ре. Или, возможно, в офисе.
Для нее и Матиаса убийство было подобно дыханию — так же просто и естественно. Необременительно. В конце концов, разрезание людей и было причиной появления секаре. Дети в их семьях начинали боевую подготовку, как только могли выполнять указания взрослых. Ей было три, когда она выучила свой первый танец.
Физически, акт отнятия жизни не вызывал трудностей. Последствия — тоже не трогали. Враги были вооружены и обучены, и каждый из них сам по себе обрывал множество жизней. И все же она чувствовала себя некомфортно. Опустошенной. Обычно сон помогал, но она, положе, не выспалась.
Матиас и того не получил.
Она потянулась и села ровнее.
— Давай я поведу.
— Все в порядке.
— Ты определенно устал.
— Я не устал, — заверил он ее терпеливым голосом. — Я в порядке.
Ага, конечно.
— Итак, ты решил выкидывать эти мужские штучки?
— Что за мужские штучки?
— Ну те, где ты героически ведешь шаттл до конца, вследствие чего устаешь и раздражаешься, ожидая особого отношения к своим жертвам.
Он равнодушно посмотрел на нее.
— Я прекрасно умею управлять шаттлом, — сказала она. — Я пилотирую их с двенадцати лет.
— Кто тебе это позволил?
— Моя бабушка. Ты летал к Дейвенпортам, потом на виллу, а теперь будешь пилотировать еще два часа. Я знаю, ты устал.
Он вздохнул. Его пальцы пробежали по консоли, вследствие чего ее собственная консоль засветилась. Она потратила пару секунд, чтобы сориентироваться, проверила нанесенный на карту курс, проверила радар, провела в уме расчеты по обходу шторма и слегка подтолкнула ручку, чуть изменив курс. Шаттл отреагировал мгновенно.
— Мягко, — сказала она.
— Я изготовил их на заказ. — Он откинулся на спинку, отпустил ее ниже и сплел пальцы за головой.
Расслабленный Матиас. Она пожалела, что не может сделать снимок, ее братья сошли бы с ума.
— Ты думала о том, что произойдет, когда мы доберемся до Адры? — спросил он.
Фестиваль был грандиозным мероприятием. Найти Кассиду или Габриеля даже с помощью новейшего программного обеспечения для распознавания лиц будет невозможно. Им придется полагаться на человеческую психологию.
— Все, что ты рассказал мне о вандалах, говорит о том, что уловки — не их сильная сторона.
— Это ещё мягко сказано.
Его поза по-прежнему оставалась расслабленной, но выражение лица стало жестким. Каждый раз, когда упоминались вандалы, Матиас переходил в боевой режим. Что-то произошло между Матиасом и вандалами, нечто большее, чем то, что они просто опасны. Он заметно напрягался, как человек, который лично столкнулся с этой опасностью. Она умирала от желания узнать, что это было, но Матиас был глубоко скрытным человеком. Он никому не доверял и очень мало рассказывал, и когда он позволил ей заглянуть в его мысли, это стало почти подарком. Небольшое признание духа товарищества, который они разделяли как партнеры. Она не хотела давить на него. Значило бы гораздо больше, если бы он сам решил рассказать ей.
Почему это так важно? Почему меня вообще заботит, что обо мне думает Баэна?
— Мы не найдем Кассиду, — сказала она. — Скорее всего, ее отец спрятал ее в каком-нибудь доме-крепости, полном вооруженной до зубов охраны. Они будут сидеть тише воды, ниже травы, потому что знают — стоит нам засечь хоть какое-то движение, как мы нагрянем в их схрон с оружием с секо наготове.
— Конечно.
— Не думаю, что Варден Плант будет настолько осторожен. У него и двух других офицеров-вандалов, которых мы видели на записи Дейвенпорта, есть пуленепробиваемые удостоверения личности Далии, и они думают как солдаты, а не как шпионы.
Матиас кивнул.
— Вандалы будут действовать как единое целое. Они захватят отель, какое-нибудь место, которое смогут обезопасить, и как только они это сделают, они начнут патрулировать место обмена.
Она улыбнулась.
— Цены на отели во время проведения фестиваля зашкаливают. Люди бронируют номера за год наперед. Сорок вандалов попросили убежища. Мы убили шестнадцать, значит, мы в поисках двадцати четырех новоиспеченных просителей убежища, которые живут вместе и платят по двойной ставке.
— Не должно быть слишком сложно.
— Они будут выделяться из толпы. Как только мы найдем место их размещения, следить за ними будет совсем несложно. Люди на фестивале счастливы и беззаботны. Эти ребята будут полной противоположностью. У нас будет семь дней, чтобы узнать о них все, что сможем.
Он нахмурился.
— Я всегда находил это забавным. Вполне разумные люди становятся туристами и вдруг решают, что с ними не может случиться ничего плохого. Словно щелкнули выключателем. Внезапно они начинают слишком много пить и шататься по темным улицам с незащищенными имплантатами. Они шляются по проезжей части. У них словно едет крыша. Они думают, что каждый незнакомец — дружелюбный местный житель.
Она покачала головой.
— Матиас, ты когда-нибудь расслабляешься? Ты хоть знаешь, что это слово означает?
Он улыбнулся.
— Знаю. Я даже, как известно, иногда позволяю себе благоразумно посмеяться.
Она прищурилась, смотря на него.
