Аст протягивает Исэй руки ладонями кверху, и она кладет на них свои. Его пальцы нежно сжимают ее.
– Ты обещала Кайре Ноавек неделю, прежде чем приступишь к действиям. Но ты ничего не говорила о том, какие конкретно действия будешь предпринимать.
Аст создал нечто вроде пузыря вокруг них, оставив меня в стороне.
– Если она не убьет Лазмета Ноавека, тебе придется предпринять меры. Выселения шотетских диссидентов будет недостаточно. Помнишь те имена? Которые ты повторяла?
Исэй сдерживает навернувшиеся на глаза слезы.
– Столько людей… – говорит она.
– Именно, – поддерживает Аст. – Слишком много людей. Этому нельзя повториться вновь. Ты не можешь этого позволить.
Мое лицо распаляется от гнева. Он играет с чувствами Исэй, давит на больное – ее скорбь, сожаления о потерях, которые понесла Туве, а значит, и она лично. После смерти Ори Исэй еще не приходила в себя. Она поглощена болью. И Аст этим пользуется.
– Нам необходимо более мощное оружие, – продолжает Аст. – Мы не можем участвовать в сухопутной войне с шотетами, потому что погибнем. Я понимаю, что взаимоотношения с Отиром могут привести к нежелательным для тебя последствиям. Но чтобы справиться с ними, тебе сначала необходимо выиграть эту битву.
Исэй кивает Асту, а я выскальзываю за дверь. Нужно что-то делать. И раз токодар не дает мне говорить, я поступлю иначе.
Выйти на контакт с Огрой легко. Надо лишь найти Карденцию. Прежде чем начать ее разыскивать, я дожидаюсь, пока вечер плавно перетечет в ночь. Я нежно дотрагиваюсь до руки Карденции, пока объясняю, что моя мама встречается с огрианским оракулом на Огре, и мне хочется убедиться, все ли в порядке. Я широко улыбаюсь и при помощи токодара ласкаю ее кожу шелковой тканью.
Похоже, я становлюсь сильнее, потому что Карденция тут же поддается моему влиянию и ведет меня в переговорную вышку. Она вводит код безопасности для связи со спутником, а я выражаю благодарность еще одним прикосновением шелка.
Я сижу в кресле для ведения переговоров. Оно металлическое, с твердой спинкой – чтобы люди не ерзали во время записи посланий. Помещение кишит техниками, но меня это не тревожит. Они не говорят на тувенском. Отирианцы изучают наиболее распространенные языки, такие как питайский, трелльский, а не наш унылый язык.
– Послание для Кайры Ноавек. – Я пытаюсь сосредоточиться на объективе. – Исэй Бенезит обдумывает акт агрессии. Отир затевает игру против оракулов и запросил поддержки Туве взамен на оружие. Она… она поглощена горем. Она в отчаянии. Как и мы все. И… не думаю, что она когда-либо сможет поверить слову шотета.
Я опускаю взгляд вниз.
– Вам нельзя осечься. Убейте Лазмета Ноавека. Не подведите. Конец связи.
Я тыкаю пальцем в монитор, сжимая запись до минимально возможного размера. Корабль переправляет данные со спутника на Огру раз в день. Так что Кайра получит послание к завтрашнему дню. Если она вообще его увидит.
– И что это было?
Это Аст.
Поднимаясь на ноги, я опираюсь на твердую спинку кресла. Я не знаю, сколько он успел подслушать.
Я разглаживаю юбку и поворачиваюсь к Асту. У него взъерошенный вид, будто он несся сюда со всех ног. Жук делает быстрый круг над головой Аста, летит по периметру помещения, а затем кружится возле меня.
Глаза Аста расфокусированы и неподвижны, как и всегда, но его бровь изогнута.
– Звучало так, будто ты сдавала нашим врагам конфиденциальную информацию о переговорах Туве с Отиром. – Голос Аста дрожит от ярости.
Мне следует быть осторожнее.
– Ты… – начинаю я, но продолжить не могу.
Он слишком зол. А мой токодар слишком силен. Я сопротивляюсь, напрягая мышцы шеи и рта. Мне на ум приходит множество ругательств. Будь проклят этот дар! За что? Почему сейчас?
– Отмени отправку! – кричит Аст одному из техников. – Это секретная информация, которую нельзя распространять!
Техник переводит взгляд с Аста на меня.
– Простите, но что бы там ни было, я не хочу в это вмешиваться, – говорит техник.
Одно прикосновение к экрану, одно нажатие на кнопку – и моего послания Кайре, моей последней надежды, крика отчаяния… больше нет.
Я стараюсь придумать материю, которую я еще не использовала против Аста. Пледы и уютные свитера никогда на него не действуют. Ткани – пустая трата времени. Вода с ним не срабатывает. Жаль, я мало знаю об Окоеме и о корабле, на котором вырос Аст. Тогда мне было бы легче подобрать для него «успокоительное».
– Ты пытаешься контролировать Исэй при помощи сил зла, которые ты называешь даром! А теперь еще и сдаешь ее тем самым людям, против которых она ведет войну?
«Ты тоже пытаешься ее контролировать! – хочу сказать я. – Она может воевать, не подрывая город».
Аст дает команду жуку на непонятном мне языке, и робот присаживается на мое плечо с пронзительным свистом. Следуя за звуком, Аст хватает меня за верхнюю часть руки. Я стараюсь высвободиться, но он очень силен.
