– Она стала кричать, что это я приходила к Денису. В полиции есть запись с камеры…
– Стоп! – перебил он. – Кира сказала полиции, что на видео ты?
Как только дочь попадет в поле зрения полиции, они расколют ее за пять минут. Они заставляют признаваться матерых преступников.
От недавней глухой тоски не осталось ничего. Он умел подавлять эмоции в нужный момент.
– Н-не знаю, – растерялась Аля.
– Узнай!
– Не могу. – Она опустила глаза. – Мы поругались.
– Кончай чушь нести! – заорал он и тут же заговорил тише: – Звони прямо сейчас, проси прощения и узнавай, что Кира сказала полиции!
– Папа! – Аля похлопала глазами, и опять это показалось ему пародией на прежнюю Алю. На глупую маленькую девочку, которую он очень любил. – Но ведь пистолета нет…
У него не было времени объяснять ей, что и без пистолета она запросто окажется в тюрьме.
– Звони!
Кира ответила не сразу. Он уже начал мучительно думать, что еще можно сделать прямо сейчас. К счастью, дочь заговорила.
– Кира, меня там не было. – Говорила она хорошо, устало, но твердо. – Правда! Я приходила к Денису, но раньше, не в тот день. Мне его было так жалко! Слушай, я не хочу, чтобы Костя об этом знал. Конечно, у нас с Денисом ничего не было и быть не могло, но…
Дальше дочь молчала, а потом бросила телефон рядом с собой.
– Ну что? – Он пожалел, что не заставил ее включить громкую связь.
– Сказала, что я вру. Говорит, завтра пойдет в полицию.
«Кира не допускает, что брата могла убить ее подруга, – понял Анатолий Михайлович. – Девчонки поругались, и одна хочет потрепать другой нервы. Кира не стала бы ждать до завтра, если бы разговаривала сейчас с убийцей».
– Пап, она знает, что Данилка…
– Ладно, все! – оборвал он и, оторвавшись от двери, крикнул жене: – Кать! Мы идем ужинать!
Ужинать дочь не осталась, ласково попрощалась с матерью, кивнула ему.
Анатолий Михайлович сел за стол и через силу заставил себя проглотить очень вкусное мясо. Он улыбался жене и не видел ее, и поэтому не заметил, что постарела она еще больше.
Ему нужно было немедленно решать с Кирой.
8 сентября, четверг
Заснуть Анатолию Михайловичу не удалось. Это было плохо, потому что голова нужна была исключительно ясная. В первом часу мелькнула мысль принять снотворное, но делать этого он не стал, спать оставалось немного, и находиться утром под действием снотворного он не мог себе позволить.
Дочери он позвонил ровно в семь, проклиная себя за то, что не догадался все узнать вчера.
– Ты знаешь, где она живет? – спросил он. Имя Киры он произнести не смог, но дочь поняла все правильно и назвала адрес.
Говорила она тихо, и Анатолий Михайлович понадеялся, что догадалась разговаривать не при муже.
Он посмотрел карту, район был ему совсем не знаком.
Встала жена.
– Ты что так рано, Толенька? – Она улыбнулась, но ему показалось, что улыбка у нее вымученная. Впрочем, сейчас ему не до ее улыбок.
– Не спится, наверное, – в ответ он улыбнулся так же вымученно.
– Приготовить завтрак?
– Уже позавтракал. Бутербродами.
Она мешала ему сосредоточиться, и он заторопился:
– Я пойду, Кать. Дела.
В машине он посидел немного, положив руки на руль. В голове глухо стучало. Он достал из бардачка таблетку цитрамона, открыл бутылку газированной воды, которая валялась на соседнем сиденье уже недели три, запил лекарство. Воду он брал с собой, когда в последний раз ездил на дачу.
Во рту осталась горечь от таблетки, он сделал еще несколько глотков. Газ давно улетучился, вода казалась противной.
Пробок в городе еще почти не было, до дома Киры он доехал быстро. Вышел из машины, посмотрел на номер подъезда, снова сел за руль. Подъезд было видно хорошо.
Он понятия не имел, во сколько девочка должна выйти из дома и выйдет ли сегодня вообще. Лена рассказывала, что Кира работает где-то чуть ли не парикмахером. Жаль, что тогда его это абсолютно не интересовало и никаких подробностей он не выяснил. Тогда его удивило только, что девушка с хорошим высшим образованием не смогла найти в Москве нормальную работу.
Воспоминание о Лене опять не вызвало никаких эмоций. Впрочем, это его уже перестало удивлять.
Киру он узнал сразу. Она выбежала из подъезда легко и весело, и он слабо удивился, он ждал чего-то совсем другого. Следом появился молодой человек в очках, Кира повернулась к нему, засмеялась, и Анатолия Михайловича кольнуло предчувствие неудачи.
Все должно было быть не так. У нее должна была быть другая походка, другое выражение лица и никакого смеха. Еще недавно Лена рассказывала, как тяжело Кира переживает смерть брата. Со слов Маши рассказывала, но он этим словам верил.
Пара села в стоявшую рядом «Тойоту», Анатолий Михайлович поехал следом.
Дальше все получилось предсказуемо – «Тойота» остановилась у салона красоты, Кира повозилась с замком, исчезла за дверью.
