Снова шло время.
Цзянь проснулся, испуганно вздрогнув. Вот к чему свелись все попытки самостоятельно освободиться и сбежать. Что-то тяжелое снова стукнулось о корпус, и корабль застонал. Цзянь попытался сесть и поморщился, когда веревка врезалась в запястья. Поскольку делать было больше нечего, он опять задремал.
Сон был беспокойный. Цзянь то засыпал, то просыпался. Его тело качалось туда-сюда, ободранные до крови запястья горели, постоянно напоминая о плене. Когда Цзянь в очередной раз наклонился вперед, оказалось, что веревки на руках перерезаны. Он вывалился из кресла и, не просыпаясь, ударился лбом об пол. Очнувшись, Цзянь обнаружил, что лежит на коленях, оттопырив зад. Голова гудела. Он подумал, что завтра наверняка будет здоровая шишка – если он доживет, конечно.
Нам ним маячила Сонайя, и тревога на ее лице мешалась с весельем.
– Кажется, ты ушибся. Я совсем не хотела, чтобы ты свалился, но вышло очень смешно.
Она спрятала нож и протянула Цзяню руку.
– Пошли, надо выбираться.
Цзянь кое-как поднялся и потер ноющую спину.
– Как ты сюда попала?
Сонайя пожала плечами.
– Тем же способом, каким попадаю на придворные праздники. Вежливо попросила.
– И немножко принудила?
– Нет, я не стала рисковать. Многие монахи лотосовой секты прошли соответствующее обучение и почувствовали бы попытку их принудить, – она указала на свое одеяние. – Я надела вот это и проникла на борт, прикинувшись послушником.
Цзянь начал осматривать двери и окна.
– А мы можем выйти тем же образом?
– Стражей у двери все-таки пришлось убедить, чтобы они ненадолго ушли. Боюсь, они вот-вот вернутся…
И действительно, за дверью послышались голоса и шаги.
Цзянь в ужасе искал выход. Более того, Сонайя теперь тоже оказалась в ловушке! Он протянул ей руки.
– Быстро свяжи меня! Спрячься! Выбирайся отсюда! Найди Тайши…
Сонайя отбросила его руку.
– Даже не думай об этом, Пять. Я нашла тебя первой. Вся слава достанется мне.
– Нет ничего славного в том, чтобы умереть.
– Наоборот, – сказала Сонайя и за руку потянула Цзяня в дальний угол каюты.
Дверь была заперта. Соседняя вела в уборную. Сонайя потолкала угловую дверь плечом и скривилась.
– Что будем делать?
Иллюминаторы оказались слишком маленькими, чтобы в них протиснуться. За дверью слышались приглушенные голоса. Сердце у Цзяня бешено колотилось, по лбу тек пот, дыхание сбивалось. Он лихорадочно искал путь к бегству.
– Надо спрятаться, если вдруг кто-то войдет, – прошептал он и потащил Сонайю обратно. – Давай залезем в шкаф или в кладовку.
– Дурак, они будут там искать в первую очередь! – прошипела девушка и бросилась в противоположную сторону. – Нам придется пробиваться!
– Мы не справимся с целым кораблем монахов!
От отчаяния – и потому что делать было больше нечего – Цзянь еще раз подергал дверь в дальнем углу. Она, разумеется, не открылась. Тогда Цзянь заглянул в уборную и почему-то подумал про Соня. Он не сразу понял почему…
А потом у него глаза полезли на лоб. Он махнул Сонайе.
– Я знаю, как отсюда выбраться!
До Сонайи дошло сразу. Она покачала головой.
– Ни за что. Лучше я умру со славой, чем полезу в нужник.
– Давай, давай, – настаивал Цзянь. – Другого выхода нет. Уборная выходит в реку. Ты будешь чистенькая. Может быть, мы уцелеем. Ну пожалуйста!
Сонайя закатила глаза.
– Хорошо. Ты первый.
Цзянь оторвал задвижку и первым спустился в отверстие. Как ни странно, там было довольно чисто и пахло розовым деревом. Он поднял голову и жестом позвал Сонайю. Та нахмурилась, но подчинилась. Цзянь опустил деревянную крышку.
– Вот гадость, – сказала Сонайя. – Но я рада, что мы еще живы.
– Я тоже, – ответил он.
Их носы почти соприкасались.
– Ныряй первым, – потребовала Сонайя.
– Хорошо.
Цзянь, шевеля бедрами и плечами, пополз вниз. Сонайя продолжала:
– Я просто подумала – вдруг там крокодилы.
– Какие еще крокодилы? Я плохо пла…
Нога девушки нажала ему на плечо. Цзянь соскользнул вниз.
– Постарайся не утонуть!
Глава 41. Гавань
Бхазани нагнала Тайши в самом низу лестницы чайного дома.
– Знаешь, – серьезным тоном сказала мастер Погруженного Кулака, – вежливость требует дать соратникам некоторое время на размышления, прежде чем вступить в священную войну.
– Ты глупая гусыня, – отрезала Тайши. – Я защищаю Цзяня.
– Культ Тяньди изменил свое мнение о нем. А значит, мы сейчас имеем дело со столкновением противоположных доктрин, иными словами – со священной войной.
Оружие и религия действительно представляли собой взрывчатую смесь. Тайши хотела избежать этого любой ценой.
– И почему вы с Фаузаном так любите строить планы? При лунном дворе мы не тратили на это время. Мы просто куда-нибудь ехали и сражались. И выходило неплохо!
Бхазани усмехнулась.
– У нас нет семьи. Большинство наших друзей мертвы. Мы гнием здесь, в глуши. Единственное наше достояние – меркнущая слава и фамильное оружие, которое мы передадим ученикам, потому что, как я уже сказала, детей у нас нет… – Бхазани помрачнела. – Прости. Говорят, у тебя был сын. Извини, я не подумала.
