– Нет, – ответил он. – Я пришел не чтобы убить вас.
– А тогда зачем? Ты пошел на большой риск. Уверен, причина должна быть.
– Вы… вы единственный кровный родственник, который у меня остался.
– Это и есть причина? Весьма глупая, – ухмыльнулся Лазмет. – Что есть в самом деле кровь? Обычная субстанция вроде воды или звездной пыли.
– Для меня это нечто большее, – возразил Акос. – Язык… судьба.
– Ах! – Лазмет злобно оскалился. – То есть теперь ты в курсе, что до невозможности скучная судьбинушка маленькой Кайры принадлежит тебе. Второе дитя рода Ноавеков пересечет Рубеж, – старик выгнул бровь. – И я полагаю, ты, как прирожденный шотет, ни разу не был по ту сторону поля ковыль-травы, которое отделяет нас от тувенских врагов.
Выдвигая предположения, Лазмет анализировал. Предположения были неверными, но Акос не видел причин поправлять старика. По крайней мере пока. Чем меньше Лазмет знает о нем – тем лучше.
Старик продолжил:
– У тебя говор, как у низкородного. Возможно, ты надеешься, что я отправлю тебя в Туве со своей армией на какое-нибудь ответственное задание? Что помогу тебе взобраться так высоко, как ты сам никогда не сможешь?
Акос сохранял бесстрастное выражение, несмотря на то, что от мысли о войне с Туве ради повышения статуса в обществе его начинало тошнить.
– Моя готовность помочь зависит от того, являешься ли ты для меня какой-то ценностью. Смотрю, убивать ты умеешь – это похвально. Ты не представляешь, как я намучился с Ризеком, обучая его отнимать жизни. После первого опыта его стошнило. Это отвратительно. Жена запретила мне пытаться сделать то же самое с Кайрой, хотя, судя по тому, что мне довелось слышать, способностей у нее больше.
Акос смотрел на Лазмета. Что можно сказать человеку, изливающему прямо тебе в лицо рассуждения о том, достоин ли ты того, чтобы продолжать жить?
– Похоже, у тебя есть кое-какой мизерный навык борьбы. Ты смел, но в лучшем случае неразумен, а в худшем – глуп. – Лазмет приставил острие ножа к подбородку Акоса. – Меня заинтересовал твой токодар, но он… в некотором смысле потенциально проблематичен. Расскажи-ка мне о своих знаках, мальчик.
Голос Акоса, словно заглохший двигатель, затарахтел снова.
– Думаете, знание, кого и как я убил, принесет вам какую-то пользу? – спросил Акос. – Что, если бы я оценивал вас, исходя из того, что ваш трусливый сын умудрился заманить вас в ловушку и удерживал там сезонами?
Лазмет прищурился.
– Мой сын научился от своей матери завоевывать расположение военных, – ответил Лазмет. – Я никогда не отличался умением завоевывать сердца. Сейчас я это признаю. Они держали меня в заточении тайно и преданно сторожили – на расстоянии, естественно, чтобы я не мог использовать против них токодар. Но хаос в Воа, последовавший за убийством моего сына, привел к ослаблению власти на некоторых позициях. Я воспользовался моментом, чтобы ускользнуть. Все, кто меня сторожил, уже мертвы. Банки с их глазными яблоками служат мне напоминанием о слабости. Мое собственное упущение привело меня к заточению. Это не заслуга моего сына. – Он отступил назад. – Теперь назови имена тех, кого отметил на руке, сынок.
– Не буду, – выпалил Акос.
– Ты начинаешь меня утомлять, – ответил старик. – Поверь, тебе лучше этого не делать. Я и без токодара без труда с тобой разделаюсь.
– В последний раз я отнял жизнь у Васа Кузара, – сдался Акос.
Лазмет кивнул.
– Впечатляет. Ты, конечно же, знаешь, что я могу просмотреть запись его смерти на арене и узнать, какую фамилию ты использовал. – Лазмет подошел ближе и бросил нож на пол между ними. – Так же ты, должно быть, догадываешься, что за этой дверью ты нарвешься на толпу охранников. Живым ты из этого дома не выберешься, если захочешь это сделать. И учитывая то, как ты проник в эту комнату, посреди ночи, с ножом, я навряд ли собираюсь позволять тебе какие-то вольности в этих стенах. Все это означает, что ты будешь находиться здесь в заключении, а у меня будет достаточно времени, чтобы узнать то, что мне интересно.
– Я понимаю все это, – ответил Акос. – Но я убил Васа не на арене. Это произошло во время хаоса после смерти вашего сына. Записи его смерти не существует.
Лазмет расплылся в улыбке:
– А у тебя не один-единственный знак на руке. То, что ты – не круглый идиот, обнадеживает. Поздравляю, Акос Ноавек. Ты – не зануда.
Прежде чем Акос успел сдвинуться на изит, Лазмет уже оказался у двери и открыл ее. Охранники в броне набились в тесный кабинет.
– Проводите его в надежную комнату, – распорядился Лазмет. – И не бейте его ради забавы. Он – моя кровь.
Акос молча побрел, а пустой взгляд Лазмета проводил его до самого конца коридора.
38
Мне пришлось покинуть относительно безопасный Гало, оккупированный шотетскими диссидентами, и вернуться в Покго, чтобы переговорить с Исэй Бенезит. Взамен на это огрианские правители пообещали отложить наше выселение. Другими словами, ответственность за ближайшее будущее шотетов легла на мои плечи.
