споткнуться о камень и не врезаться в стену. Как ни странно, мастер ритуалов двигался без всякого труда. Он уверенно шел вперед, время от времени произнося отрывистые фразы на каком-то мертвом языке, а затем вновь принимаясь рассказывать Сали о тонкостях изготовления домашних туфель. Этот человек, несомненно, любил свое ремесло.
– Лучшие подметки в мире делаются из коры драконьего дерева. Она мягкая, гибкая, но прочная, к тому же огнеупорная, – он добрых пятнадцать минут изливал хвалу этому дереву. – Хватит на всю жизнь!
– Если она мне попадется, я тебе пришлю, – пообещала Сали.
Мастер ритуалов просиял.
– Ты мой друг, Сальминдэ Бросок Гадюки. Да продлится вечно наша дружба!
Этот человек был хаппанином до мозга костей.
Мастер ритуалов Кончитша Абу Суриптика ввел Сали в круглую комнату в конце длинного туннеля. Внутри ничего не было, кроме ямы посередине, полной какой-то оранжево-зеленой слизи. Над ямой, на небольшом возвышении, горел огонь – это соответствовало традициям катуанцев, не разводивших костер на земле.
– Что это за яма и почему над ней горит огонь? – спросила Сали.
– Это Изначальный Пруд, – сказал мастер ритуалов.
Он достал ведерко с огненными камнями и бросил несколько крошек в очаг.
– Испарения, которые от него исходят, имеют целебную силу. Их вызывает огонь.
– И эта лужа исцелит меня от душевной гнили?
Суриптика пожал плечами.
– Исцеление – это твой выбор, Сальминдэ Бросок Гадюки.
– Не понимаю. Как может исцеление зависеть от моего желания? Разве я не хочу выздороветь?
– Задавать следует другие вопросы, – сказал мастер ритуалов, подошел к небольшой скамье по другую сторону ямы и уселся, скрестив ноги.
Он указал на маленький коврик рядом.
– Сядь.
В пещере было тепло, даже жарко. Сали села подле ямы в той же позе, что и мастер ритуалов, положив руки на колени и соединив правый большой палец с указательным, а левый со средним.
Мастер Кончитша Абу Суриптика нахмурился.
– Кто учил тебя медитировать? Ты все делаешь наоборот.
– Меня так учили с детства, – огрызнулась та.
– Значит, у тебя были скверные учителя. Ваши шаманы ошибаются. Ты будешь делать так, как надо.
Какая настойчивость. Сали, впрочем, было все равно. Наставления шаманов больше ничего для нее не значили. Следуя указаниям мастера ритуалов, она поменяла руки и даже положение ног.
– Теперь дыши.
Сали закрыла глаза и вдохнула, мерно вбирая и выпуская пар. При вздохе он обжигал ноздри, при выдохе леденил. Певучий голос мастера ритуалов убаюкивал Сали, заставляя расслабиться. У нее стала кружиться голова, время утратило всякое значение. Сали не знала, долго ли просидела в пещере, но каждый вдох погружал ее все глубже в состояние сверхъестественной ясности.
– Раскрой свою душу. Пусть твои мысли текут, куда хотят. Твои воспоминания не принадлежат тебе, – монотонно произнес мастер ритуалов Кончитша Абу Суриптика.
Его голос звучал успокаивающе, почти усыпляюще; это напоминало испытание, которое проводили искатели души в поисках очередного Хана.
Сали наслаждалась спокойствием, пока не вздрогнула; ее тело словно скрутила судорога. Мир рассыпался тысячами крошечных искр. Сали открыла глаза, но некоторое время не видела ничего, кроме витавших вокруг щупалец оранжево-зеленого тумана. Стены пещеры скрывались в дымке; пелену рассеивал только свет горящего очага. Сали почудилось, что она утратила вес и парит в воздухе.
Голос мастера ритуалов зазвучал увереннее и резче.
– Некогда было шесть Цаньягу, все они родились здесь, в Солнце под Лагуной. Шесть великих духов, поднявшихся из глубин, чтобы заключить брак и охранять чудесную Хуршу, Оазис Подлинной Мерзлоты. Прекрасная Женщина, чистое Дитя, мудрый Ученый, огромный Бык…
Сали моргнула. Туман поочередно превращался в каждую из фигур. Он ее одурманил. Но это было до странности приятно. Сали вновь сморгнула.
– …зоркая Сова и храбрый Воин.
Сали почти не обращала внимания на расплывчатые силуэты, пока перед ней не возник образ Воина.
– Не может быть, – пробормотала она.
В те времена он не был таким огромным – об этом позаботились шаманы, – но Сали сразу его узнала. Властное лицо, острый подбородок, проницательный взгляд… Вечный Хан, великий вождь Катуа, был одним из шести.
– На протяжении веков шестеро духов охраняли Солнце под Лагуной. Десятки поколений, тысячи циклов.
Сали наблюдала за тем, как Воин вместе с другими духами вел хаппан в битву, спускался в глубокие пещеры с Совой, нырял с Быком в недра бушующего моря.