Едва ли она уйдет с работы, чтобы немедленно рассказать полицейским, что, по ее мнению, к брату в момент убийства приходила Аля. Кира могла позвонить в полицию, но тут он был бессилен.
Анатолий Михайлович нащупал в кармане бластер таблеток. Снотворное, судя по описанию, было сильным. Ночью он перерыл всю аптечку жены и снотворное выбрал сразу. Зачем жене снотворное, он не понимал, лучше других знал, что бессонницей она не страдала, но это было неважно. Важно было то, что у него сложился план.
Одинокая несчастная девушка, потерявшая последнего родного человека – брата, напилась снотворного – это могло сойти за правду. Лена поверила бы, решил он.
Нужно было только не засветиться. Отвести ее в какое-нибудь крохотное кафе, потом довезти до дома. Только не до подъезда, машину могут заметить соседи.
Она просто заснет, смерть будет безболезненной.
Планы менял молодой человек и счастливый смех Киры.
Впрочем, другого плана у него не было и приходилось идти до конца.
«Поеду на работу, – решил Анатолий Михайлович. – Не торчать же здесь до вечера».
Останавливаясь перед очередным светофором, он скосил глаза на соседнюю машину. Через стекло на него весело смотрела девчушка лет двух, он улыбнулся девочке и неожиданно вспомнил давно забытую историю.
Дочери было столько же, года два. Детские площадки тогда не были такими ухоженными, не было всевозможных качелей, малышня просто возилась у песочниц. Почему Аля невзлюбила девочку-ровесницу, никто так и не понял. Чужая девочка приходила то с отцом, то с матерью, оба были с Кавказа и плохо говорили по-русски.
Аля начинала кричать, едва завидев девочку, и они с женой ничего не могли поделать. Он все уладил, конечно. Предложил родителям девочки денег, и проблема была решена. Больше он не видел на их площадке ни родителей, ни ребенка.
Девочка чем-то мешала дочери, и девочку убрали.
Теперь дочери мешает Кира…
Анатолий Михайлович помахал рукой охраннику офисной стоянки, проехал под поднявшимся шлагбаумом и постарался сосредоточиться на служебных делах.
До вечера было еще далеко.
Маша наблюдала, как Павел в спешке ищет ключи, бумажник, хмурится и чертыхается. Спешить муж не любил, но сегодня они проспали. Наконец ключи и бумажник были положены в нужные карманы, но тут зазвонил сотовый, и Павел несколько раз произнес в трубку:
– Нет… Нет… Не получается, извини…
– Кто это? – спросила Маша.
– Василевский, – поморщился Павел. – Ходят слухи, что их контора закроется. Просил узнать насчет работы.
Фамилию Василевский Маша слышала неоднократно. Один из старых приятелей Павла, не представляющий для него никакого интереса.
– Ты узнал?
Муж обнял ее, Маша прижалась к нему щекой.
– Нет. В плохое место он сам не пойдет, а хорошие я хочу придержать для себя.
– Что? – испугалась она. – У тебя что-то не так на работе?
– У меня все так, – успокоил он. – Просто… Мы все под богом. Наша фирма существует за счет госфинансирования. Не будет бюджетных денег, не будет фирмы.
– Паша…
– Да не бойся ты! – засмеялся он. – Пока все хорошо. Будем надеяться, что и дальше будет не хуже. Но на всякий случай запасные аэродромы готовить надо.
Маша заперла за мужем дверь и приказала себе забыть о Василевском, которого она даже ни разу не видела. Она бы так не поступила, но Павел имеет право на свои поступки. И еще неизвестно, кто из них прав. Она сейчас рядовой сотрудник и с очень большой вероятностью останется им до конца дней своих. А муж молодой перспективный ученый, и перед ним большое будущее.
И вообще, не надо лезть в мужские дела. Павел старается не только для себя, для нее тоже. Кроме него, никто на свете для нее не старается.
– Как дела, Лен? – позвонила она тете. Просто так позвонила, чтобы отвлечься.
Голос у Лены был усталый, замученный. Маша не стала спрашивать причину, она ее знала – одинокие люди редко бывают счастливыми. Маша, во всяком случае, таких не встречала.
– Нормально, – отчиталась тетя. – А у вас?
– Тоже все хорошо, – заверила Маша.
– Вы бы не тянули с ребеночком, Машенька, – неожиданно сказала Лена. – Жизнь коротка, не успеешь оглянуться, будет поздно.
– Ладно, – засмеялась Маша. – Не будем тянуть.
У нее в жизни все отлично, а настроение было паршивым, даже разговор с тетей не помог. Это от безделья, нужно выходить на работу, и все наладится.
Почти сразу телефон зазвонил снова.
– Привет! – сказала Кира и хихикнула.
Маша обомлела, подруга давно не была той, прежней Кирой, с которой всем и всегда было весело. Маша думала, Кира навсегда утратила способность веселиться по любому поводу.
– Я вчера такое видела!..
Кира рассказывала, как нянька Алиного сына накинулась на бедную мигрантку, Маша улыбалась.
– Аля выбросила сумку в контейнер. Я видела, – сообщила Маша.
– Когда?
– Когда мы с тобой к ней потащились и в кустах прятались. Когда же еще? Подошла к контейнеру и бросила сумку. А ты что, не видела?