Исэй даже злится с прямой осанкой. Пара сезонов обучения в Ассамблее не прошла даром.
«Они убили невинных». Исэй произнесла это с такой же горячностью, с какой объявляла о своих намерениях сделать то же самое. В этом и заключалась проблема. Для Исэй не существовало невинных шотетов. И здесь наши мнения сильно разнятся.
Я поднимаю взгляд на плывущие облака. Они стали тучнее, а голубое небо за ними уже практически не просматривалось.
Без вариантов, я застряла здесь на неопределенное время.
Мне приснилась оракул Вара. Она показывала мне скульптуры в огрианском Зале Предсказаний. Это были стеклянные фигуры членов моей семьи. Среди них даже нашлось место Кайре.
Когда я открыла глаза, то увидела нависшее надо мною лицо Аста.
– Я не намерен причинять тебе вред, – заявил он.
Жук трещит – передает Асту сведения о моих движениях.
– Скоро будет Исэй. Я просто хотел переговорить с тобой первым.
Аст пододвигает к кровати табурет и усаживается на него, а жук опускается на его плечо.
– Должно быть, ты заметила, что я не сдал Исэй то, что ты пыталась связаться с нашими врагами. С Кайрой Ноавек.
Мое лицо пылает. Горло горит. Хочется заговорить. Закричать. Обхватить пальцами его глотку.
– Я подумал, неразумно вызывать у нее подозрения. Ты предаешь ее, и в ту же ночь на тебя покушаются… Но имей в виду, если я все же решу рассказать ей, уверен, она встанет на мою сторону, а не на твою. Напасть на любовницу канцлера, потому что та оказалась предателем страны… простительно. Твоему же поступку прощения нет.
– Ты… – Я стискиваю зубы.
Я прорычала это слово, преодолевая всеми силами сопротивление рта и голосовых связок.
– Не переступай грань, Сизи, – предупреждает Аст. – Что сделано – то сделано. Распоряжение о нападении отдано. Думаю, теперь мы можем зажить мирно.
От этой вопиющей несправедливости мне хочется кричать. Ток, который, вероятно, порождает все живое, заставляет меня молчать. Почему он душит меня? Неужто это благо? Зачем он мучит Кайру? Почему отнимает у меня брата и наделяет могуществом диктаторов? Затуманивает рассудок моей матери?
Из-за двери до меня доносится резкий, пронзительный голос Исэй. Я знаю, что нужно делать.
Раз уж я не могу преодолеть токодар, может, стоит им воспользоваться?
Я гоню прочь гнев, печали и тревогу. Также, насколько это возможно, стараюсь позабыть о боли. Я вспоминаю, как погружалась в купель храма, когда училась плавать. Сперва от воды у меня заболели глаза. А затем она взяла на себя тяжесть волос, и голова облегчилась. Вода ласкала мое тело и колыхалась в своем ритме, а я слушала биение сердца.
Исэй рассказывала, что отца Аста прозвали «Гаечным Ключом». Он следил за их скромным суденышком. Может, Аст находит успокоение не в уюте, а в вещах посуровее? Таких, как теплая металлическая ручка инструмента, который только что выпустил из рук отец. Или вибрирующем от работы корабельного двигателя корпусе. А может, впивающемся в босые ступни решетчатом полу.
Аст задумчиво моргает.
– Эй, – взрывается он. – А ну, прекрати!
– А вот и не прекращу. – Аст достаточно успокоился, чтобы я смогла заговорить. – С самого своего приезда ты возмущался, что я использую токодар. Ты видел, как он душит меня, и не пытался ничего предпринять, чтобы меня услышать. Теперь я посмотрю, как он будет душить тебя.
– Ты манипулируешь ею, – возмущается Аст. – Я тебе не позволю.
Слегка заношенный жесткий рукав рабочего комбинезона. Растираемое между пальцами моторное масло – гладкое и липковатое. Винт вставляется и вкручивается – поворот за поворотом.
– Я преследую свои цели, а ты – свои, – возражаю я. – Но никто из нас ею не манипулирует.
– Нет, ты… – Аст откидывается назад и закрывает глаза. – Это другое дело.
– Твоя правда, мои методы гораздо эффективнее, – мягко произношу я. – Ты считаешь, я использую свой дар безрассудно, но понятия не имеешь, сколько всего я сглаживаю.
Я поражаю Аста снова. Кресло трясется под ним в то время, как корабль пробивается сквозь атмосферу. Хруст обертки белкового кекса, купленного на заправочной станции. Я оборачиваю Аста в металл, пластик, пар и смазку до тех пор, пока он практически не убеждается в том, что находится на корабле.
Он прилипает к стенке и просто глазеет на меня.
– Ты больше мне не помешаешь, – выдаю я. – Я отведу нас от катастрофы, и ты мне не помешаешь.
Дверь открывается, впуская облаченную в тренировочную одежду Исэй. Ее лицо блестит от пота. Завидев нас, Исэй улыбается, вероятно, решив, что мы миримся. Как будто я могу помириться с тем, кто нападает на меня, угрожает и пользуется моей невозможностью говорить.
– Что здесь происходит? – Ее лицо вытягивается, когда она замечает, что я сижу напряженно и ровно, со сжатыми кулаками, Аст – расслабленно, сгорбившись и прикрыв веки.
– Скажи ей, – приказываю я Асту. – Скажи ей, что ты сделал со мной.
Он уставился своими искусственными глазами.
– Говори, – медленно пропеваю я.
