«Угрожающее им наказание – каторга – слишком несоответственно строго по их воззрениям на такой проступок» (30 июня 1891 г.).
Капитан Долгов, получив по завещанию имущество, не стал платить долги умершего брата, так как это не предусматривалось законом. Константин Константинович посоветовал капитану немедленно покинуть полк.
Поручик Дмитрий Сабуров, изрядно выпив на товарищеском обеде, сел играть в карты с другими преображенцами. В какой-то момент с его уст слетело матерное слово. Полковой суд чести решил, что за подобный проступок его необходимо удалить из полка.
От офицера Гарденина жена ушла жить к любовнику.
«Существуют известные понятия или предубеждения, через которые я переступить не могу и не хочу. Мне не уверить свет, что жена Гарденина от него убежала в припадке умопомешательства. Она осрамила его имя, и я не могу допустить, чтобы он оставался в полку» (26 ноября 1835 г.).
Пришлось Гарденину по совету великого князя, подавать рапорт об увольнении.
Офицеры Черняев и Тучков, порядком выпив в ресторане, отправили с посыльным записочку на дом одной знакомой даме с просьбой прибыть к ним. Вместо нее явился оскорбленный муж, заговорил на повышенных тонах и замахнулся на ловеласов зонтиком. Преображенцы его избили, притом последний удар, после которого мужчина оказался в больнице, нанесли по голове дубовым стулом. Константин Константинович обещал буянам, что их дело в полку будет замято, если, когда пострадавший оправится от ран, они извинятся перед ним.
Подпоручик Алексей Философов всю ночь кутил, утром пришел в свою роту и, разозлившись на рапорт фельдфебеля Ананьева, выхватил пистолет и выстрелил ему в рот. Потом пустил пулю себе в лоб. Дело замяли, сообщив вышестоящему начальству, что трагедия произошла из-за умопомешательства подпоручика.
Поручик Ушаков учинил буйство, когда его отказались пьяного впустить в ресторан «Самарканд». Пришлось вызвать полицию, но гвардеец и ее не послушал, выхватил шашку и ранил в голову городового. Но великого князя этот поступок не возмутил, а лишь порадовал.
«Я предлагаю Ушакову немедленно выйти из полка. Мы давно уже ждали случая от него отделаться – он по уши в долгу и поведения весьма сомнительного» (27 ноября 1899 г.).
Из Преображенского полка офицеров не удаляли за нерадивость к службе, плохую военную подготовку, неумение зайти общий язык с солдатами. Удаляли только за нарушение кодекса офицерской чести, которая понималась очень своеобразно и не имела никакого отношения к воспитанию профессионального защитника родины. Во всяком случае, это была не та честь, о которой в «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Даля говорилось: «Внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть».
Нельзя сказать, что служба Константина Константиновича в Преображенском полку оказалась вовсе бесполезной. Здесь он написал сонет «Полк», о котором император Николай II сказал, что «вряд ли и Пушкин написал бы лучше» (13 июня 1899 г.). Пушкин, конечно же, написал бы лучше. Но стихотворение Константина Константиновича получило широкое распространение в армии, став посильной лептой великого князя в деле формирования воинского духа и верноподданнических чувств солдат и офицеров:
Наш полк! Заветное, чарующее слово
Для тех, кто смолоду и всей душой в строю.
Другим оно старо, для нас – все так же ново
И знаменует нам и братство, и семью.
О, знамя ветхое, краса полка родного,
Ты, бранной славою венчанное в бою!
Чье сердце за твои лоскутья не готово
Все блага позабыть и жизнь отдать свою?
Полк учит нас терпеть безропотно лишенья
И жертвовать собой в пылу святого рвенья.
Все благородное: отвага, доблесть, долг,
Лихая удаль, честь, любовь к отчизне славной,
К великому Царю и вере православной
В едином слове том сливается: наш полк!
Наследник Престола
С будущим российским императором, двоюродным племянником цесаревичем Николаем Александровичем, или попросту Ники, Константин Константинович в юношеские годы виделся нечасто. Здесь сказывалась и десятилетняя разница в возрасте, и замкнутость жизни семьи Александра III. Первые впечатления великого князя от маленького Ники, как почти у всех современников, восторженные. Не изменились они и когда цесаревич достиг юношеского возраста.
«Нашему цесаревичу сегодня шестнадцать лет, он достиг совершеннолетия и принес присягу на верность Престолу и Отечеству. Торжество было в высшей степени умилительное и трогательное. Наследник с виду еще совсем ребенок и очень невелик ростом» (6 мая 1884 г.).
«В его комнатах понравился мне удивительный порядок. Я и ему подарил свою книжку. Он такой милый» (8 октября 1886 г.).
«Цесаревич такой милый, он в том счастливом возрасте, когда мальчик развивается в юношу» (6 декабря 1886 г.).
