Павел в своих посланиях подтверждал новую роль женщин в христианских общинах, но при этом он выступал против их чрезмерной активности. Среди его последовательниц, упомянутых в посланиях, встречаются женские имена, в том числе и прислужниц в общинах — диаконис. Женщины были и среди пророчиц, которых он таковыми признает. Известно, что пророчествовали четыре дочери диакона Филиппа, упомянутые в Деяниях (21:8—9). При этом остальным женщинам Павел предписывает молчание во время богослужений, все, что им непонятно, они могут спросить дома у мужей.
В ранних общинах существовала своего рода организация вдов, получавших помощь из общих средств. Руководила распределением помощи специально выделенная пожилая вдова, известная по добрым делам. Но молодые вдовы, по мнению автора Первого послания к Тимофею3637 (5:12—14), «...будучи праздны, приучаются ходить по домам и бывают не только праздны, но и болтливы, любопытны, и говорят, чего не должно. Итак, я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом и не подавали противнику никакого повода к злоречию».
Во II веке отношение к женщинам меняется отчасти под влиянием еретических (с точки зрения ортодоксов) учений, в которых женщины принимали активное участие, как, например, Елена, спутница Симона Мага. Другая женщина (имени ее мы не знаем), пророчица из города Кесарии в Каппадокии (Малая Азия), стоявшая во главе общины, совершала основные таинства — крещение и причащение. Она упоминается в переписке карфагенского епископа Киприана (Письма, XXV), осуждавшего такие действия женщин.
Более интенсивными во II—111 веках становятся выступления внутри христианства против значительной роли женщин в христианских общинах. Есть основания видеть возрастающую нехристианскую патриархальную ориентацию, взявшую верх в Церкви. Внешние причины этого процесса заключались в том, что первые христиане были вне римского общества, римляне относились к ним отрицательно. Но апостол Павел поддерживал включение христиан в существующий общественный порядок (который сам по себе будет уничтожен во время Страшного суда). Раннее христианство было по большей части религией горожан, которые не могли порвать с обществом. Для них насущной проблемой была адаптация к идеям и практике окружающего их населения при сохранении христианских идей и ценностей. Такие люди находились под давлением языческих — религиозных и социальных групп. А в среде нехристианского населения в период империи существовали представления о женщинах, носительницах зла, ведьмах, мужеубийцах, блудницах, губивших мужчин*. Но были и внутренние причины. Конец мира отодвигался в неопределенное будущее, церковь постепенно позволила господствующей культуре установить свои ценности в экономической, политической и социальной жизни, включая роль женщин. В период с конца I века и до 325 года произошло своего рода приобщение христиан, прежде всего, их образованной верхушки к античной культуре и традициям, в том числе и в отношении к женщинам.
Изменение и умаление роли женщин в христианских общинах сопровождается распространением аскетических идей, в частности требованием безбрачия, хотя Павел (или его ученики) в Первом послании к Тимофею прямо осуждает тех, кто запрещает вступать в брак (4:1—3). Со II века Отцы Церкви выступают против женщин, которые представляются им носителями сексуальности. В популярном среди христиан сочинении начала II века «Пастыре Гермы» отрицаются повторные браки. Существовали христианские общины, признававшие только духовные отношения между супругами. Климент Александрийский, ссылаясь на слова Павла, что некоторые апостолы брали с собой своих жен, утверждает, что эти апостолы относились к ним не как к супругам, а как к сестрам (хотя у Павла таких утверждений нет — И.С.).
Отношение к женщинам ряда неортодоксальных течений в христианстве также требовало отказа от телесных страстей. Но были и такие, например, сторонники Карпократа, которые рассматривали женщин, в особенности Саломею, Марфу, Марию Магдалину как носительниц тайного (истинного) учения. Такие известные неортодоксальные проповедники, как Валентин и его последователи, учили, что спасение наступит, когда не будет разделения на мужское и женское, они станут одним целом.
Другое течение второй половины II века — монтанизм1, выступавший против епископальной организации и основанный на пророчествах о скором конце света, призывал вернуться к идеалам первоначальной общины. В монтанизме признавалась роль пророчиц: в этом движении проповедницами выступали женщины по имени Присцилла и Максимилла.
Реакцией женщин-христианок на обвинения в сексуальности был своеобразный культ девственности. Женщины стремились аскетическими подвигами завоевать признание мужчин. Подвиг аскезы становится для них героическим действом, вызывавшим восхищение окружающих. В 111 веке существовали внутри христианских общин особые группы девственниц, дававших обет целомудрия. В историях мучениц, погибших во время гонений, они представлены или как девственницы или как женщины, порвавшие брачные узы38. В апокрифических деяниях апостолов действуют именно такие женщины - - христианки, а также раскаявшиеся грешницы.
