Венчанный славою нетленной,
Бессмертных образов творец!
К тебе приблизиться смиренно
Дерзал неопытный певец.
Ты на него взглянул без гнева,
Своим величьем не гордясь,
И звукам робкого напева
Внимал задумчиво не раз.
Когда ж бывали песни спеты,
Его ты кротко поучал,
Ему художества заветы
И тайны вечные вещал.
И об одном лишь в умиленье
Он ныне просит у тебя:
Прими его благодаренье,
Благословляя и любя!
Старик растрогался от посвященных ему строк и прислал лестный отзыв на шесть новых, посланных в последнем письме стихотворений.
«Он обещает мне в будущем величие. Я могу стать великим, говорит он. Не это ли моя мечта? Мечта самая заветная, самая пламенная; ужели она осуществится?» (9 января 1888 г.).
Спустя полгода Гончаров вновь стал бранить присылаемые ему великим князем стихотворения. Но это нисколько не мешало Константину Константиновичу продолжать дружить со знаменитым писателем и любить его.
«Ездил к И. А. Гончарову, которого обещал когда-нибудь навестить. У него две маленькие низенькие комнатки, письменный стол еще тот самый, на котором писался «Обломов». Я с благоговением за него подержался» (16 марта 1887 г.).
«Заезжал к Ивану Александровичу Гончарову. Очень он состарился и поговаривает о близости смерти» (10 марта 1890 г.).
«Я поехал поклониться его праху. На Моховой, в доме № 3, где я часто бывал у покойного, в кабинете, из которого убрали всю мебель, лежал старичок, точно спящий».
Федор Достоевский
Федор Достоевский умер, когда Константину Константиновичу исполнилось всего двадцать два года и его поэтический талант еще не пробудился. Но общение с великим русским писателем, когда они гуляли в Павловском парке или беседовали в гостиной Мраморного дворца, имело на молодого великого князя большое влияние, заставило задуматься, что мир не так уж хорошо устроен, как кажется.
Заочное знакомство началось через книги. В девятнадцать лет великий князь буквально залпом за пять дней прочитал роман «Бесы». С не меньшим азартом через две недели он взялся за «Преступление и наказание». Перед ним открылся мир чердаков и подвалов Петербурга, мир дешевых меблированных комнат, опустившихся чиновников и разгульных купцов. После злата и покоя, которые окружали его, изображенная писателем жизнь казалась нереальной, сказочной. Константин Константинович не увлекся бы этими романами, будь они реалистичными, похожими на скучнейшие бытописания мещанской среды Писемским или Помяловским. Но в том-то и дело, что они воспринимались как фантастические, повседневная жизнь в них подменялась ярким воображением автора.
Наконец состоялась первая встреча[45].
«Я обедал у Сергея[46]. У него были Н. Бестужев-Рюмин и Федор Михайлович Достоевский. Я очень интересовался последним и читал его произведения. Это худенький, болезненный на вид человек, с длинной редкой бородой и чрезвычайно грустным и задумчивым выражением бледного лица. Говорит он очень хорошо, как пишет» (21 марта 1878 г.).
Год спустя Константин Константинович снова встретился с Достоевским у кузена Сергея Александровича.
«Федор Михайлович мне очень нравится не только по своим сочинениям, но и сам по себе» (5 марта 1879 г.).
Под обаянием разговора с Достоевским об ощущениях приговоренного к казни человека Константин Константинович принимается за роман «Идиот».
«Когда читаешь его сочинения, кажется, будто с ума сходишь» (3 марта 1879 г.).
Закончив «Идиота», Константин Константинович пригласил Достоевского к себе в Мраморный дворец.
«Очень хороший и интересный был вечер» (22 марта 1879 г.).
Вдумчивое чтение книг классика русской литературы и разговоры о них с автором заставляют задуматься великого князя над тем, что многое Достоевский не выдумал, а взял из реальной жизни. Особенно его поражает горькой правдой роман «Бедные люди».
«Мне так странно было грустно, следя за лицами, выведенными в этой повести, мне хотелось узнать, где во всем свете такие люди есть, и помочь всем им» (6 августа 1873 г.).
Когда с первого номера журнала «Русский вестник» за 1879 год стали появляться главы «Братьев Карамазовых», о них заговорили, как ни о какой другой русской книге. Спорили до хрипоты не только студенты в сырых меблированных комнатах – будущие восьмидесятники, но и молодые великие князья в просторных дворцовых гостиных.
«Вечером после винта[47]Николай Федорович[48]читал нам разговор двух братьев Карамазовых Достоевского. Мы слушали напряженно развитие мысли о комизме человеческих противоречий, о истязаниях детей, о финале бытия и невозможности вечной гармонии. Спор поднялся ожесточенный, ум за разум стал заходить, кричали на всю комнату и ничего, конечно, не разобрали. Что за огромная сила мышления у Достоевского! Он на такие мысли наводит, что жутко становится, и волосы дыбом поднимаются. Да, ни одна страна не производила еще такого писателя, перед ним все остальное бледнеет» (25 сентября 1879 г.).