«Что за славный это мальчик! Сколько в нем чутья, несмотря на совершенное незнание жизни. Он, например, любит солдата и понимает его, хотя имел мало случаев с ним близко познакомиться» (22 января 1887 г.).
«Ники еще довольно мал ростом для своих девятнадцати лет и осанкой напоминает ребенка. Его умственное развитие, кажется, опережает телесное» (22 июня 1887 г.).
«Милый цесаревич со мной нежен и ласков. Я все больше его люблю» (7 апреля 1888 г.).
«Он одарен чисто русской, православной душой, думает, чувствует и верит по-русски» (21 декабря 1888 г.).
«Он вернулся к нам[74]возмужалый, пополневший, с большими усами и цветущим здоровьем» (4 августа 1891 г.).
«После обеда разговорились с цесаревичем, который очень ко мне приветлив. Он сказал мне, что ему хотелось бы жениться, и он чувствует, что пора. Я сказал: сохрани Бог вступать в брак только ради того, что хочется жениться. Он ответил мне: еще бы!» (26 января 1892 г.).
В 1892 году Николай Александрович достиг полного совершеннолетия – двадцати четырех лет. Жизнь его до этого возраста не изобилует примечательными фактами, если не считать за таковые два события, чуть было не закончившиеся трагически.
Царский поезд с Александром III, Марией Федоровной и их детьми 17 октября 1888 года потерпел крушение недалеко от станции Борки. Двадцать один человек был убит, сорок три ранены. Императорская семья находилась в столовом вагоне и чудом не пострадала.
Во время посещения Японии в апреле 1891 года цесаревича ранил в голову ударом шашки самурай. Только чудом бывший в свите цесаревича греческий принц Георг (Георгий) вовремя подставленной палкой ослабил удар, и Николай Александрович получил лишь легкое ранение.
В остальном жизнь цесаревича проходила главным образом в стенах Аничкова дворца, в Петергофе или Гатчине под наблюдением горячо любимых родителей и многочисленной прислуги. Даже в двадцать четыре года Ники не переставал резвиться как ребенок с сестрой Ксенией и детьми графа С. Д. Шереметева, любил играть в прятки и прочие детские игры. Правда, на людях он преображался, становился важным и молчаливым, умел чинно вести себя на заседаниях Государственного совета, военных парадах и богослужениях. Он хорошо владел французским и английским языками, много читал, хотя в его образовании и были обширные пробелы из-за несистематического домашнего обучения.
По-настоящему радостным для цесаревича стал день 23 августа 1892 года, когда ему разрешили начать во-взрослому служить в гвардии, в Преображенском полку. Как только Николай Александрович узнал об этом, тут же послал записку своему будущему командиру Константину Константиновичу.
«Дорогой Костя, спешу разделить с Тобою мою искреннюю радость: у меня только что произошел с Папа разговор, содержание которого так давно волновало меня! Мой милый добрый Папа согласился, как прежде, охотно и разрешил мне начать строевую службу с зимы! Я не в состоянии выразить Тебе испытываемые мною чувства, Ты вполне поймешь это сам. Как будто гора с плеч свалилась!
Итак, я буду командовать первым батальоном под Твоим начальством! Целую крепко нового отца-командира. Твой Ники».
Константин Константинович был обрадован не меньше.
«Я всей душой надеялся на это счастье и для полка, и для меня. У меня лежит душа к цесаревичу с тех самых пор, как он из мальчика сделался юношей. Но эта радость и пугает меня также. Мне надо будет постоянно помнить, как себя держать относительно своего нового подчиненного и в то же время Наследника Престола» (24 августа 1892 г.).
Николай Александрович поступил на службу в Преображенский полк 1 января 1893 года. Он был со всеми учтив, ровен и сдержан, не допуская ни малейшей фамильярности. Чувствовалось, что именно такой характер должен быть у будущего императора. Судя по восторженному письму Константину Константиновичу, цесаревич был чрезвычайно импульсивен и сдерживать себя ему удавалось с великим трудом. Он все время должен был помнить, что он находится на театральной сцене перед зрителями, а не в кругу семьи.
Не часто удается Николаю Александровичу исполнять свои служебные обязанности по полку – то надо отправляться по дипломатическим делам за границу, то заседать в каком-нибудь обществе, то показаться перед строем подразделения, отмечающего свой юбилей. Ко всему прочему осенью 1893 года он решил жениться на принцессе Алике Гессен-Дармштадтской, которая ему понравилась еще три года назад. К его ужасу, в декабре она написала ему, что не может решиться на присоединение к православию, а взять в жены протестантку наследник престола по закону не имел права. К обоюдной радости, Алике вскоре переменила решение и 8 апреля 1894 года помолвка состоялась. Просветленный жених стал чаще появляться у преображенцев.