«Если сказать об этом Женьке, он разорется и попытается помешать моей поездке к Ворону. А я не могу не ехать. Следовательно, придется молчать. Да и что может случиться – меня тут никто не ждал», – уговаривала она себя, насыпая в джезву кофе.
Привычно забравшись с чашкой и сигаретой на рабочую поверхность кухонного гарнитура так, чтобы видеть из окна двор, но при этом быть скрытой от посторонних взглядов с улицы, Марина сделала глоток кофе и поморщилась недовольно. Ей никогда не удавалось сварить напиток так, как это делал Женька, и удовольствия от такого кофе был минимум. Но не будить же мужа из-за этого…
«Интересно, Ветка попытается как-то меня разыскать? Ведь она, как никто другой, чувствует мое присутствие рядом. Уверена, что она попытается сделать это – более настырной бабы я никогда не видела. Никакие попытки избавиться от нее мне никогда не помогали. А раз уж она здесь, то, учуяв, непременно попытается найти. Вопрос в другом – мне что с этим делать? Как ни крути, я не могу ручаться за то, на чью сторону встанет Ветка. Гришка ей муж, она от него зависит и, насколько я поняла, научилась им манипулировать в своих целях. Ей просто нет смысла воевать с ним. Но это же Ветка, ее до конца никогда не поймешь, вот это-то и опасно».
Невкусный кофе совершенно остыл и стал еще противнее, Марина выплеснула его в раковину и снова задумалась, куря очередную сигарету. Что делать, если придется встретиться с братом лицом к лицу? Нет, она не боялась быть узнанной – боялась, что сама невольно выдаст себя, не сумев сдержать эмоций. Значит, нужно постараться избежать этой встречи или хотя бы оттянуть ее на как можно большее временное расстояние. Да и Хохлу бы хорошо избежать подобных мероприятий, потому что тут совершенно не угадаешь, кто взорвется раньше – он или Дмитрий, и в любом случае исход будет крайне негативный. «Черт меня побери, опять я ввязалась в историю, причем на этот раз сама, добровольно».
– Ты чего тут, как кура на насесте? – Потягиваясь и зевая, в дверях кухни появился заспанный Женька, бросил взгляд на залитую остатками кофе раковину, на стоящую у плиты джезву и полную окурков пепельницу рядом с Мариной. – Планы вынашиваешь? И как, удачно?
– Как видишь, – кивнув на пустую сигаретную пачку, проговорила она.
– И что бы ты без меня делала? – вздохнул муж, вышел в коридор и вернулся оттуда с новой пачкой.
– А зачем мне что-то делать без тебя? – спросила Марина, вскрывая ее и вытаскивая сигарету. – Ты ведь есть.
– Ну да, должен же кто-то тебе за сигаретами бегать и кофе варить. Вот за этим я и нужен, вот потому я и есть.
– Не начинай, я тебя прошу, – скривилась она, уловив знакомые нотки в его словах, – сегодня не самый подходящий день для таких разговоров.
– Он у тебя всегда неподходящий.
– Так, может, это и хорошо, а?
Хохол только рукой махнул, привычно сварил новый кофе, подал жене чашку и молча вышел. Спустя пару минут хлопнула входная дверь – он ушел на пробежку, и Марина, выглянув в окно, увидела, как прямо от подъезда Женька взял приличный темп и скрылся за углом дома. Нужно было как-то заглаживать невольную ссору, и она начала готовить завтрак, что делала только в случае, если осознавала свою вину.
Телефонный звонок оторвал ее от этого занятия, и Марина с некоторой опаской взглянула на дисплей – это оказался отец.
– Да, папа, доброе утро.
– Доброе утро, Мариша. Хотел услышать твой голос.
– Услышал? – рассмеялась она.
– Да. У тебя все в порядке?
– Пап, ну что у меня может быть не в порядке? Лучше скажи, как ты? Где?
– Здесь, в городе. Мне сняли отличную квартиру, рядом с парком, я приспособился гулять по два часа в день.
Голос отца был бодрым, и это внушило Марине уверенность в том, что с ним все действительно хорошо. Для своих уже довольно значительных лет Виктор Иванович был еще порой излишне активен, вел образ жизни, доступный не всякому молодому, и вообще хорошо сохранился.
– Ты не хочешь встретиться со мной? – спросила она, вспомнив, что последний раз видела отца более полугода назад.
– Хочу. Но думаю, что пока не стоит делать этого.
– Почему?
– Мы с Евгением решили, что не нужно привлекать чьего-то внимания нашими встречами, потому что неминуемо возникнет вопрос, откуда мы знаем друг друга. Это ни к чему ни мне, ни тебе, понимаешь?
Марина чуть обиженно умолкла, но в душе отлично понимала, что отец и муж совершенно правы. Как, к примеру, объяснит знакомство с непонятной женщиной Дмитрию отец? Действительно, достаточно пока телефонных разговоров.
– Научились вы за моей спиной действовать, – только и сказала она, чтобы оставить за собой последнее слово – как обычно.
– Не сердись, мы хотим уберечь тебя от неприятностей.
Они поговорили еще о каких-то малозначимых пустяках и распрощались, оба успокоенные тем, что у собеседника все в порядке.