– Я напал на тебя, – отвечает Аст мне, а затем поворачивается к Исэй. – Это я. Я напал на нее.
– Ты что? – недоумевает Исэй. – Зачем?
– Она вмешалась, – просто отвечает Аст.
Я не в силах больше выдерживать такое напряжение. Выдыхая, я останавливаю действие токодара. Когда Аст приходит в себя, его лицо перекашивается от ярости. Исэй потрясена.
– Прости, я… – Я прикидываюсь, что задыхаюсь.
Я замолчала и, поморщившись от боли, схватилась одной рукой за живот. Пускай она думает, что я так слаба, что не в силах себя контролировать.
– Я не хотела, – вымолвила я. – Но мне нужно… Мне нужно, чтобы ты доверяла мне.
– Она лжет! – рявкнул Аст. – Неужели ты не видишь? Она манипулирует тобой, используя токодар! Она делает это все время!
– Посмотри… посмотри на его руку. Там следы от укуса. Это я сопротивлялась.
Исэй сжимает челюсти. Она подходит к Асту и, хватая его за запястье, поднимает на ноги. Аст повинуется ей. Может, потому что понимает, что нельзя бороться с канцлером, а может, потому что признает свое поражение. Исэй сдвигает его рукав наверх и видит его – четкий отпечаток моих зубов, неровный полукруг.
Исэй бросает руку Аста с приглушенным стоном.
– Я… Она пыталась связаться с шотетами! – защищается Аст. – Она пыталась отправить послание…
– Заткнись! – рявкает Исэй, часто моргая. – Я доверяла тебе. А ты солгал мне. Ты… Я хочу арестовать тебя! Убирайся!
Я отключаюсь. Я слишком устала. Но сперва, несмотря на то что он не видит, я расплываюсь в улыбке.
49
Когда на следующий день дверь комнаты открылась, Акос глядел на огонь.
Он думал, что после того, как Кайра спаслась без его помощи, он окончательно сломается. Вместо этого Акос чувствовал, как все лишнее – терзания по поводу кровности, гражданства, семьи и судьбы – оставило его с той же легкостью, с какой мясо отделяется от кости при варке. Все запутанное прояснилось.
Акос не был ни тувенцем, ни шотетом. Ни Керезетом, ни Ноавеком. Ни третьим дитя и ни вторым. Он был оружием против Лазмета Ноавека.
Муки голода больше не беспокоили Акоса. Только разум и тело ослабли и приносили меньше пользы. Има больше не приносила еды. Акос догадался, что Има помогла Кайре сбежать, и был ей благодарен. Но это тоже не сильно его занимало. Все, чего он хотел, – достичь цели.
– Акос?
Голос принадлежал Вакрезу. Акос поднялся с кресла у камина, стараясь не трястись от холода, который его настиг вдали от очага.
Вакрез хмуро на него косился.
– Ты в порядке? – произнес он добрее, чем обычно.
– В порядке, – ответил Акос, протягивая руку Вакрезу.
– Я пришел не для этого. Без Имы толку в этом будет чуть. Лазмет вызвал меня обсудить стратегию и попросил захватить тебя по дороге.
Акос принялся искать ботинки и обнаружил их под изножьем кровати. Он сунул в обувь ступни и, подняв взгляд на командира, изогнул брови, потому как тот, не шевелясь, стоял в дверном проеме.
– Что? – спросил Акос.
– Ты выглядишь… – Вакрез нахмурил лоб. – Не бери в голову.
Они шли плечом к плечу к помещению, в котором Лазмет назначил встречу. Судя по всему, в его кабинет, потому что они взобрались по лестнице, окруженной выстланными деревом стенами, а не спустились вниз – в оружейную. На самом верху Акос остановился, пытаясь отдышаться, а Вакрез спокойно его ждал.
Когда Акос вошел, отец поприветствовал его наклоном головы. Пол кабинета устилал мягкий ковер, и куда ни глянь – везде виднелись высоченные стопки книг по истории. Кольца кожуры от фрукта, который Лазмету подсунула Кайра, проникнув в поместье, лежали на столе.
Когда Лазмет жестом приказал Акосу сесть, он опустился на кушетку, поближе к огню. Акос бросил взгляд на свои руки. Неужто его суставы увеличились? Или это иссохла плоть руки и тело расходует оставшиеся запасы сил и энергии?
– Акос, – обратился Вакрез, чуть толкая в плечо Акоса.
– А-а? – Акос поднял голову.
– Слушай внимательно, – сказал он, приподнимая брови.
Вакрез несколько раз ругал Акоса за невнимательность. Последний раз это произошло в военном лагере, после того, как Акос заслужил броню и, вероятно, малую толику командирского уважения. Вакрез читал лекцию по стратегии. Что-то о том, что на родной земле солдат всегда имел преимущество перед противником, потому как знал местность. Так что шотетским солдатам приходилось адаптироваться быстро – родной земли у них не было в принципе. «Даже Воа тебе не дом, – сказал Вакрез. – У шотета нет дома».
– Полно тебе, не ругай его, Вакрез. – Лазмет с книгой (корешок которой Акосу был не виден) на коленях откинулся на спинку кресла. – Его организм функционирует не в полную силу.
– Зачем вы меня позвали? – спросил Акос, медленно смыкая и размыкая веки.
– Надеялся, ты поделишься со мной некоторыми знаниями о твоем родном городе, – объяснил Лазмет. – Как я понимаю, ты из Гессы.