– Эй! – выкрикивает один из техников. – Отвали от нее, или я вызову службу безопасности.
Аст отпускает меня, и я, дрожа, бросаюсь из переговорной прочь, в вестибюль. Я практически бегу в комнату Исэй, которая находится прямо возле моей. Я собираюсь постучать, но обращаю внимание, что свет выключен. Она уснула.
Я хочу добраться до Исэй раньше Аста. Нужно придумать, почему Аст неразумно и параноидально настроен по отношению ко мне. Если я поговорю с ней первая, возможно, она усомнится в доводах Аста. Может…
Надо все хорошенько обдумать. Я направляюсь в свою комнату, чтобы ополоснуть лицо. Запираю за собой дверь.
Захожу в тесную ванную комнату моих апартаментов и окунаю голову в раковину. Я пью прямо из-под крана, и вода затекает в уши. Когда горло успокаивается, вслепую тянусь за полотенцем и прижимаюсь к нему лицом. Похоже, я что-то слышу. Треск.
Я опускаю полотенце и вижу в зеркале Аста, стоящего позади меня.
– Знаешь, чему учатся дети механиков? – тихо спрашивает он. – Взламывать замки.
Токодар душит меня. Ему плевать, что мне угрожает опасность, он не беспокоится о моем выживании. Он просто душит меня, не давая закричать. Я хватаю стоящий у раковины стакан, чтобы разбить его и создать шум. Но когда я бросаюсь за ним, Аст набрасывается на меня. В его кулаке блестит что-то металлическое.
Аст силен. В его кулаке помещаются сразу оба моих запястья. Руки Аста ощупывают меня и находят мои плечи. Я бросаю стакан, но он не разбивается. Аст поднимает меня так, что я едва касаюсь пола пальцами ног. Я вгрызаюсь в плоть его руки. Сжимаю челюсти что есть мочи – настолько сильно, что Аст стонет. Я прокусила его руку до крови.
По моему боку расплывается жгучая боль. Мокрая блузка липнет к ребрам. Я вижу в зеркале свирепое, расползающееся по телу красное пятно – такое же разливалось вокруг головы отца. Это цвет тихоцветов. Цвет нарядов праздника Цветения и стеклянного купола храма Гессы. Красный – цвет Туве.
Аст пырнул меня ножом.
Свершилось. Первое дитя рода Керезетов падет жертвой клинка.
В конце концов, такова моя судьба.
Аст выпускает меня и стонет, глядя на руку, на которой виднеется кровавый полукруг, оставленный моими зубами. Я тяжело падаю на пол. Беззвучно. Никто не придет мне на помощь, если я не создам какого-либо шума. Я тянусь к упавшему стакану, пока Аст пытается остановить кровь, сочащуюся из руки.
Я теряю сознание. Нельзя, еще рано! Я поднимаю стакан и, собрав все оставшиеся силы, швыряю его о бетонный пол. Он разбивается вдребезги.
Часть четвертая
Огра. Существительное. На огрианском: «живая тьма».
41
Его так и не кормили.
Камера была роскошной. Мягкая постель с теплым одеялом. Ванна в ванной комнате. Толстый ковер на полу из добротного дерева. По большому счету, это была спальня со сложным замком. Акос был уверен, что смог бы разделаться с ним, будь у него достаточно времени. Но после этого ему пришлось бы пробираться по напичканному солдатами дому.
Акос пил воду из-под крана, когда хотел, но еды так никто и не приносил. Он был не настолько глуп, чтобы не догадаться, что это делалось не просто так. Если Лазмет захотел бы, чтобы Акоса накормили, он был бы уже сыт. Его морили голодом, чтобы подавить токодар.
Утром, когда Акос проснулся, дверь наконец отворилась. Узник стоял у окна и оценивал, насколько возможным было бы через него сбежать. Он знал, что эта идея не самая разумная – он сломает обе ноги и попадет в лапы к дюжине солдат, даже если ему удастся сбежать из камеры.
В комнату вошли рослый мужчина со шрамом на лице и низкая женщина с белоснежными волосами. Мужчиной был Вакрез Ноавек – командир шотетской армии, у которого обучался Акос. Женщина тоже казалась знакомой, но он не мог вспомнить ее имени.
– Ничего не понимаю, – сощурился Вакрез.
– Да ладно тебе, Вакрез, – усмехнулась женщина. – Только Ноавеки могут быть такими длинными и при этом такими худыми. Он – сын Лазмета. Это ясно как день.
– Здравствуйте, командир, – кивком поприветствовал Акос Вакреза.
– Ты же понимаешь, я расскажу ему, кто ты и откуда, – произнес Вакрез. – Но сперва поясни причину ухода от ответа.
– Я выиграл время, – ответил Акос.
– Так, выходит, вы друг друга знаете, – женщина уселась в кресло у камина.
Акос задумывался над тем, чтобы сбежать через дымоход, но, исследовав его, отбросил эту идею. Дымоход был слишком узким.
– Он был солдатом. И не особо способным, – проворчал Вакрез.
Женщина изогнула бровь.
– Меня зовут Има Зетсивис, мальчик. Мне помнится, нас не представляли друг другу официально.
Акос нахмурился. Он знал эту женщину. Ее мужа и дочь Кайра до смерти пытала токодаром. После Има прилипла к Ризеку как банный лист.
– Что вы здесь делаете? – изумился Акос. – Я думал, вы оба преданы Ризеку? А теперь что? Вы просто… переметнулись на сторону его отц