[50]. Совпадение вряд ли было случайным. С 1931 г. нераспроданные на аукционах предметы отправлялись «Антиквариатом» в Эрмитаж независимо от того, из каких музеев они ранее изымались. Часть полученных таким образом произведений искусства отбиралась для самого Эрмитажа, а остальные составили его так называемый Музейный фонд, из которого пополнялись фонды других музеев СССР. До 1933 г. качественный уровень таких поступлений был низким[51], а затем ситуация резко изменилась, и в 1934 г. Эрмитажу удалось получить из «Антиквариата» множество действительно ценных вещей в обмен на второстепенные.
Именно таким образом в Эрмитаж попали сцены из жизни Вольтера кисти Гюбера. Об этом свидетельствует документ, опубликованный в 2006 г. Е.Ю. Соломахой:
Обменный акт № 2288
Гор. Ленинград 2-го марта 1934 г. мы, нижеподписавшиеся, Всесоюзное Объединение по экспорту «Антиквариат» в лице пом. Пред. Объединения тов. БОГНАР Э.И. с одной стороны, и представитель Гос. Эрмитажа тов. ЛИЛОВАЯ Т.Л.[52] с другой стороны, составили настоящий акт в том, что «Антиквариат» сдал Гос. Эрмитажу нижеследующие картины:
№ 34518 Ж. ГЮБЕР Вольтер и садовник
№ 34519 «Вольтер и посетители
№ 34520 «Вольтер учится верховой езде
№ 34521 «Вольтер в шарабане
№ 34552 «Вольтер среди грабителей
№ 34523 «Вольтер играет в шахматы с кюре
№ 34524 «Вольтер и служанка
№ 34525 «Вольтер и жеребенок
№ 34526 «Вольтер в ночном колпаке и рубахе диктует секретарю.
И взамен означенных картин получил от Гос. Эрмитажа ДВЕ картины франц, художника ХУЭ[53] – «Галантный сюжет» за №№ 48 и 49[.]
БОГНАР
ЛИЛОВАЯ (подписи)[54]
Итак, в Эрмитаж были переданы девять из двенадцати перечисленных Гриммом полотен. В.Ф. Левинсон-Лессинг сообщил, что прежним местом хранения полученных Эрмитажем картин был Воронцовский дворец-музей в Алупке[55]. Известно, что после революции и в годы Гражданской войны этот дворец был частично разграблен, затем национализирован (1920) и превращен в государственный музей (1921–1922). Автором первой научной экспозиции музея стал Сергей Дмитриевич Ширяев, назначенный в 1925 г. его директором. В 1927 г. он выпустил путеводитель по Алупкинскому дворцу и парку, в котором между прочим говорилось:
Обширной гардеробной и библиотечной лестницей дворец соединяется с библиотекой, расположенной в отдельном корпусе. В этих помещениях размещены главным образом копии, большею частью со старых итальянских и фламандских художников XVII–XVIII в. Некоторый интерес представляет среди них серия картин, изображающая анекдоты из жизни Вольтера, – произведение неизвестного французского художника второй половины XVIII в., написанные в широкой живописной, почти эскизной манере. Едва ли эта серия не вышла из собрания А.Р. Воронцова или Е.Р. Дашковой, искавших дружбы знаменитого фернейского философа и находившихся с ним в дружественной переписке[56].
В.Ф. Левинсон-Лессинг счел нужным сослаться в своей статье и на хранителя Алупкинского музея Я.П. Бирзгала, утверждавшего, что он независимо от Яремича пришел к заключению об авторстве Гюбера и просто не успел завершить начатую работу в связи с передачей картин из Алупки в Эрмитаж[57]. Ян Петрович Бирзгал (1898–1968) был сыном рабочего из города Вольмар Лифляндской губернии, выпускником Высшего художественного училища искусств им. Штиглица в Петрограде. Во время Гражданской войны он служил в Красной армии, с лета 1921 г. – в Крыму, вначале в Евпатории, где был председателем Чрезвычайной комиссии и начальником Особого отдела Северо-Западного округа Крыма, а затем на той же должности в Керчи. С декабря 1927 г. по сентябрь 1939 г. он исполнял обязанности директора Алупкинского дворца-музея[58] и, вероятно, именно в этот период мог познакомиться с находившейся там серией картин из жизни Вольтера.
Между тем в Алупке сохранился важный источник – опись «Экспозиции 1920-х г., в начале прихода Советской власти в Крым», составленная в 1928 г. М.М. Боборыкиным[59]. Судя по ней, картины со сценами из жизни Вольтера все еще находились в указанном С.Д. Ширяевым месте – в коридоре, ведущем в библиотеку, причем им были присвоены инвентарные номера:
№ 123 Вольтер и садовник
№ 124 Вольтер и посетитель
№ 125 Вольтер обучается верховой езде
№ 126 Вольтер в шарабане
№ 127 Вольтер у подъезда дома
№ 128 Вольтер играет в шахматы с кюре
№ 129 Вольтер и служанка
№ 130 Вольтер и жеребенок
№ 131 Вольтер в ночном колпаке и рубахе диктует секретарю.
