ть. Аналогичных взглядов придерживался и ев. В. Верюжский, который со мной еще беседовал о «неканоничности» поведения митроп. Сергия. В результате этих уговоров и по собственному убеждению я примкнул к организации «истинно-православных» в конце 1927 года.
[…] После ареста епископа Любимова Дмитрия я вступил в управление и стал продолжать руководить организацией т. н. «иосифлян» совместно с епископом Докторовым Василием. В управление и руководители я вступил по указанию митрополита Иосифа (Петровых). От митр. Петровых я получал все указания и инструкции. Ко мне со всего СССР приезжали члены нашей организации с просьбой посвящения их в сан священника или архимандрита, для того, чтобы они на месте могли, будучи священником, создавать и укреплять наши церковные ячейки.
Епископ Василий (Докторов) управлял Каргопольской епархией, в его задачи входило насаждение в Каргопольской епархии ячеек нашей организации. Оттуда приезжало духовенство, которое информировало меня и Василия (Докторова) о состоянии там ячеек нашей организации.
Здесь, в Ленинграде, я, с целью увеличения нашего актива, производил посвящения в священники, чтобы они, посвятившись в священники, могли в церквах нашей организации вести работу нашей организации. Сколько, кого посвящал — не помню.
Записано с моих слов правильно.
Е [пископ] Дружинин. Уполномоченный А. Макаров.
АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. — след. дел, д. П-83017, т. 1, лл. И, 13–14.
Подлинник.
Из дополнительного допроса епископа Сергия (Дружинина) от 23 февраля 1931 г.
[…] В церкви Андрея Критского до перехода ее к группе истинно-православных служил Вишневский Василий вместе со мной. С моим переходом к истинно-православным, я предложил Василию Вишневскому переходить к нам или уходить. Вишневский сначала выразил согласие, но вскоре укрепив свое положение в приходе, переходить в группу истинно-православных отказался. Приход разделился: часть была за Вишневского и часть за меня. Было назначено собрание прихода, я боялся, что верх возьмет Вишневский со своими прихожанами, а чтобы этого не случилось, я на это собрание пригласил первого тогда выступавшего на защиту истинного православия священника Измаила Рождественского, который пришел на это собрание не один, а с прихожанами Стрельнинской церкви. Таким образом, мне удалось церковь Андрея Критского оставить в Православии, а Вишневскому [пришлось] уйти.
К истинно-православным я примкнул сознательно и вот почему: советская власть — власть безбожная, а раз она безбожная, она недолго просуществует. Поддерживать безбожную власть — это значит стать самому безбожным. Митрополит Сергий в своей Декларации поддерживал советскую власть и повел Церковь Христову по ложному пути на погибель. Нужно было как-то спасать Православную Церковь, и я после нескольких бесед с архиепископом Димитрием (Любимовым), священниками Никитиным, Верюжским и умершим Андреевым сознательно перешел к этой группе духовенства, чтобы вместе с ними встать на защиту истинного Православия и, если потребуется, умереть.
Истинное Православие может существовать только при монархе. Только он один может восстановить мир и любовь, только монархический строй может восстановить порядок в разоренной России и дать возможность Церкви процветать на погибель всех гонителей Православной Церкви. Своих убеждений я не скрывал и старался в этом духе воспитывать верующих.
Будучи несколько лет духовником Великих Князей (Константиновичей), я питал себя уверенностью, что с гибелью советской власти я буду опять духовником оставшихся в живых Константиновичей. Года три тому назад я получил от Гавриила Констатиновича из-за границы поклон. Поклон он передал через одного певчего церкви Воскресения на Крови, который ездил за границу вместе с капеллой. Не отрицаю того, что, говоря о скорой гибели советской власти, я говорил своим духовным чадам: «Терпеть осталось недолго, вернется время, когда мы вновь будем разъезжать на царских автомобилях».
Листки о пришествии антихриста я действительно давал читать, раздавая, я говорил, что настали времена гонений на веру православную, что переживаемое нами время — время гонений и время антихриста. Листки эти сохранились старого, дореволюционного издания у меня среди книг.
Записано с моих слов правильно и добавляю, что кроме Любимова, Никитина, Верюжского и умершего Андреева я вел беседы с Сергием Тихомировым.
Е[пископ] С. Дружинин. Допросил: Макаров.
АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. — след. дел, д. П-83017, т. 1, лл. 22–23.
Из дополнительного допроса епископа Сергия (Дружинина) от 3 марта 1931 г.
