10-й вопрос: О границах движения.
Ответ: Безусловно, все должно быть только внутри Церкви, как Дома Божия, ибо все течение возникло и имеет в виду исключительно душу и ее вечное Спасение, а не внешние условия жизни человека.
11-й вопрос: О возможности затрагивания политической жизни граждан.
Ответ: Если правительство разрешит, то я мог бы лично явиться туда, где это имело место, разъяснить и успокоить. Никогда не откажусь ни от каких заданий со стороны правительства, не связывающих моей совести, чтобы только доказать, что мы не злоумышляем ничего против него.
12-й вопрос. Ответ: Я служитель Спасения, и те, кто ищут духовного вечного своего спасения, могут найти у меня всегда помощь в уяснении истины. Но как мне кажется, интересуется этим более простой народ, который боится отпасть от Православия, а пастыри, к сожалению, остаются более равнодушными и безразличными, хотя они и образованы богословски.
13-й вопрос: О лозунгах и пр.
Ответ: Православная Церковь есть единственная Благодатная Церковь, в которой благодатию Божией и совершается наше Спасение от этой жизни-погибели. Отпадение от Православия (обновленцы), извращение существа Православной Церкви (синодалы) лишает человека благодати Спасения.
14-й вопрос: О единстве Церкви и об отношении Ее к государству.
Ответ: Единство Церкви может быть только благодатное, а не гражданское; для нас, по слову Божию, безразлично место, безразлична национальность и пр. Мне дорог и православный японец так же, как и православный русский.
Дело митрополита Сергия. С. 182–184.
Заявление приходского совета Покровской церкви в стол регистрации обществ и союзов Центрального райисполкома Ленинграда от 20 января 1928 г.
Покровско-Коломенская церковь сдана по договору с Советом Центрального городского района от 24 октября 1927 года группе верующих — староцерковников, так называемого «тихоновского» направления. Постановлением от 9 декабря 1927 г. «двадцатка» этого храма признала себя входящей в юрисдикцию Митрополита Сергия (Страгородского), как своего церковно-канонического главы, в качестве Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Этим она определенно выявила свое вероисповедное положение и отмежевалась от всех других религиозных групп.
В данное время от нашей группировки и от юрисдикции Митрополита Сергия отделилась группа во главе с епископом Димитрием (Любимовым)[782]; последний письменно известил нас об этом; вместе с ним из-за сего отделились от Митрополита Сергия и вышли из нашей «двадцатки» гр.: И. Д. Ругин, А. В. Шуткин и еще др. 4 члена. С этого момента они перестали быть нашими единоверцами и членами одного с нами исповедания.
Так как по договору с нами, согласно пункта 11-го, новыми членами нашей «двадцатки» могут быть только «принадлежащие к нашему вероисповеданию» — единоверцы ее основного ядра, то покорнейше просим стол регистрации Центрального город, района включить дополнительно в состав нашей «двадцатки» только тех староцерковников, которые, как и мы, признают над собою церковно-каноническое руководство Митрополита Сергия и соглашаются с его публично объявленными руководственными указаниями, так как только таковые лица являются в полном смысле нашими единоверцами.
Одновременно с сим, мы делаем такое же заявление и Отделу управления Ленинградского Совета.
Уполномоченные от «двадцатки»: Ф. Комаров.
Секретарь А. Фадеев.
ЦГА СПб., ф. 7384, оп. 33, д. 321, лл. 100–101. Подлинник.
Из письма иосифлянского иподиакона С. А. Аплонова к настоятелю церкви Старорусского уезда Новгородской губернии[783]
Февраль 1928 г.
Дорогой батюшка!
Еще раз спешу поблагодарить Вас, дорогую матушку и Надежду за Ваш радушный, исполненный любви к моему недостоинству прием. Да воздаст Вам Господь сторицею за Ваше гостеприимство.