Нет, давления я не ощущала.
В лесу Покго, за чертой города, находилась высокая вышка, сооруженная из толстого древесного ствола, – единственная точка, в которой была возможна передача данных за пределы атмосферы планеты. Всю дорогу я приставала к помощнику Луши, выпытывая, почему это было возможным лишь в том месте, а не в любом другом. Его объяснения ограничились тем, что у атмосферы Огры там было «слабое место».
– И это научный термин? – изумилась я. – «Слабое место»?
– Очевидно же, что нет, – ответил мужчина. – Я что, похож на астрофизика?
– Вы похожи на человека с мозгами, живущего на этой планете. Почему вам не интересно?
Ответа у него не нашлось. Я поднялась и прошлась по салону корабля, останавливаясь у каждого растения, находящегося за стеклом, чтобы внимательно его рассмотреть. Я обнаружила сморщенный фрукт, похожий на мозг, который тяжело свисал с лозы; гроздь клювовидных фиолетовых лепестков с зубчиками в два ряда; крошечные грибы в форме звезд, которые светились фиолетовым и при контакте с кожей высасывали из человека питательные вещества. Мне стало любопытно, если здесь, глубоко в зарослях дикого леса, остались доселе не изученные виды, так сколько еще удивительных загадок таила в себе эта неизведанная планета, до краев наполненная абсурдом и жестокостью?
В течение дня мы добрались до вышки. Корабль приземлился на посадочную площадку, расположенную между двух огромных ветвей. Я стояла снаружи и глядела на широкое дерево, в опустошенном стволе которого находилась переговорная. Я в жизни еще не встречала таких здоровенных растений. Диаметр ствола этого дерева был размером с самое высокое здание в Воа – но ведь то было построено нашими руками, а не создано дикой природой. Некоторые говорили, что все это благодаря Току.
Я прошла по перекладине, соединявшей посадочную площадку и вышку. Под моим весом она слегка прогнулась. Лишь две веревочки, натянутые по бокам, уберегали меня от падения. С каждым шагом во рту все больше пересыхало, но я заставляла себя идти дальше. Помощник Луши понимающе мне улыбнулся. Его уже у входа досматривала охранник.
Для того чтобы войти в переговорную, мне пришлось согласиться на краткий досмотр. Казалось, охранник не горела желанием прикасаться ко мне – уговаривать я ее не стала. Поднявшись на несколько лестничных пролетов, я задержалась, чтобы стереть со лба пот изнанкой рукава, и последовала дальше за помощником Луши.
В переговорной было шумно. Люди стояли у мониторов, склонялись над щитами с кнопками и переключателями, отщипывали ворсинки от круглого ковра, располагавшегося посреди помещения. Как раз с середины потолка свисали держатели с объективами, напоминавшими глазные яблоки. Ковер был темным, без узора. Я решила, что он выполняет функцию поглощения звука, чтобы не образовывалось эхо. Это был самый верх вышки, потому окна выходили на вершину дерева, а его листья, размером больше меня, хлопали по стеклу. Они были темно-фиолетовыми, практически черными, и их обвивали мшистые лозы.
– Ах, вот и вы! – воскликнуло длинноволосое сема.
В его руке лежало нечто наподобие облачка. Оно обратилось ко мне так, будто к старому знакомому, но я его не знала, потому удивленно глядела в ожидании объяснений.
– Не знало, умеете ли вы наносить макияж, – пояснило сема на отирианском. – Но похоже, вас достаточно лишь слегка припудрить, чтобы избежать блеска.
Оно провело белым спонжем по моему лицу, отчего вокруг меня образовалось облако бледной пудры. Я не удержалась и чихнула. Оно поднесло ко мне зеркало, чтобы я смогла оценить, какой ровной и фарфоровой стала моя кожа.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Встаньте на отметку «Х», – сказало сема. – Они приветствуют корабль Ассамблеи.
– Хорошо, – ответила я.
Хотя в самом деле я не считала, что что-то было хорошо. Мне предстоял разговор с женщиной, которая считала, что я замешана в убийстве ее сестры. Неужели я рассчитывала договориться с ней о сотрудничестве? О компромиссе?
По поводу «хорошо» я погорячилась.
Тем не менее я подошла к маленькой отметке «Х» на ковре, сделанной при помощи переливающейся ленты, и встала перед объективами. Кто-то у стены пару раз нажал на кнопку, и они опустились до уровня моих глаз. Впереди располагался экран, на котором должно будет появиться изображение Исэй Бенезит. На данный момент экран был пустым и белым.
Довольно скоро помощник Луши сообщил, что связь с Отиром установлена и пора начинать. Он отсчитал на отирианском в обратном порядке, и передо мной возникло лицо со шрамом. Боль пробежала по рукам, сосредотачиваясь в костяшках, отчего у меня возникло ощущение, что они трескаются. Я сдержала слезы.
Мгновение мы просто друг на друга глядели.
Вид у нее был… нездоровый. Она похудела, а кожа под ее глазами потемнела. Не спасал даже макияж, которым она определенно старалась замаскировать темные круги. Помимо этих явных признаков, было еще что-то. В последний раз, когда я виделась с Исэй Бенезит, ее взгляд не был таким… одичавшим. Казалось, она вот-вот разлетится на части.