Мы не знаем, составлял ли Боборыкин эту опись самостоятельно или под руководством Бирзгала, но имя Гюбера в ней не называется. Сравнение ее с вышеприведенным обменным актом 1934 г., фиксирующим передачу картин Гюбера из «Антиквариата» в Эрмитаж, позволяет сделать важные выводы. Во-первых, в Алупке в 1928 г., накануне изъятия картин в «Антиквариат», находились все те же девять, а не двенадцать полотен со сценами из жизни Вольтера, и, следовательно, разделение серии произошло раньше. Во-вторых, перечень Боборыкина был использован при составлении обменного акта, поскольку фигурирующие в нем названия картин за одним исключением повторяются в этом акте в том же порядке и почти слово в слово[60].
Пытаясь понять, каким образом эти вещи оказались в Алупке, В.Ф. Левинсон-Лессинг вслед за С.Д. Ширяевым обратился к истории собрания Воронцовых. Он отметил знакомство княгини Е.Р. Дашковой, урожденной графини Воронцовой, с Гюбером, подарившим ей в 1780 г. портрет Вольтера[61], но констатировал, что в многотомном «Архиве князя Воронцова», изданном П.И. Бартеневым (Москва, 1870–1897), «нет никаких указаний по интересующему нас вопросу»[62].
Михаил Семенович Воронцов (1782–1856)
Берлин, середина XIX в.
Литография Фридриха Ентцена с портрета работы Франца Крюгера
Государственный Эрмитаж (ЭРГ-8315)
Художественное собрание Воронцовых сложилось главным образом в годы жизни и деятельности графа, с 1845 г. князя, а с 1852 г. – светлейшего князя Михаила Семёновича Воронцова (1782–1856). Он родился в Санкт-Петербурге, но до 20 лет жил и воспитывался в Англии подле своего отца – графа Семёна Романовича Воронцова (1744–1832), российского посланника в Лондоне. Вернувшись в Россию, М.С. Воронцов вступил в действующую армию, отличился в боевых действиях на Кавказе, Персии и на Дунае, прославился в войнах с Наполеоном, участвовал в Бородинском сражении. В марте 1814 г. войска под его командованием первыми вошли в Париж. Когда в 1823 г. он был назначен генерал-губернатором Новороссии и наместником Бессарабии, его официальной резиденцией стала Одесса, которая при нем окончательно обрела европейский облик. Человек образованный и культурный, известный англоман, заказчик и строитель дворца в Алупке, он разместил в своем одесском дворце[63] на Новом бульваре богатейшее собрание книг, рукописей, нот и карт, нумизматическую коллекцию, коллекцию живописи и прочие художественные ценности майоратного дома Воронцовых, собиравшихся различными представителями этого семейства на протяжении столетия[64]. Однако, если одесская библиотека М.С. Воронцова неоднократно становилась предметом изучения[65], то о происхождении и составе его картинной галереи пока мало что известно[66].
В РГАДА в фонде Воронцовых отложилось дело под названием «Описи портретов, картин, статуй, барельефов, мозаики, художественной посуды и др. предметов в домах, вотчинах и имениях Воронцовых М.С. и С.М.[67] [1849–1855 и б/даты]. Черновики и копии»[68].
Оно уже привлекало внимание исследователей[69], однако нас в данном случае интересует только один из входящих в его состав документов. Это «Опись 39ти Картин масленными (так. – С.К.) красками[,] отправленных по приказанию Их Светлостей К. Воронцовых в Мошны в феврале 1855 года»[70], составленная в Одессе секретарем и библиотекарем М.С. Воронцова А.Я. Гревсом[71]. В этой описи под номерами 174–182 упомянуты «картины из жизни Волтера»[72], и хотя никаких иных сведений о них не сообщается, вряд ли приходится сомневаться в том, что речь идет о тех самых девяти картинах Гюбера, которые в дальнейшем попали в Алупку, прошли через «Антиквариат» и оказались в Эрмитаже. А это значит, что три других полотна из этой серии были отделены от остальных до 1855 г.
Расхождение между номерами, присвоенным этим картинам в описи Гревса, и словами о 39 картинах, с которых начинается ее заголовок, также заслуживает внимания. На самом деле в ней перечисляются не 39, а 218 полотен. Составлялась она в три приема: первыми были описаны 39 картин, потом добавлены еще одиннадцать, с 40-й по 50-ю[73]