Цзянь попытался избежать столкновения, вильнув влево, однако Лао шагнул туда же, чтобы уйти с дороги. Затем оба одновременно шагнули вправо и повалились, сплетясь руками и ногами. Рукоятка метлы болезненно ткнула Цзяня в живот. Вокруг собралась небольшая толпа; сразу несколько рук помогли монаху подняться. О Цзяне, который с трудом переводил дух, никто не беспокоился. Монахов в Шулане почитали, в отличие от нищих сирот.
Лао склонился к Цзяню и указал на дверь храма.
– Иди туда. Там тебя не тронут.
Цзянь прокрался в храм и затаился, прижавшись к стене под окном. До него донесся голос Лао:
– Всё в порядке. Я просто споткнулся.
Послышались шаги, а затем и крики. Одним из прибывших явно был Тухань Ву, который спрашивал, куда делся Цзянь. Лао твердо, но вежливо рассеял висевшую в воздухе угрозу и отослал бандитов прочь; громкий топот постепенно стих.
– Здесь не на что смотреть! Ступайте все по своим делам! Пусть Небеса одарят вас плодами! – восклицал Лао.
Некоторое время было тихо, а затем монах Тяньди вошел в храм. Он прислонил метлу к стене, запер дверь и опустил шторы. Наконец, убедившись, что они одни, он протянул Цзяню руку.
– Ты цел, дружище?
Цзянь даже не сознавал, что до сих пор стоял, затаив дыхание.
– Спасибо, брат Лао.
Монах похлопал его по плечу.
– Рад помочь. Чего хотели эти головорезы?
– Я… – тут Цзянь вспомнил, кем он должен притворяться и с кем ему нельзя разговаривать. – Сам не знаю. Наверно, они решили меня ограбить.
Он понял, что сказал глупость. Цзянь вовсе не походил на человека, у которого было нечто ценное.
Лао окинул его внимательным взглядом.
– Какое счастье, что ты остался цел и невредим. Тяньди, похоже, тебе покровительствует. Хочешь отдохнуть? Прийти в себя?
Цзянь несколько раз глубоко и с тревогой вздохнул.
– Ты спас меня. Спасибо.
– Ты один? Может быть, отправить посыльного за твоими друзьями?
Цзянь хотел попросить Лао послать кого-нибудь за мастером Сонем, но передумал.
– Не стоит. Мне пора. Друзья ждут меня у повозки.
Лао принес из дальней комнаты кувшин с цзуйжо и две чашки.
– Выпей, успокоишься.
У Цзяня пересохло в горле. Он благодарно кивнул. Они стукнулись чашками, и он, сделав глоток, почувствовал, как едкая холодная жидкость скользит по горлу. Щеки у него тут же запылали. Цзянь покосился вбок и увидел совсем рядом объявление о розыске.
– Я ценю твою помощь, брат Лао, но мне пора.
– Ну конечно, – ответил монах, слегка поколебавшись. Он выглянул в окно. – Только выйди с черного хода. На всякий случай.
Цзянь последовал за Лао в дальнюю часть храма, отделенную ширмой. Там на столах громоздились книги, на полу лежали деревянные статуи и дешевые картинки, на веревке висело свежевыстиранное белье. У священнослужителей была масса нижних одеяний. Цзянь осторожно обошел ящик со свитками и несколько урн.
На полпути к двери на него вдруг нахлынула волна жара. Время замедлилось, лицо закололо, как будто сотни иголочек вонзились в кожу. Мир вокруг поплыл. Сердце забилось с перебоями…
Цзянь моргнул и уставился на Лао, стоявшего у задней двери.
– Доброй дороги, друг.
Цзяню стало тяжело дышать.
– Еще раз спасибо, брат Лао. Я этого не забуду.
– Конечно.
Брат Лао открыл дверь, и Цзянь оказался лицом к лицу с тремя вооруженными стражниками в уродливых коричневых шляпах.
Он вздрогнул.
– Что такое?
Цзянь взглянул через плечо стоявшего посередине стражника и увидел Туханя Ву и его шайку.
Он успел подумать: «Ну и дурак ты, Вэнь Цзянь», а потом получил удар в живот и сложился пополам. Впрочем, Цзянь отомстил, извергнув все содержимое желудка на ближайшего стражника.
Тут ему на голову набросили грубый мешок. Грязный, вонючий, пахнувший дегтем и гнилыми яйцами.
Глава 35. Оракул Тяньди
Тайши провела два дня с оракулом Тяньди. Это было познавательно и странно. Тайши узнала о его существовании лишь несколько лет назад, когда побывала в изначальном храме Тяньди и обнаружила предыдущего оракула – отвратительного, немытого, одурманенного старика, который без памяти спал на загаженной постели. Три дня спустя безумная тень-убийца, Мацза Цисами, отрубила ему пальцы, а затем вонзила нож в сердце.
Тайши взглянула на девочку, которая резвилась в садике с ручной лисичкой под охраной двух Ханьсу. Вероятно, она была в числе детей, которые видели смерть предыдущего оракула… а потом ее избрали в качестве преемницы.
У девочки было свое имя, и поначалу Тайши удивилась, обнаружив, что под священной мантией действительно скрывается очаровательная малышка. Ее звали Пеи, а лисичку – Ушастик. Девочка оказалась не по годам развитая и смышленая, храбрая, но благоразумная, любопытная, но осторожная. Пеи осиротела в раннем детстве: ее родители-рудокопы погибли при обвале. Малютку отдали в храм Тяньди в Сюйсане, и с тех пор она росла под руководством священников. Настоятель храма увидел в Пеи искру и отослал ее в изначальный храм Тяньди. И вот она стала оракулом.