– Шесть духов вместе вели нас, и Солнце под Лагуной процветало. Это была прекрасная, хоть и недолгая пора. Духи лелеяли лагуну, и люди поклонялись им. Их славили и почитали. Живые боги ходили среди хаппан, любимые всеми. Но в один прекрасный день другие люди скрестили с хаппанами копья. Катуанские воители разыскали блаженное Солнце под Лагуной, обладавшее обширными залежами ценных руд. Набеги делались всё чаще – новые и новые катуанские племена наводняли наш остров, подобно саранче. Между двумя народами вспыхивали битвы на суше и на море. Цаньягу век за веком удерживали завоевателей, но постоянные сражения их измотали. Потом случилась беда. Огромный Бык пал в бою, и его цикл пришел к концу. Тридцать лет спустя из засады было убито Дитя. Бремя смерти еще тяжелее легло на плечи оставшихся духов. Они начали слабеть. Век спустя за павшими последовали Сова и Женщина, и, наконец, остался только Воин. Он один сражался с катуанцами. Однажды на наши берега пришли незнакомые люди – шаманы крошечного племени Шакра. Они предложили заключить мир с хаппанами, но не даром. Шаманы потребовали, чтобы Воин служил Шакре, – тогда они обещали нам защиту от катуанцев. Боясь, что дальше будет хуже, Воин и Хурша согласились. На протяжении веков шаманы отравляли последнего из Цаньягу, своими темными чарами искажая его ци. Они управляли им, постепенно лишая его разума, пока некогда благородное существо не превратилось в тень былого Воина.
Сотни образов, звуков и сцен нахлынули на Сали. За то время, что Воин сражался на стороне Катуа, Шакра стала могущественным племенем; она уничтожала соперников с помощью силы Хана и шаманских чар. Шакра первой призвала все племена к объединению под знаменем Хана. Шаманы сделали его своим Ханом.
Сали хлопнула глазами. Вечный Хан Катуа истребил всех противников Катуа в Травяном море, и катуанцы стали его безраздельными владыками. Напоследок ей привиделся Хан, стоящий на краю Травяного моря и смотрящий на земли чжунцев. Он повернулся к Сали, словно ощутив ее присутствие, и произнес низким, рокочущим, хорошо знакомым голосом, который напоминал гул жерновов:
– Сегодня мы владеем Травяным морем. Завтра мы будем править всем, что лежит под небесами. Я получу то, что принадлежит мне по праву от рождения.
Сали стала задыхаться от запаха кориандра. Он напоминал мыло. Вздрогнув, она очнулась и посмотрела вокруг. Огонь почти погас, цветной туман развеялся, яма была прикрыта большой круглой крышкой из вантама.
– Как долго я была не в себе?
– Почти всю ночь и целый день, Сальминдэ Бросок Гадюки, – сказал мастер ритуалов Кончитша Абу Суриптик, не двигаясь с места. Он открыл глаза. – Теперь ты знаешь.
Его глаза были полны слез.
– Они похитили сына нашего народа и превратили его в злого демона. Для хаппан это невыразимая мука, но ничего поделать тут нельзя.
– И при чем тут мое исцеление? – с подозрением спросила Сали.
– Ни при чем. Мы просто делимся с тобой знанием. Хочешь слушать дальше?
Теперь Сали поняла, что имел в виду Богач. Она кивнула.
– Мы ищем одну и ту же северную звезду, Сальминдэ Бросок Гадюки, – проговорил мастер ритуалов, глядя на нее. Его глаза отливали оранжевым. – Мы можем дать тебе то, что ты ищешь, но ты должна сделать выбор. Будучи Волей Хана, ты содержишь часть его души. Без нее он не может возродиться – и, следовательно, не вернется в мир, пока ты не умрешь.
– Но это ведь хорошо? – Сали, впрочем, сама уже в этом сомневалась. – Если ты хочешь, чтобы я прожила дольше, ты должен излечить меня от душевной гнили. Так?
И тут до нее дошло.
– Если ты вылечишь душевную гниль…
– Очистить тело от душевной гнили можно, хоть и трудно. Впрочем, у этого есть свои последствия. Если исцелить душевную гниль, остаток души Хана вернется к нему, и он вновь сможет войти в наш мир.
– Я в любом случае могу умереть даже завтра, – сказала Сали.
– Или протянуть еще сорок лет. Душевная гниль непредсказуема.
Если Хан вернется в ближайшие лет пять, Незра будет обречена. Им нужно время. Оставался только один выход.
– Если я соглашусь терпеть душевную гниль, ты поможешь мне продержаться?
Мастер ритуалов Кончитша Абу Суриптика кивнул.
– Есть много способов умерить боль, есть лекарства, позволяющие продлить жизнь. Но ты все равно продолжишь слабеть.
– Моя жизнь сама по себе будет приводить в ярость шаманов. Пока я дышу, проклятый демон не вернется в мир…
Сали подумала, что узнала достаточно. Эту цену она была готова заплатить. Она встала и поклонилась.
– Спасибо, что поделился знанием, мастер ритуалов. Я решилась.
Она повернулась к выходу.
– Сальминдэ Бросок Гадюки, – произнес Кончитша Абу Суриптика. – Приходи, если тебе понадобится лечение. Вновь вернуться к древним обычаям – большая радость для нашего народа. Я даже уступлю тебе хорошие сапоги со скидкой. Тогда я буду повсюду хвастать, что знаменитая Сальминдэ Бросок Гадюки – моя лучшая покупательница.
– В таком случае, может быть, отдашь мне сапоги даром?
– Ни за что, катуанка.
Ну, она хотя бы попыталась.
Глава 33. Наречение имен
В тот вечер Цисами бродила за стенами поместья, по Ночному кварталу, расположенному в тени Пальца Плодородного Дерзания. Там в основном селились люди, которые разбогатели, трудясь при дворе Янсо, но были еще слишком ничтожны, чтобы обитать в пределах поместья. Многие судейские чиновники, члены магистрата и торговцы с хорошими связями жили в Ночном квартале. Тамошние харчевни и веселые дома охотно принимали богачей и вельмож, которым хотелось покутить.