— Моя семья держала тебя под постоянным наблюдением с самого твоего рождения. Единственный раз, когда я видела тебя смеющимся, это когда ты вонзил нож в сердце карьеры Дрюэри.
— Он заслужил это.
Без сомнения. Матиас женат уже три года. Должно быть, это раздражало его все это время. Встретив Дрюэри, она понятия не имела, как он так долго терпел.
— Сейчас я расслаблен, — сказал Матиас. — Вот прямо сейчас. Ты наблюдаешь, как это происходит.
— Я чувствую себя такой привилегированной.
— Ты должна.
— Раз уж ты так расслабился, возможно, ты мог бы кое-что прояснить для меня, — сказала Рамона. — Кажется, я припоминаю статью, которую прочитала около месяца назад, касающуюся разлива химикатов в Монро. Специальный прокурор провинции направил федеральному правительству официальный запрос с просьбой предоставить доступ к некоторым закрытым документам. Так почему же он сделал это спустя два года?
Матиас пожал плечами.
— В статье намекалось, что появилась новая информация.
Ещё одно пожатие плечами.
— Это был ты. Ты слил ее в прокуратуру.
Он вздохнул.
— Это беспокоило меня.
— Матиас! Такой честный, консервативный потомок, как ты, ввязался в политику. Как нагло с твоей стороны. Что подумают люди?
Дразнить Матиаса Баэну, как играть с огнем.
— Это не политика. Это — правосудие.
Рамона спрятала улыбку. Такие потомки, как они, держались подальше от правительства. Данная традиция была столь же древняя, как и сама Рада. Они занимали особую нишу в обществе и, как Дрюэри, осознавали, что не являются рядовыми гражданами. Семьи лоббировали свои деловые интересы, а некоторые были связаны браками с политиками, но если бы какой-нибудь потомок когда-либо баллотировался на пост президента, его бы избегали соратники. Если бы Дрюэри потрудился обратить на это внимание, он бы понял, что Матиас никогда не нарушит эту традицию.
— Большинство грехов Дрюэри связано с воровством на корпоративном уровне, — сказал Матиас. — Он обманывает налогоплательщиков. Это неправильно, но безлико, а ведь к этому причастны конкретные люди. Семьи. Дети. В файле были изображения тел.
— Как ты это сделал? Служба безопасности сервера Дрюэри предупредила бы его в тот момент, когда ты скопировал файлы.
— Я запомнил содержание во время особенно мучительной вечеринки в честь Дня урегулирования на Раде. Последние четыре месяца я нырял в его сервер во время каждого семейного мероприятия. Это было все равно, что плыть по канализации.
— Я рада, что ты ее слил. То, что сделал Дрюэри, просто недопустимо.
— Да, — согласился Матиас. — Недопустимо.
Взгляд Рамоны привлекло бирюзовое пятно. Гладкий купол, пересеченный сверкающими белыми нитями, почти полностью покрытый душителями и скрытый ветвями эванера. Храм Первой волны. Они усеяли планету следами, оставленными на Раде от неудачной попытки первого поселения столетия назад.
Матиас поглубже устроился в кресле и закрыл глаза.
Впереди надвигался шторм, серая стена под сердитыми темными тучами. Ветер трепал шаттл. Она плавно повернула на юг, держа шторм и ветер слева от себя.
Шаттл дернулся. Консоль погасла. Каждая система, каждый дисплей, все умерло в одно мгновение.
Она посмотрела на ветровое стекло и увидела светящуюся дыру, растущую в носовой части шаттла. В ее голове вспыхнул орбитальный пучок частиц (ОПЧ). Корабль на орбите перехватил сигнал их шаттла и пробил дыру в его двигателе с помощью разрушителя субатомных частиц, поджарив всю бортовую электронику. Шаттл был мертв, он просто еще не знал об этом.
Матиас резко выпрямился.
Она нажала на рычаг, инициируя аварийные протоколы. Их ремни безопасности щелкнули в унисон.
У них оставалось около пяти секунд ускорения. Если ОПЧ снова ударит по ним, они умрут.
Она отвела ручку вправо, повернув шаттл задней частью к шторму, чтобы поймать ветер.
— Поймала, — сказал Матиас.
Он сказал это так, словно не сомневался, что она приземлится.
Рамона выжала последний толчок из двигателей, чтобы выровнять корабль для оптимального скольжения.
Мир исчез. Остались только шаттл, ветер и лес внизу, несущийся на них с головокружительной скоростью, и она плыла посреди всего этого, настроенная на трясущийся корабль, как на ноющую конечность.
Клубок оранжевых душителей вспыхнул прямо впереди. Стволы душителей были в основном полыми. Они будут ломаться, тормозя их. Она направилась к оранжевому кусту.
Лес зевнул ей в лицо.
С металлическим скрежетом шаттл врезался в деревья.
— Приготовься! — рявкнул Матиас.
Кабина затряслась, дергая сиденья из стороны в сторону, словно какое-то доисторическое божество колотило по нему гигантским молотом. Ветки хрустели, царапая ветровое стекло, затем внезапно они закончились. Рамона увидела лесную подстилку и попыталась выровняться на чистом инстинкте, но джойстик стал бесполезен. Инертная груда металла и пластика, которая раньше была шаттлом, столкнулась с землей и пропахала корни и почву, направляясь прямо к огромному дереву-эванеру.