Она отвернулась.
– А у меня была дочь.
Тайши этого не знала.
– И что случилось?
Бхазани покачала головой.
– Она пламенно ненавидит меня. Поэтому она ушла жить к отцу. Это было пятнадцать лет назад.
Тайши подумала, что ей на свой лад повезло.
– Мне очень жаль, Бхазани.
Мастер Погруженного Кулака смотрела прямо перед собой.
– Нам плохо живется, Тайши. Все мы, так или иначе, сломлены.
Сонь нагнал их, как только они вышли из чайного дома.
– Эй, я с вами. Что тут успело случиться?
Тайши вспыхнула, но тут же успокоилась. Она по-прежнему злилась на него, но гнев – это рана, которая быстро может загноиться, если ее не перевязать. Она была хорошо знакома с недостатками Соня, но знала также и его душу, а потому всегда ему сочувствовала. Конечно, потеряв Цзяня, Сонь перешел все границы. Ни обратной дороги, ни прощения не могло быть, если с мальчиком случилась беда. Тем не менее прямо сейчас важнее всего было спасти Цзяня, а для этого Тайши нуждалась в могущественных союзниках. Хотя в обыкновенной жизни Сонь не стоил доверия, в бою он еще никого не подводил. Без такого соратника Тайши не обошлась бы.
– Давайте минутку подождем – вдруг еще кто-нибудь придет, – предложила Бхазани. – Нам пригодится каждый боец, тем более что ты…
– Тем более я – что? – уточнила Тайши, приближаясь к толстой стене, окружавшей городок.
– Ты ведь понимаешь, – огрызнулась мастер Погруженного Кулака. – Вместо разума в тебе слишком часто говорит гордость, Тайши. Наше пламя превратилось в пепел, подруга. Прежняя Тайши могла перерезать целый гарнизон, но ты давно уже не прежняя Тайши.
Тайши стояла у подножия деревянной крепостной стены. Она коснулась ладонью массивного столба, напрягла ци и немедленно ощутила связь между землей и своей рукой. Ци наполнила ступни, ноги, протекла по всему телу и вырвалась из ладони. Мощь внутренней энергии превратила столб в щепки. Тайши многозначительно взглянула на Бхазани и шагнула в дыру.
Фаузан вышел из задней двери чайного дома и вскоре нагнал их. Он запыхался, едва успев миновать дыру.
– Могла бы, по крайней мере, дать мне допить, прежде чем убегать! Вряд ли нам еще доведется пробовать такой дорогой чай. Я вовсе не имел в виду, что мы всю ночь должны чертить план боя. Я просто хотел кое-что обсудить, прежде чем мы вчетвером бросимся в погоню за кораблем. Какой-нибудь час на раздумья. Разве это много?
Люди ждали Кайю, который переодевался из ночной рубашки в боевую одежду. Впрочем, о Гачи и Кайю Тайши не волновалась – они сами могли о себе позаботиться.
– Цофи, возвращайся в чайный дом. Ты здесь не нужна. Мы пришлем за тобой, когда все закончится.
– Я иду с вами, хотите вы того или нет, – с вызовом отчеканила дочь картографа. – Цзянь – мой лучший друг.
– Точнее, твой единственный друг.
Девушка сложила руки на груди.
– Пока вы там ссорились, я записала название корабля и номер его места в гавани. Но я ничего не скажу, так что вам придется взять меня с собой, если, конечно, вы не намерены обыскивать все корабли подряд. Вы хотя бы знаете, как называется судно?
Тайши напрягла память. Она была так встревожена и взвинчена, что мысли ускользали.
– «Белый корабль… что-то там». «Белый корабль семь два». Это не игра, детка. Ты будешь нам мешать.
На лице Цофи отразилась мука. Она стояла, раздувая ноздри и не сводя глаз с Тайши. Когда приходится слышать очевидные вещи, это всегда больно. Цофи с отчаянием проговорила:
– Я принесла вам травы от кашля. На всякий случай.
Дерзкая, смелая девчонка. У Тайши сердце рвалось из груди, пусть даже разум недовольно ворчал. Она тяжело вздохнула и взяла Цофи за подбородок.
– Только не лезь никуда. Я не хочу сегодня потерять обоих детей разом.
– Я буду рядом с Гачи, он не даст меня в обиду!
В последнее время эти двое заметно сблизились.
Тайши обратила свой гнев на Кайю.
– Ты! Немедленно возвращайся в чайный дом. Я не желаю отвечать перед твоим отцом. Ты его подопечный. Я навлеку на тебя беду. Давай, мальчик, поскорее беги отсюда.
Кайю последовал примеру Цофи, хоть и с меньшим эффектом. Во всяком случае, это была достойная попытка. Он упрямо скрестил руки на груди и заявил:
– Цзянь и мой лучший друг, мастер Линь. Я иду с вами, и вы меня не переубедите.
Тайши очень хотелось дать мальчишке по голове.
– С каких пор Цзянь стал для всех лучшим другом? Ладно, ладно. Будешь прикрывать Цофи. Это твоя единственная задача. Ясно?
– Да, мастер Линь. Я не опозорю отца, вот увидите.
– Главное, не умри, – буркнула Тайши. – Иначе он меня со свету сживет.
– Послушай, Тайши, – вмешался Фаузан. – Нам нужен план. На корабле может быть человек двести. Нельзя же просто войти и спросить, где твой пропавший ученик, который, так уж вышло, заодно представляет собой главную фигуру их веры. Честно говоря, я не готов перерезать двести монахов. На моем пути к святости возникнет очень большое препятствие.