То ли у тети лопнуло терпение, то ли еще что-то послужило толчком для развода, Маша так и не узнала. Впрочем, она не слишком и пыталась это узнать.
Вторую половину дня она опять пробездельничала, а когда наконец Павел пришел с работы, она повисла у него на шее и прошептала:
– Я тебя очень люблю, Паш. И пускай нам все завидуют.
– Кто нам завидует? – улыбнулся он, легонько ее отстранив – она мешала ему переодеться.
– Не знаю, – пожала плечами Маша и засмеялась. – Пусть все завидуют.
– Пусть, – поцеловал ее муж. – Я тебя тоже очень люблю.
Только проваливаясь в сон, Маша опять вспомнила Тополева, но теперь это ей настроения не испортило. На свете полно дураков, не обращать же на каждого внимание.
Похороны прошли как будто мимо Киры. Утром приехали Маша с Павлом, подождали, пока она оденется, повезли в морг. День выдался безоблачный, и Кира жмурилась, потому что солнце светило прямо в окно машины, а темные очки она взять не догадалась. Не положила в сумку.
Людей у морга было много, к ней подходили, соболезновали, она кивала и удивлялась тому, что чувствует здесь себя посторонней.
Маша отходила, с кем-то разговаривала, Кира начинала искать ее глазами, и Маша подбегала снова. Кира ждала, когда наконец увидит брата и попросит, чтобы он ее простил, но вместо брата среди цветов лежал кто-то другой, похожий на Дениса, но все-таки не он.
И оттого, что ей не у кого было попросить прощения, Кира наконец заплакала и плакала, не переставая, до самого вечера. Она и ночью плакала, вставала, доставала из комода очередной носовой платок, засыпала ненадолго и просыпалась снова.
Утром позвонила заведующая, сказала, что Кире выделили материальную помощь, спросила, когда Кира начнет работать.
– Хоть сейчас, – сказала Кира. Опомнилась, поблагодарила за помощь.
Сидеть одной дома было тошно.
– Ой, как хорошо, Кирочка! – обрадовалась заведующая. – А то девочки совсем замучились, у всех семьи, дети, сама понимаешь.
Кира пообещала приехать как можно быстрее, подкрасила опухшую физиономию и до вечера терпеливо улыбалась клиенткам.
Уходила она, как всегда, последней. Заперла дверь, проверила сигнализацию и, спускаясь с крыльца, не обратила внимания на короткий автомобильный гудок.
– Привет, – выбравшись из машины, преградил ей дорогу Николай.
– Привет, – вздохнула Кира.
– Домой? – Он поправил очки на носу.
– Послушай, – снова вздохнула Кира. – Какая тебе…
– Садись! – Он открыл ей дверь машины.
– Послушай!
– Садись!
Кира подумала и засмеялась, покачав головой.
– Сяду, – пообещала она. – Только сначала скажи мне, какого черта ты…
– Не знаю. – Он взял ее за плечо, легко подтолкнул к машине. – Правда не знаю. Знал бы – сказал.
– Любовь с первого взгляда? – хмыкнула Кира.
– Мне просто захотелось тебя увидеть.
Стоять около машины было глупо, и Кира села в салон.
– Почему тебе захотелось меня увидеть?
Николай покрутил головой, подал машину назад, потом вперед и свернул на улицу.
– Мне тебя жалко.
Это он сказал, когда Кира уже думала, что отвечать он не станет. Впрочем, более идиотские вопросы придумать было трудно. Он сочтет ее умственно отсталой и будет прав.
Конечно, ему ее жалко. Кира бедная, одинокая и несчастная, а бедным и одиноким хорошие люди подают милостыню. Николай очень хороший человек, не иначе. Денег он ей не сует, зато бесплатно возит.
– Похоронила брата?
– Да.
Он свернул в сторону бабушкиного дома, а потом зачем-то прижался к тротуару и остановил машину.
– Может, сходим куда-нибудь? – повернулся он к Кире и опять поправил очки на носу.
– Моя бабушка объясняла брату, что ухаживать за девушками без намерения жениться непорядочно, – вспомнила Кира.
Бабушка формулировала это так – никогда не пудри девчонкам мозги.
– Она была права, – подумав, решил Николай. – А ты хочешь замуж?
– Я хочу найти убийцу Дениски.
Он помолчал и снова предложил:
– Давай поужинаем.
– Не хочу. Давай просто погуляем.
Ей действительно совсем не хотелось есть, хотя за весь день она съела только одну конфету, которую сунула ей Марина.
– Давай, – кивнул Николай.
Снова покрутил головой, тронул машину, свернул налево, потом еще несколько раз куда-то свернул и подъехал к огороженному забором лесному массиву.
– Лосиный Остров, – узнала Кира, оглядываясь.
Рядом с заповедным местом высились новые кирпичные дома. Раньше этих домов здесь не было. Раньше родители привозили их с Денисом сюда на трамвае, они гуляли по лесу, бегали между заросшими камышом прудами. Потом Кира узнала, что то, что она считала камышом, вовсе не камыш, а какая-то другая трава.
Николай уверенно тронулся по дорожке, свернул в лес, подождал, пока она его догонит.
В лесу было тихо и безлюдно, только какая-то женщина попалась им навстречу. Рядом с женщиной семенила огромная собака неизвестной Кире породы.
