дами и испытаниями посвящаемого, которые держались в тайне. Посвященные в мистерии — ми-сты верили в помощь божества и надеялись соединиться с ним после физической смерти, обретя тем самым бессмертие.
Распространяется и вера в загробный мир — не темное и мрачное царство Аида, а прекрасные Острова блаженных, куда попадают выдающиеся люди. Там вся земля покрыта цветами, растут плодовые деревья, бестелесные тени ходят и ведут беседы друг с другом. Писатель-сатирик, живший в конце II века, Лукиан пародировал эти фантастические рассказы в сочинении «Правдивая история». Но сам факт появления пародии свидетельствует о существовании подобных верований. По дорогам империи ходили многочисленные пророки и маги, с помощью различных приемов внушения и просто трюков привлекавшие к себе суеверных людей. Лукиан высмеял одного такого предсказателя в своем произведении «Александр, или лже-пророк». Лукиан ненавидел Александра и издевался над ним, его сочинение достаточно тенденциозно, но успех лже-пророка у многих людей вряд ли преувеличен.
Для психологии жителей империи был характерен не только рост религиозности, но и просто стремление уйти от действительности, найти отдых в чтении разных занимательных историй, связанных не с общественной, а личной жизнью. Во II—III веках появляется много рассказов о фантастических подвигах древних героев. Особенно популярен был роман об Александре Македонском, а также романы, построенные обычно по одному образцу — двое влюбленных оказываются разлученными (войной, пиратами, стихийными бедствиями). Но в конце концов они благополучно соединяются. Такие романы носили компенсаторный характер: они отвлекали от повседневных неприятностей, вселяли надежду в читателей, что и их жизнь может наладиться.
Все эти социальные и психологические факторы приводили многих людей к христианству. Как пишет исследователь Поздней империи П. Броун, в III веке «экспансия» христианства была впечатляющей и неожиданной. Христианская Церковь стала силой, с которой надо было считаться в городах Средиземноморья26. Принятие христианства людьми из образованных слоев общества, ищущих новых духовных ценностей, привело к созданию особых христианских сочинений — Апологий (Апология — зашита), адресованной высшим слоям нехристианского населения империи. Начинает формироваться теология христианства такими писателями рубежа II—III веков, как Ориген, Климент Александрийский (они писали по-гречески) Тертуллиан (латиноязычный писатель из северной Африки). Создаются специальные школы для христиан.
Ответом на возрастающую активность деятелей Церкви было усиление гонений со стороны властей, которые требовали от христиан не отречения от Христа, а поклонения наряду с Ним императору и официальным божествам. А толпа язычников, искавшая внешнего врага, видела в последователях новой религии людей, разрушающих остатки традиционных ценностей и вызывающих гнев богов.
В начале распространения христианства местным правителям поступали анонимные доносы, в которые включались имена многих людей, даже не имевших отношения к христианам (доносчик явно сводил личные счеты)27. Но с конца II века толпа открыто требовала наказаний и жестоких пыток христиан, причем подчас более решительно, чем представители власти, более образованные и скептически настроенные к любому фанатизму.
Самые крупные гонения были в III веке при императоре Де-ции, а затем при императоре Диоклетиане. Этот император на время прекратил междоусобные столкновения и начал преследовать инакомыслящих, не признававших его богом. Христианское богослужение было запрещено. Но гонения ни к чему не привели. Христианство продолжало — и может быть еще интенсивнее — привлекать недовольных и отчаявшихся. После отречения Диоклетиана от власти гонения были остановлены. В 313 году император Константин (вместе с соправителем Ли-цинием) признал христианство как одну из религий империи, а в 325 году на съезде епископов (соборе) в городе Никее был сформулирован символ веры ортодоксальной (православной) католической (всеобщей) Церкви. А позже на соборах был утвержден канон — список христианских священных книг, вошедших в Новый Завет.
В этих условиях начиная со II века, и особенно интенсивно в III—IV веках, в Римской империи получает распространение особый жанр христианской литературы: сказания, легенды, посвященные действующим лицам евангельской истории. Сказания эти дополняли и своеобразно излагали те сведения о них, которые содержались в оформившихся уже писаниях Нового Завета. В отличие от книг, признанных Церковью священными, подобные писания, как уже говорилось, принято называть апокрифическими. Они существенно отличаются от христианских книг, созданных в конце I века.