Правда, третья часть «Братьев Карамазовых» («Алеша», «Митя» и «Предварительное следствие») остудила пыл, показалась скучноватой.
«Есть блестящие места, но первые части лучше» (11 ноября 1879 г.).
Великий князь при каждом удобном случае старается пригласить Достоевского к себе в гости и впитывает его зрелые и страстные размышления, хоть ему не всегда по силам разобраться в них. Особенно много размышляет о творчестве русского писателя и пророка Константин Константинович в жуткие годы террора 1879–1881 годов, когда сердца и мысли многих людей ожесточились до крайней степени.
«Я люблю Достоевского за его чистое детское сердце, за глубокую веру и наблюдательный ум. Кроме того, в нем есть что-то таинственное, он постиг что-то, чего мы не знаем» (26 февраля 1880 г.).
К сожалению, дальнее плавание разлучило великого князя с его наставником, который умел неординарно ответить на вопросы, возникавшие чуть ли не ежедневно у начавшего постигать жизнь Константина Константиновича. По возвращении он мог только посетить могилу Достоевского. Но остались книги. Константин Константинович залпом проглатывает «Дневник писателя», «Двойник», «Честный вор», «Дядюшкин сон», «Маленький герой», «Записки из Мертвого дома». Следом вдруг начинает перечитывать «Идиота» на французском языке, читать вслух жене «Братьев Карамазовых» на немецком языке.
Книги Достоевского и воспоминания от встреч с ним не покидали Константина Константиновича никогда.
«Мало мыслителей, которые бы приходились мне так по душе, как Достоевский» (14 февраля 1894 г.).
«Отчего это у Достоевского всегда выводятся люди не как все, а какие-то необыкновенные, не то больные, не то сумасшедшие, а вместе с тем их чувства и мысли так нам знакомы и близки?» (19 февраля 1894 г.).
«Начал читать творения св. Тихона Задонского. Помню, как покойный Ф. М. Достоевский напал на кого-то в свете за незнакомство с писаниями этого святителя» (20 марта 1896 г.).
Может быть, особая любовь к творчеству Достоевского объясняется тем, что сам великий князь характером был схож с одним из любимейших персонажей писателя – князем Мышкиным?..
Яков Полонский
Узнав, что великий князь пописывает стихи, поэт Яков Петрович Полонский зашел как-то в Мраморный дворец, расписался в книге визитов и просил передать хозяину первый том нового издания своей поэзии. Константин Константинович решил познакомиться и с этим стареющим поэтом, пригласив его на обед. Завязалось знакомство, которое, правда, не перешло в восторженную дружбу, как с Афанасием Фетом или Аполлоном Майковым.
В начале 1887 года Полонский написал великому князю длинное письмо, рассказав, как кто-то ему назвал Константина Константиновича дилетантом, вторым из царского рода, после Екатерины II, занимающимся литературой, чтобы убежать от скуки. Полонский заверял, что он бросился в спор, доказывая, что великий князь – настоящий поэт.
«Это письмо согрело меня и обрадовало» (21 января 1887 г.).
Константин Константинович тотчас послал угодливому поэту свою первую книгу.
«В вашей книге много прекрасных стихотворений, если даже и приложить к ним мерку моего идеала, – писал в ответ Полонский. – Но немало и таких, которые никак не могут вполне удовлетворить меня, кажутся экспромтами или набросками, без отделки».
Яков Петрович особо похвалил «Псалмопевца Давида», «Из Апокалипсиса» и еще несколько стихотворений.
Тут как раз подоспел подходящий случай поблагодарить автора доброжелательного разбора книги.
К.Р. – Полонскому
на пятидесятилетие его писательской деятельности
10 апреля 1887 года
Незабвенных поэтов бессмертную лиру
Унаследован ты, о певец!
Ты ревниво и свято сберег ее миру
И стяжал себе славы венец.
В чудных струнах будила волшебные звуки
Вдохновенная песня твоя,
То врачуя сердец сокровенные муки,
То веселье и радость лия.
Лишь во имя того, что светло и правдиво,
Что волнует восторгами грудь,
Лишь во имя добра ты всю жизнь терпеливо
Свой тернистый прокладывал путь.
И за то, что завет тех певцов незабвенных
Ты исполнил, трудясь и любя,
Никогда в песнопеньях твоих вдохновенных
Не забудет отчизна тебя.
Старый и уже мало кем замечаемый поэт был несказанно рад вниманию к себе столь сиятельной особы.