Пеи подбежала к Тайши.
– А мы сегодня дочитаем рассказ про поющего быка?
Она мало чем отличалась от обычных детей. Прыгала, бегала, собирала листья. Пеи читала, смеялась и даже капризничала, как все маленькие девочки, и это было чудесно.
– Только если ты пообещаешь, что Ушастик не полезет на диван.
Тайши, в общем, не возражала против лисицы, но Пеи вела себя совершенно по-детски, когда речь шла о ее зверьке. Тайши надеялась, что монахи осмотрели лису на предмет бешенства.
Пеи радостно закивала.
– Хуо обещал выкупать его вечером.
Видимо, оракулу Тяньди разрешалось отлынивать от части обязанностей, раз мытье питомца поручили младшему из охранников-Ханьсу.
– И не выпускай его ночью во двор, слышишь, девочка? – продолжала Тайши. – Здесь полно хищников, которым ничего не стоит проглотить эту несчастную недособаку и незаметно скрыться в лесу.
– Конечно. Он будет спать со мной!
Пеи улыбнулась до ушей и взъерошила пышную гриву своего рыжего друга. Тайши с трудом представляла, как эта девочка несет на себе обязанности оракула – бремя многочисленных прошлых жизней, которое неизбежно вело к безумию. Такой судьбы Тайши не желала никому, тем более маленькому невинному существу.
Пеи взглянула на Тайши и помахала ей, но тут же ее рука повисла, а улыбка постепенно погасла. Лицо девочки сделалось бесстрастным, лишенным всякого выражения.
– Линь Тайши, твоя вера в пророчество похвальна.
Маленькая девочка исчезла. Вот почему Тайши не отходила от Пеи. Ханьсу объяснили: она еще мала, поэтому пророчество давало о себе знать порывами. В те краткие мгновения, когда пророчество брало верх, Пеи делалась спокойнее, холоднее и мудрее. Но за последние два дня Тайши, пытавшейся добиться какого-нибудь предсказания, только раз удалось коротко побеседовать с оракулом.
– Особенно для неверующей, – продолжал оракул.
У Пеи даже голос изменился.
– Тяньди никогда не давала мне много поводов верить, – признала Тайши.
– Мягкая воля Тяньди подобна ветру.
– Мне она никогда не помогала.
Ни на что большее, чем разговор с маленькой девочкой, Тайши, видимо, не стоило надеяться, если она хотела излить свою скорбь.
– Ты полагаешь, что твое превращение в одного из величайших военных искусников на свете произошло без божественного вмешательства?
– Разумеется. Только тяжкий труд и изрядное невезение.
Тайши говорила совершенно искренне.
– Что ж, – сказал оракул. – Тогда ты плохо примешь эту новость. Пророчество – это вероятность, которая никуда не делась. Путь героя должен пересечься с путем Владыки Травяного моря, иначе все пропало.
– Но как? Хан мертв.
– Тем не менее ты продолжаешь обучать юного героя. Зачем?
Тайши перебрала в уме свои последние решения. Сначала она хотела притянуть их к пророчеству, но затем предпочла говорить честно. Да и можно ли солгать оракулу Тяньди?
– У него нет на свете ни души. И он хороший мальчик. Ты же видишь. Ему недоставало сильного и мудрого руководителя. Тогда он мог бы стать великим. Он мог изменить мир, – Тайши покачала головой. – Не исключено, что и теперь сможет, независимо от пророчества. В любом случае он нуждался в наставнике. Наследников у меня нет, и стиль семьи Чжан должен был умереть вместе со мной… – Она пожала плечами. – В конце концов, мой выбор пошел на пользу многим. Разве ты этого не знаешь? Ты ведь знаешь все, так?
Девочка-оракул подошла к Тайши и взяла ее за здоровую руку.
– Правда требует не только мыслей. Иногда ее нужно высказать вслух, чтобы она обрела форму. Твои поступки в тот день, когда ты спасла жизнь Вэнь Цзяню, навсегда изменили судьбу твоего народа. К добру или к худу – зависит от него. И от тебя. Но знай, что решения, которые вы принимаете, имеют вес и последствия.
– Что Тяньди хочет от нас? – спросила Тайши. – Что требует от него пророчество? Как Цзянь может послужить своему народу? Хан должен умереть еще раз? Как подготовиться к тому, что нас ждет?
– Подготовиться к исполнению своей задачи невозможно, – проговорил оракул Тяньди. – Можно подготовиться лишь к решению, которое Вэнь Цзянь должен будет скоро принять, – к решению, с которым ты столкнешься, Линь Тайши. Пророчество Тяньди не приказывает и не наставляет, оно лишь извещает. Решение лежит на тех, в чьей воле решать, – она улыбнулась. – Но ты права. Твои чувства мне известны.
– Значит, ты знаешь, как я поступлю?
– Я не могу предвидеть твои дальнейшие поступки, даже если знаю, как ты уже поступила и почему. Ничто в космосе не способно предопределить будущее. Этому препятствует свободная человеческая воля. Оракул способен лишь предсказать, как ляжет путь, да и то не наверняка.
Тайши нахмурилась.
– Почему нельзя просто сказать, чего ты хочешь, вместо того чтобы загадывать загадки?
– Дело оракула – извещать, а не колебать, – ответила девочка. – Все зависит от выбора. От свободной воли.