Совершение чудес, которые со временем становятся все фантастичнее, составляет важную особенность апокрифов, где главные герои — апостолы были реальными людьми, действующими в нереальных ситуациях. Задачей деяний было не придание рассказу достоверности, а тенденциозная реконструкция истории. Наряду с чудесами апостолы в апокрифах произносят проповеди, в которых славят Иисуса, прославляют' добродетели, осуждают пороки. В ряде деяний приведены молитвы, с которыми апостолы обращаются к Христу.
Апокрифы, посвященные деятельности апостолов, часто совмещают в себе отзвуки различных учений внутри и около христианства, бытовавшие во II—III веках и проникшие в массовое сознание в вульгаризованном виде.
Наиболее важным из таких учений был так называемый гностицизм. Гностиками ортодоксальные писатели называли разные группы, которые считали, что материальный мир создан не единым благим Богом, а произошел по ошибке или по злой воле низших духов (архонтов). От абсолютного божества проистекает Разум (Логос) и Мудрость (София). От Софии по нисходящей линии происходят разные «силы», которые, постепенно опускаясь к материальному миру, теряют частицы света и истины. Однако в избранных людях заложены эти частицы, и задача человека открыть их в себе путем озарения или мистического знания (гносиса), соединиться с Богом, растворившись в свете.
Для многих гностиков Логосом выступал Иисус, помогавший избранным людям обрести истинный свет. Гностики не признавали непорочного зачатия. Для них человеческих черт в Иисусе по существу не было. Он обладал знанием всего, что было и будет39. К таким группам примыкали докеты — христиане, считавшие человеческое существование Христа лишь видимостью40, они отрицали возможность Его страданий. Способность не испытывать муки была перенесена в народном сознании и на почитаемых апостолов.
В деяниях и сказаниях, созданных в III веке, и особенно в записанных после признания Константином христианства, исторические эпизоды связаны прежде всего с отношением их главных героев с императорами — Тиберием, Клавдием, Нероном — т.е. современниками Иисуса и апостолов. В изложении авторов деяний эти императоры, их родные и приближенные, как правило, внимали христианским проповедям. Характерно, что создание квази-реальных эпизодов имело под собой некоторую основу. Как происходило переосмысление и переделка подлинных событий в апокрифических деяниях, будет показано при разборе конкретных сочинений, но эта тенденция была свойственна апокрифической литературе Поздней империи. Для иллюстрации приведем здесь один пример.
Римский историк Светоний в биографии Тиберия (Тиберий, 36) сообщает, что император запретил чужеземные священные действия, в особенности иудейские и египетские; молодых иудеев под предлогом военной службы разослал в провинции с тяжелым климатом (впрочем, это не слишком помогло, уже при последующих императорах почитатели упомянутых культов снова были в Риме). В одном из апокрифических сказаний о конце Пилата, составленном на греческом языке, вероятно, в IV в., Пилат предстает перед императором Тиберием, который обвиняет его в смерти Иисуса. Но Пилат всю вину возводи ! на иудеев («Я сделал это из-за мятежа и беззакония иудеев», -говорит он). Тогда Тиберий отдает приказ наместнику восточных провинций в наказание за преступление, совершенное жителями Иерусалима и окрестных городов, изгнать иудейский народ из всей Иудеи и отправить «в рассеяние по всем народам, чтобы они рабствовали у них». В этом эпизоде отражена явная антииудейская направленность, прослеживаемая в ряде христианских произведений этого времени, а изгнание иудеев из Рима при Тиберии превращено в общеимперский акт.
Образ Иисуса в апокрифах, особенно поздних, созданных после утверждения догмата о Троице, сливается с образом всемогущего Бога. Правда, в ряде апокрифических деяний молитвы апостолов обращены и к Богу-Отцу, что было связано с влиянием христологических споров до и сразу после Пикейского собора, сформулировавшего Символ веры. Сторонники александрийского епископа Ария отделяли Христа от Бога-Отца, сотворившего Сына. Именно против арианства были направлены основные решения епископов в Никее, признававшие Иисуса Христа рожденным, а не сотворенным Богом.
Были также христианские группы, рассматривавшие извечно существовавшего Христа отдельно от человека Иисуса, в котором Христос воплотился41