– Если вы мне дадите адрес, я могу съездить и аккуратно походить вокруг, – предложил он.
– Адреса я не знаю. Этот дом всегда назывался «коттедж Мастифа», даже когда Наковальне перешел. Та жить в нем не стала, но и не продала, там подвал хороший очень, со звукоизоляцией. Хоть стреляй – никто не услышит. Но как найти, я расскажу, да там и не промахнешься – дом приметный, сейчас таких уже не строят.
Ворон взял листок и начал быстро набрасывать план дороги и коттеджного поселка «Березовая роща», где несколько десятилетий назад облюбовал участок старый Мастиф. Одно время там селились более-менее платежеспособные люди с небезупречным прошлым, но так называемые коммерсы и предприниматели всегда обходили это место стороной, хотя находилось оно в живописном лесном массиве рядом с озером. И это понятно – желающих в открытую демонстрировать доходы тем, кому они в те годы исправно платили за «крышу», как-то не находилось.
Леон долго изучал нарисованную Вороном схему, крутил лист то так, то этак, пока не понял, с какой стороны будет безопаснее заехать и не привлечь к себе особенного внимания. А в том, что осторожный Бес наверняка успел нанять себе грамотную охрану, он не сомневался. Кстати, нужно было попробовать найти Сашку Бармалея, много лет охранявшего Беса – не может быть, чтобы вернувшийся хозяин не вспомнил о человеке, который не раз спасал ему жизнь. Туповатый Бармалей был удивительно предан Бесу и после его исчезновения не пошел в охрану Ворона, хотя тот звал. Леон решил, что это будет второе, что он сделает, выйдя из кабинета. Первым же делом позвонит Хохлу.
Звонок Хохлу сорвался – телефон у того был отключен, и Леон понял, что они летят. Бросив взгляд на часы, прикинул, что сегодня уже нет большого смысла ехать за город – просто не успеет, нужно встретить в аэропорту гостей и отдать им ключи от машины и арендованной квартиры. Все это Леон успел провернуть за сутки, едва получил от Хохла сообщение с датой прилета и номером рейса. Квартира – хорошая, ухоженная трешка в центре города – нашлась мгновенно, стоила дорого, сдавалась поэтому редко, но Леон все равно заставил хозяйку агентства отправить туда уборщицу и сделать полную уборку, а заодно вручил список продуктов и деньги – Хохол не поскупился и прислал ощутимую сумму на расходы. Машина тоже нашлась довольно быстро, и ее Леон сам лично сгонял на станцию техобслуживания для полной проверки. Ему очень хотелось сделать все как следует, исключить малейшие шероховатости, чтобы ни Хохлу, ни тем более Марине не нужно было отвлекаться на ерунду. Оставалась мелочь – съездить в аэропорт и передать там ключи и адрес квартиры Женьке таким образом, чтобы не продемонстрировать контакт никому из посторонних – просто на всякий случай.
К решению этого вопроса Леон подошел творчески. Как только высоченный Хохол замаячил в зоне прилета рядом с транспортером для выдачи багажа, Леон подошел к девушке, сверявшей на выходе багажные бирки, и, изображая лицом крайнее волнение, попросил:
– Мадемуазель, вы не могли бы оказать мне услугу? Заканчивается регистрация на мой рейс, а вон там – мой приятель с женой, я им должен конверт отдать, там ключи – вот, смотрите, – он продемонстрировал содержимое коричневого бумажного конверта. – Мне ждать совсем невозможно, опаздываю, на лечение еду. Помогите, а? – Он умоляюще посмотрел на девушку единственным глазом, и та прониклась сочувствием:
– Вон тот высокий, с белыми волосами?
– Да-да! – заторопился Леон. – Спасибо вам, фея! Буду хранить в памяти ваш образ!
Он сунул девушке конверт и сделал вид, что побежал к стойкам регистрации, а сам, завернув за угол, спокойно вынул из висевшей на плече сумки кепку с длинным козырьком, натянул ее как можно ниже и уселся в кресло так, чтобы видеть выходящих из зоны прилета. Хохол с большим чемоданом появился минут через пять. Коричневый конверт был у него в руке, Леон отчетливо это видел. Следом шла Марина в темных очках, и по ее шатающейся неуверенной походке Леон понял, что она прилично пьяна. Женька что-то говорил ей, то и дело оборачиваясь, но она только рукой махала в его сторону. «Она же летать не любит, Жека как-то говорил, что напивается всегда, чтобы время быстрее шло», – вспомнил Леон не совсем кстати. Главное дело было сделано – ключи и адрес переданы, все в порядке, пусть устраиваются, отдыхают, а созвонятся они завтра.
Глава 16Урал. Марина
Меняешься сам, вместе с тобой меняется и внешний мир – никаких других изменений не существует.
Коваль, в очередной раз шатнувшись на высоких каблуках, выругалась вполголоса и остановилась возле киоска с прессой:
– Подожди секунду.
Хохол тоже остановился и насмешливо посмотрел на жену, вытиравшую пот со лба:
– Говорил же, не пей столько.
– Отвали, – приказала она, убирая платок. – Что в конверте?
– Адрес и ключи от машины и квартиры.
– Ловко обставился, – пробормотала она, – тачка где?
– Тачка, дорогая, в городе. У подъезда припаркована.