В Евангелиях, не только вошедших впоследствии в Новый Завет, но и в ранних иудео-христианских Евангелиях, основой вероучения было таинство чуда воскресения Христа, обещавшее искупление грехов и спасение во время скорою наступления конца земного мира и Страшного суда. Чудо воскресения было несоизмеримо даже с чудесами, совершенными, по рассказу Евангелий, самим Иисусом. Для верующих 1 века но были прежде всего чудеса исцеления, наиболее полно описанные в первых трех Евангелиях Нового Завета. В канонических Деяниях апостолов в уста Петра вложены слова об Иисусе: «Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с ним» (10:38). Наставления об исцелении Иисус давал апостолам — согласно Евангелию Фомы, найденном на юге Египта в Наг-Хаммади: «Тех, которые среди них больны, лечите (речение 15)». Правда, в Евангелии от Иоанна, где использовалась иная традиция, Иисус совершает чудеса, которых нет в первых трех Евангелиях, — такие как претворение воды в вино, воскрешение Лазаря28, причем эти чудеса носят теологический и символический характер.
С течением времени в империи менялся состав верующих, которые перестали составлять узкий круг людей, ощущавших себя избранными последователями Иисуса. Наступление Царства Божия отодвигалось в неопределенное будущее. К христианам приходили люди разных национальностей, традиций, социальных слоев, люди, которые ощущали себя потерянными, обиженными, не нашедшими места в системе огромной бюрократической империи. Низам христиан, далеким от философии Отцов церкви, нужны были свои сочинения, отражающие их представления, вкусы, надежды.
Во II веке создаются повествования о рождении Марии и детстве Иисуса29. В повествовании о детстве неверующие и оскорблявшие Его тут же наказываются Иисусом-мальчиком.
Позднее складываются рассказы о Пилате, деяниях отдельных апостолов. Особенностью всей этой внеканонической литературы было сочетание поучений, вложенных в уста апостолов, и рассказов о самых фантастических чудесах, сотворенных апостолами, превосходящих чудеса самого Иисуса, описанные в Новом Завете. Чудеса эти часто связаны с фольклорными традициями. В известной степени рассказы о чудесах навеяны распространенными в империи различными сочинениями, где действуют фантастические существа, с которыми борются герои. Однако если внимательно вчитаться в содержание апокрифов, то можно увидеть, что развлекательная сказка, призванная заинтересовать читателя, отнюдь не самоцель. Описания чудес и выступления героев сказаний решали по существу одну задачу: показать торжество христианской веры не в отдаленном будущем, а с самого момента проповеди Иисуса и апостолов.
Христиане из низов общества жаждали возможности чудес спасения и чудес наказания врагов христианства, причем здесь и сейчас. В апокрифических деяниях апостолов наказания часто носят особо жестокий и массовой характер. Это было своего рода иллюзорное отмщение страданий христиан во время гонений, хотя оно и не соответствовало моральным принципам канонических Евангелий (не отвечать злом за зло).
Чудо переставало быть великим таинством, оно могло произойти везде и со всеми. По существу в апокрифах проявлялось то, что можно назвать вторичным (в данном случае компенсаторным)1 мифотворчеством. Желаемое выдается в них за действительно свершившееся и приводит к переосмыслению истории, сакральной и светской, а описываемые события часто просто конструируются. Как происходило такое мифотворчество, можно проследить, прежде всего, в сочинениях о деяниях отдельных апостолов. Появление таких произведений связано также со стремлением верующих отдельных областей возвести основание своей общины к какому-либо почитаемому апостолу и прославить его.
Интересно отметить, что в апокрифических деяниях принятие христианства объясняется не только и даже не столько содержанием самой проповеди, сколько совершением чудес — особенно это выражено в поздних деяниях, созданных не раньше IV века. Для новообращенных язычников это было простым объяснением быстрого распространения новой религии в III веке, объяснением, которое они переносили и в прошлое. Кроме того, чувственное, наглядное восприятие окружающего мира было для человека античной эпохи наиболее действенным. Чудеса должны были совершаться на глазах толпы.
В этом состояло существенное различие между подходом канонических Евангелий и апокрифами: в Евангелии от Иоанна воскресший Иисус говорит Фоме, не поверившему сначала в его воскресение во плоти: Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие (20:26). В этом случае конкретность увиденного лишь первая ступень для истинной веры, главное для которой духовное постижение учения Иисуса. Однако для народных масс империи вера в реальность чудес, как и страх перед наказанием, становится важнее, чем соблюдение нравственных норм Нагорной проповеди.
В большинстве апокрифов обычно точно обозначено место действия, как правило, хорошо известное жителям империи; выведены действующие лица, реальные и мнимые, включая императоров и римских должностных лиц, чьи поступки обусловлены их отношением к христианству. Они или уверовали сразу после проповеди апостола или/и увиденных чудес, или были наказаны за преследования христиан (тоже немедленно). Как сказал еще в XIX веке один из исследователей апокрифов, авторы их создавали «историю как она должна быть»’. Апокрифические деяния апостолов сохранились в разных версиях и на разных языках (греческом, сирийском, латинском), что показывает их популярность, хотя они и не были признаны церковью источниками веры.