Марина успела принять душ и накрыть стол к завтраку, а Женька все не возвращался, и она начала нервничать. Машины, обычно дежурившей у подъезда, почему-то не было, и это тоже показалось ей странным. Взяв телефон, Марина долго вертела его в руках, размышляя, не позвонить ли Леону, но тут в замке повернулся ключ, и она, отбросив мобильный, ринулась в прихожую. Мокрый от пота Женька ввалился в квартиру с огромным букетом ярко-желтых шаровидных хризантем:
– Без нас стало в этом городе совсем тоскливо, скажу я тебе. Пока нашел элементарный букет цветов, успел обежать чуть не весь. Что, цветочники после твоих похорон расслабились настолько, что перестали закупать?
Утопив лицо в гущу цветов, Марина фыркнула:
– Ну, разумеется! Все же в жизни вертится вокруг нас, правда? Мог бы предупредить, что задержишься, я волнуюсь.
– Прогресс! – саркастически бросил Женька, на ходу сдирая с себя пропотевшую футболку и отправляясь в ванную. – Не присоединишься?
– Нет, – со смехом отказалась Марина, – у меня не хватит времени заново делать укладку, а скоро уже выезжать. Вечером, если захочешь…
– Смотри – ты обещала, – и он скрылся за белой дверью, зашумел водой.
Марина же, с трудом отыскав в квартире ведро, водрузила туда букет и отнесла в гостиную, которая спустя несколько минут наполнилась ароматом почти сотни хризантем. Глядя на букет солнечных цветов, Коваль вдруг ощутила прилив сил и поняла, что сегодня все пойдет так, как нужно.
– Жень, ты завтракай, а я собираться буду, скоро ехать, – крикнула она, не вполне, впрочем, уверенная в том, что Хохол в душевой кабине ее услышал.
Подобрать одежду оказалось довольно непросто – собираясь сюда, Марина не рассчитывала, что придется в жару строить из себя деловую женщину, а потому ничего подходящего случаю у нее не имелось. Нужно было срочно исправлять положение, используя то, что есть. Выбор пал на легкое бежевое платье с широкими лямками и прямой юбкой до колена и белый пиджак с коротким рукавом – больше ничего не нашлось. Покрутившись перед зеркалом и добавив на лацкан пиджака небольшую брошь в виде элегантного банта, Марина потянулась к флакону духов. Любимый аромат всегда настраивал на нужное настроение, бодрил и заставлял держать себя в тонусе, что сейчас ей было просто необходимо.
– Жень, я готова, – выходя из спальни, сообщила она.
Хохол, закончивший завтрак, составлял в раковину тарелки.
– А не слишком? – бросив недовольный взгляд в довольно смелое декольте, лишь слегка замаскированное пиджаком, спросил он, и Коваль захохотала:
– Прекрати! Мы же к Ворону.
– И что? Думаешь, у него прошло? Сам же тебе в прошлый раз говорил – надо было жениться, ты ж мне потом рассказывала.
– Ой, прекрати. Ворон интересует меня в этом плане примерно так же, как тебя, то есть никак. Успокой свои нервы и собирайся.
Стоянка возле «Матросской тишины» оказалась совершенно пуста, что даже для первой половины рабочего дня довольно странно. На двери красовалась табличка «Извините, закрыто на санитарный день», и Марина хмыкнула:
– Смотри, как вежливо – «Извините»!
– А ты ждала, что будет написано «Пошли все на…»? – спросил Женька, постучав ладонью в стекло двери, за которой угадывался силуэт Леона.
Дверь открылась, и он впустил гостей, попутно беглым взглядом окинув улицу.
– Думаешь, «хвост» притащили? – усмехнулась Марина, уверенно направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Мало ли… у нас тут паранойя по любому поводу, я уже привык, все время осматриваюсь, чтобы не прозевать чего.
– Здорово твоего хозяина зашугали – дверь, смотрю, основательную заказал, – окинув взглядом новенькую бронированную дверь, отделявшую лестничную площадку от помещения офиса, бросила Коваль, и Леон кивнул:
– Все по-взрослому. Дверь бронированная, машина тоже, окна во внешних жалюзи.
– Спит-то хоть не в бункере, как Бес в свое время?
– Пока нет, но, чувствую, скоро к этому придет.
Хохол только головой покачал – он вообще никогда не понимал подобного трепетного отношения к собственной шкуре и презирал за это и Беса, и Ворона.
Леон открыл дверь своим ключом и впустил гостей в просторный холл, где на диване обычно сидели двое охранников, но сегодня там было пусто – Ворон рискнул и не взял их в офис, оставил в машине, припаркованной на заднем дворе. Сам он расхаживал по кабинету, дверь которого оказалась распахнута настежь, и, когда Марина перешагнула через порог, резко остановился и развернулся к ней лицом:
– Ну, здорово, что ли, Наковальня.
– И тебе не хворать, – скрестив на груди руки, сказала она, окидывая приятеля изучающим взглядом.
Выглядел Мишка плохо – сказывались бессонные ночи и неумеренные возлияния. Набрякшие веки почти скрывали глаза, лицо опухшее, кожа в красноватых прожилках сосудов, тяжелое дыхание – все это произвело на Марину неприятное впечатление.
– Неважно выглядишь, Мишаня, – проговорила она, не расцепляя рук, и заметила, как Ворон завороженно смотрит на ее перстень с выгравированным на камне пауком, – дела плохие?