Лес выглядел ухоженным, даже поваленных деревьев не было, чисто. В свое время родители перестали сюда ездить, потому что место это превратилось в прибежище бомжей, тогда всюду валялись бутылки и мусор.
– Мой брат сбил насмерть беременную женщину, – зачем-то сказала Кира. – Ее брат – мерзкий парень, но я проверила: он работал, когда Дениса убили.
– Менты это тоже наверняка проверят. Или уже проверили. – Николай наклонился, поднял какой-то камушек, рассмотрел, забросил в кусты.
– Почему так происходит?.. – Кира прислушалась, невдалеке зачирикала какая-то птичка, затихла. – Денис был хорошим человеком, я это говорю не потому, что он мой брат. Он был очень хороший, а его нет. А посмотришь по сторонам, есть такие – не поймешь, как земля носит, и с ними все в порядке.
– Ты не на философском факультете училась? – усмехнулся он, но Кира не обиделась. Он над ней не смеялся, она чувствовала.
– Нет. У меня техническое образование, если тебе интересно.
– Мне интересно, – кивнул он. – Мне все про тебя интересно.
– Почему?
– Не знаю. Объяснял же уже.
– Тебе меня жалко, потому что я сирота?
– А ты сирота?
– Да, – улыбнулась Кира.
– Мне тебя жалко просто так. – Он неожиданно остановился, и Кира едва на него не налетела на узкой дорожке. – Потому что ты дурочка.
И снова она не обиделась. Она думала, что Николай ее обнимет, но он зашагал дальше. Жаль. Ей хотелось, чтобы он ее обнял.
– Пойдем назад, – вздохнула Кира. – Скоро стемнеет.
Он послушно повернулся. Теперь Кира шла впереди.
– Я пять лет работал в Калифорнии, – неожиданно сказал Николай. – Знаешь, там другие люди.
– Какие?
– Не такие, как мы. Какие-то ненастоящие. Внешне, во всяком случае. Близко я ни с кем не сходился.
Кира поняла. В благословенной Америке не бывает несчастных, как Кира.
Там все довольны и счастливы, и это с непривычки утомляет.
– А вернулся почему?
– Чужая страна, – объяснил он.
До машины они дошли молча и потом ехали молча. Кира ждала, что он спросит, когда они снова увидятся, но он не спросил.
Еще ей опять хотелось, чтобы он ее обнял, но он и этого не сделал. Впрочем, этого она не слишком и ждала.
Анатолий Михайлович с самого утра ждал вечера, встречи с Леной. Он занимался своими делами, проводил совещания, но давно забытое чувство радости переполняло. От этого чувства ему хотелось улыбаться, он шутил с подчиненными и радовался неизвестно чему. Это забытое и вновь обретенное чувство означало, что он не один. Он все время с Леной, даже когда ее нет рядом.
Без нее он был один, хотя не догадывался об этом. Он был один, несмотря на жену и дочь. Несмотря на них, он жил в пустоте.
Тогда, несколько лет назад, он тоже жил в пустоте и даже не догадывался об этом. Пустота отступила, когда он вновь встретил Лену после двухмесячного перерыва. Тогда ему тоже сразу захотелось шутить и улыбаться.
– Знаете что, – сказал он, погладив болонку у нее на руках. – Скажите мне свой телефон.
Елена не спросила, зачем ему это нужно, просто продиктовала цифры, и он их запомнил. Он их до сих пор помнил, хотя сразу внес ее номер в электронную память.
– Машины родители опять в командировке? – спросил он тогда.
– Да, – кивнула Лена.
– Они не боятся оставлять дочь так надолго? – Сам он интересовался делами дочери постоянно и считал это нормой.
– Они бы взяли Машу с собой, но это невозможно, – пожала она плечами. – Ей нужно нормально учиться.
– Но… – не отставал он. – Хотя бы мама могла остаться дома. Поменять работу…
– Им виднее, – опять пожала Елена плечами. Недовольно пожала, хотя он совсем не хотел ее обидеть. – По-моему, я их успешно заменяю. Мы с Машей дружим.
– Не сомневаюсь, – засмеялся он. – Простите, я лезу не в свое дело.
Он уже не помнил, как разговор съехал тогда на вопрос родительской ответственности, помнил только, как Лена сказала:
– Вопрос, иметь или не иметь детей, – самый важный в жизни человека. Самый важный и самый ответственный. Все остальное в жизни можно исправить, все, кроме этого. И это решение нужно принимать взвешенно и осознанно. Ребенка нужно растить и учить четверть века, и к этому нужно быть готовым. Рожать можно ровно столько детей, сколько можешь вырастить. Нормально вырастить, с полноценным образованием. Все-таки мы в двадцать первом веке живем.
Это было удивительно, она выразила его мысли. Как раз тем утром жена, сидя на кухне, рассказывала о какой-то своей знакомой, у которой ужасная, ужасная ситуация. Она не работает, сидит с детьми, а муж получает совсем мало, и им катастрофически не хватает денег. Анатолий Михайлович знал, что у этой знакомой два сына и оба уже школьники, и удивился, почему бы в таком случае матери не пойти работать.
– Ну что ты, Толя, – укоризненно покачала головой жена. – Дети без присмотра – это ужасно.
– Кать, ну а мы-то как росли? – напомнил он.
– Мы росли плохо. Родителям нужно всегда быть рядом с детьми.