Наполненный самыми хорошими чувствами и впечатлениями, покинул я Вас, а теперь я вновь окунулся в море шума и в океан скуки и невзгод […] Дорогой батюшка! С сыновней любовью возымел дерзновение письменно побеседовать с Вами. Господь судил быть мне в самом центре борьбы за Истину, чистоту и независимость Церкви Православной […]
Немалую рану наносит мне современное положение Церкви. Жизнь церковная стоит не на точке замерзания, а клокочет и пенится выше точки простого кипения. События Церкви идут усиленным темпом. Дело чудовищного произвола человекоугодничества и предательства Церкви интересам безбожия, дело грубого насилия и безобразно-кощунственной политики совершается не человеческими усилиями. Приходится удивляться равнодушию и слепоте тех лиц, которые еще полагают, что попустители и творцы этого безобразия творят дело Божие, «спасают» Церковь; управляют, а не грубо оскорбляют и издеваются над нею; они не понимают, что вписывают себя в число ея врагов; себя откалывают от нея, а не они откалывают тех, которые не могут терпеть далее этой вакханалии. Нас все еще обвиняют в расколе, а мы вовсе не раскольники. Мы только не даем Церкви в жертву и расправу предателям, гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. Этим протестом не сами откалываемся от Церкви, а откалываем от себя, дерзновенно говоря: не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр Истинной Православной Церкви, а врагами ея, предателями и убийцами ея считаем тех, кто не с нами и не за нас; не мы уходим в раскол, не подчиняясь Митр. Сергию, а они, ему послушные, идут за ним в пропасть церковного осуждения[784]. Мы зовем их на борьбу за независимость Церкви, только совсем не так, как они полагают должным: не согласием с поработителями Церкви и убийцами ея святой независимости, выявляющейся сейчас в ея святом бесстрашии, а громким и решительным протестом против всякого соглашательства, лицемерия и лживых компромиссов, предательства интересов Церкви интересам безбожного мракобесия и ожесточенной борьбы со Христом и Его Церковью. Защитники Митр. Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископа только за ересь, осужденную Собором. Против этого возражают, что деяния Митр. Сергия достаточно подводятся и под это условие, если иметь в виду столь явное нарушение им свободы, предательство Церкви Единой, Святой, Соборной и Апостольской.
Сверх того, каноны ведь многое не могли предусмотреть и можно ли спорить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви, ея свободу и достоинство. Что вреднее — еретик или убийца? Тоскует сердце, грустит душа, когда видишь такое намеренное непонимание происходящего. Дерзновенно смею надеяться, что Старорусский уезд скоро будет с нами и за нами, а не против нас. Ваш святитель ждет только поддержки, необходимой ему как точка опоры[785]. Я надеюсь, что поддержку ему окажут. Ваш приход, наверное, будет первым из таких, ибо Вы знаете больше, чем знают другие.
Когда Господь сподобит, приезжайте любнии, едиными устами, единым сердцем славить Господа. Сие буди, буди, буди. Не забывайте меня, пишите больше. Мой низкий поклон дорогой матушке. Наде шлю сердечный привет. Целую Коленьку.
Прошу Вашего благословения и ев. молитв. Привет Елизавете Ив[ановне], о. Иоанну, Алекс[ею] Вас[ильевичу] и Иустину Ивановичу].
Ваш С. А[плонов].
АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. — след. дел, д. П-82579, лл. 47–51. Подлинник.
«Важная разница…» — Петроградский документ
Февраль 1928 г.
Важная разница в степени канонического достоинства двух Ленинградских Митрополитов: Иосифа и Серафима.
1. По постановлению I Всероссийского Поместного Собора, епархиальные архиереи должны быть выборными, и выборы производятся на общих особых собраниях верующих представителей духовенства и мирян. Так был выбран 1-й избранник Ленинградской епархии — Митрополит Вениамин[786].
2. По особо важным обстоятельствам и условиям, при невозможности собрать собрание, дозволялось Патриарху назначать епархиальных архиереев, прислушиваясь иными способами к наиболее интенсивному (сильному) желанию и выражениям этих желаний паствы. Этим вторым способом, по настойчивым просьбам многих представителей верующих, был назначен Митрополитом Сергием в Ленинград Митрополит Иосиф. Но это назначение вполне могло быть названо и происшедшим по выборам, которые тогда не могли получить разрешения от власти. Назначенный Митрополит Иосиф в 1-й же день своего появления и служения в Лавре был окружен такою всеобщею любовью, доверием и трогательным выражением сочувствия, что этот день вполне мог считаться как день его общенародного выбора и признания.
3. После незаконного удаления этого избранника народа, после долгих издевательств над ним, вновь назначается Митрополитом Сергием в Ленинград Митрополит Серафим[787]. Но назначается уже в такое время, когда власть легализовала Митр. Сергия и его «Синод», когда признала за этим Сергием и за этим «Синодом» право устраивать по епархиям и Епархиальные советы, и Епархиальные собрания и даже всероссийский новый поместный собор. Почему же теперь продолжаются назначения в Митрополиты и архиереи, когда епархиям должно быть предоставлено право выбора? Очевидно, назначение Митрополита Серафима в Ленинград должно быть рассматриваемо как только одно из превышений власти Митр. Сергием, при возможности делать все по закону — продолжающим делать, чего его правая рука хочет.
Очевидно, и ленинградцы должны, если они честно посмотрят на дело, оскорбиться таким недоверием к себе со стороны Митрополита Сергея и таким его самоуправством и возвратить его нового ставленника к своему исходящему пункту. А возвратить — имеется много и других оснований. Так свежо еще у всех должно быть в памяти, как этот Митрополит Серафим общим Епарх. собранием был удален из гор. Твери, как не соответствующий своему назначению. То, что оказалось негодным для Твери, теперь должно ли удовлетворить Ленинград?