– А… отсюда как же?
– А как все люди – на такси, – фыркнул Женька, – или, если хочешь, можем рейсовый автобус подождать.
– Ага, сейчас. Я только рейсовым отсюда не ездила. Лови машину. Деньги-то русские есть у нас?
Хохол только головой покачал:
– Что б я делал, если бы не ты, а? Залила глаза, спала весь полет, а теперь права качаешь? Что ж в Москве-то не вспомнила?
– Ой, все! Завелся! – отмахнулась Марина. – Зачем ты нужен-то еще?
– Ну, понятное дело, – покладисто кивнул Женька, отлично понимавший, что говорит она это не со зла, а потому что просто-напросто перебрала с алкоголем и сейчас испытывает если еще не похмелье, то уже его первую стадию. – Пойдем на улицу, постоишь с чемоданом, я тачку поймаю.
Квартира ей понравилась – в ней не пахло многочисленными постояльцами, а постельное белье на кровати оказалось абсолютно новым, как и полотенца в ванной и кухне.
– Леон молодчага, – сообщил Женька, заглянув в холодильник, – тут перезимовать можно. О, даже текилу твою любимую где-то раздобыл, – стукнув дверками навесного шкафа, поделился он. – Давай-ка, дорогая, махни соточку – и поспи. Сделать тебе?
Коваль помотала головой – пить больше не хотелось, спать – тоже.
– Я в душ, а потом пойдем погуляем?
– Куда погуляем? Вечер на дворе.
– Ты темноты боишься? – насмешливо спросила она, открывая дверь в ванную.
– До завтра не дотерпишь?
– Зачем? Вполне годится сегодня.
«Ну хоть не на кладбище собирается, и то хорошо», – со вздохом подумал Женька, открывая окно, чтобы немного проветрить. В последние визиты на родину Марина уже не считала городское кладбище главным местом, и Хохол думал, что это потому, что всякий раз ей предстояло неминуемо встретиться там с собой. А что ни говори, видеть собственное изображение на могильной плите – вещь не слабая даже для человека с такой силой духа, как у Марины. Хохла самого до сих пор передергивало от этого зрелища – вот она живая рядом и вот – почти живая смотрит с плиты с выбитыми датами рождения и смерти. Тут у кого угодно снесет крышу…
Марина шумела водой в душевой кабине, и Женька вдруг захотел вломиться к ней и взять прямо там, наказывая за все, что она вытворяла сегодня. Он любил смотреть на ее искаженное страстью и болью лицо – в такие моменты возвращалась та Коваль, которую он полюбил, а не эта холеная блондинка с идеальной кожей и выверенными до мелочи манерами. Его женщина могла появиться в кожаных брюках и черной обтягивающей трикотажной майке, надетых на голое тело, перед толпой отмороженных быков с ножами и пистолетами в карманах и не сомневаться, что никому и в голову не придет, что она – баба. Эта же всегда безукоризненно одета, тщательно накрашена и ни за что не позволит себе грубого слова на людях. Как Марине удавалось столько лет играть роль, Женька не понимал. Он видел, как ей тяжело, как из-под деловых костюмов и вечерних платьев рвется его бесшабашная Коваль, и как ей трудно совладать с собой, прежней. И только наедине с ним, в постели она становилась такой, как была раньше.
Хохол решительно взялся за ручку двери и, когда открыл ее, из-за запотевшего стекла кабины услышал насмешливое:
– Что-то ты долго. Я уж думала, что не придешь.
– Сука! – рванув на себе майку, рявкнул он. – Убью же сейчас, ведь знаешь! Зачем дразнишь?!
– Затем и дразню… ты ведь понимаешь…
На улицу она его все-таки вытащила, несмотря на сопротивление. Женька отговаривался как мог, но Марина была неумолима:
– Мы недолго, просто пройдемся чуть-чуть по центру, и все. Я не была здесь больше года.
– Страшная потеря, – пробормотал Хохол и незаметно сунул в карман джинсов «финку», которую всегда провозил в багаже.
Марина стояла перед зеркалом в коридоре и укладывала волосы. Хохол с удивлением отметил, что на ней, вопреки обычаю, джинсы и футболка с тремя пуговками на груди, а на ногах – босоножки на каблуках. Морские купания пошли на пользу – хромота временно исчезла, такое бывало после курсов реабилитации, и Марина использовала это время, чтобы вернуться к любимой обуви на шпильках. Потом, когда действие массажа и процедур ослабевало, она снова возвращалась к плоской подошве. Белые джинсы и высокие каблуки босоножек пробудили у Женьки вполне определенные воспоминания, но Коваль, перехватив его взгляд в зеркале, улыбнулась и отрицательно покачала головой:
– Передохни немного, сердечко не выдержит.
– Куртку возьмешь? – Он потянулся к чемодану и вынул тонкую джинсовку, заодно прихватив и свою. – Ну что, готова?
– Вполне.
– Только договариваемся сразу, – задержав ее на пороге, предупредил Женька. – Ты не рыдаешь у здания МБК, поскольку мы, ясное дело, туда пойдем, да?
Она смерила его взглядом и процедила:
– Вот не думала, что ты спустя столько лет продолжаешь ревновать меня к мертвому Малышу. Бред какой-то.