[…] Будучи 20 лет духовником великих князей, я был целиком предан им. Государя я считал и считаю Помазанником Божьим, который всегда был с нами, с нами молился и вместе с нами вел борьбу с хулителями Церкви. За его убийство, за убийство наследников я ненавижу большевиков и считаю их извергами рода человеческого. За кровь Помазанника Божьего большевики ответят.
За все, что большевики совершили и продолжают совершать, за расстрелы духовенства и преданных Церкви Христовой, за разрушение Церкви, за тысячи погубленных сынов Отечества большевики ответят, и русский православный народ им не простит. Я считаю, что у власти в настоящее время собрались со всего мира гонители веры Христовой. Русский православный народ изнывает под тяжестью и гонениями этой власти.
Стремление советской власти посредством коллективизации, устройства колхозов спасти свое положение — не пройдет. Крестьянство политикой сов. власти недовольно. О настроениях крестьянства я знал от приезжающего в Ленинград духовенства для посвящения.
В наши задачи входила обязанность разъяснять верующим, что советская власть, как власть безбожная, недолго просуществует. Я и мои единомышленники считали, что истинное Православие через Церковь приведет разоряемую большевиками [страну] к нашей победе, к победе над врагами и гонителями веры православной.
Что в свои последние дни большевики еще больше будут сажать и гнать церковь, как это было при царе Юлиане, и по этому вопросу у меня с Никоном архимандритом, которого я послал служить в Красное Село вместо арестованного священника Телятникова, было совещание после службы в Пискаревке, что для сохранения истинного православия, для того, чтобы не остаться без епископов, ввиду последних арестов, нужно производить тайных епископов. В кандидаты в епископы были назначены арх. Никон, как окончивший два высших учебных заведения, арх. Ал. Невской Лавры Терешихин Алексей, архим. Клавдий (Савинский). Архим. Макарий в епископские кандидаты был назначен митроп. Иосифом[794].
Записано с моих слов и прошу исправить, что совещание с Никоном было не в Пискаревке, а в Цолюстрове.
Е[пископ] С. Дружинин. Ст. У полном. А. Макаров.
АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. — след. дел, д. П-83017, т. 1, лл. 26–27. Подлинник.
Из протокола допроса иеромонаха Александро-Невской Лавры Игнатия (Гриценко) от 5 марта 1931 г.
[…] В 1929 г. митрополит Иосиф был арестован, и на его место был прислан митрополит Серафим, которому мы, а также прихожане не доверяли, так как считали его красным безбожным митрополитом, так как он молится за безбожную советскую власть, благодаря чему между иосифлянами и серафимовцами произошел раскол: мы, иосифляне, взяли себе четыре церкви и повели борьбу с серафимовцами путем агитации среди прихожан, а также и рассылали своих людей по отдаленным местностям, деревням, селам для ведения агитации против существования безбожной советской власти. Всю эту борьбу возглавил епископ Григорий. У него были свои люди. После епископа Григория во главе борьбы встал его ставленник архимандрит Алексий, но он недолго пробыл и был арестован. После него уже такого активного члена иосифляне у себя не имели, но, несмотря на это, борьба продолжается и до сего момента. В данный момент самым активным членом организации является председательница двадцатки Тихвинской церкви Сакулина Александра Владимировна […].
АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. — след. дел, д. П-77463, т. 3, л. 198 об.
Подлинник.
Из протокола допроса архимандрита Ионы (Шибакина) от 11 мая 1931 г.
[…] Митрополит Серафим (Чичагов) старался всегда подчеркнуть якобы свою близость к органам ОГПУ, так, например, он по приезде в Ленинград, когда явился в Лавру, то приказал собраться всем монахам и кричал на них и стучал кулаком по столу и грозил всех сгноить в тюрьме, если не будут его слушаться и повиноваться. Его правая рука, как говорят, епископ Амвросий (Либин) также не скрывал своей близости к ГПУ и якобы даже некоторого влияния на представителя ГПУ уполномоченного Макарова. А так как незадолго до моего ареста епископ Амвросий Либин служил в Покровской церкви села Рыбацкого за Невской заставой, то, очевидно, он там дал понять, что я буду арестован и сослан. Сидевший со мной некоторое время в камере иеромонах Филипп из Лавры, который мне и рассказал о первом посещении Лавры митрополитом Серафимом, также передавал мне, что им, монахам, отошедшим к иосифлянам, было известно, что они будут арестованы, и церкви их закрыты, и это им передавали свои же монахи Сергиевского течения со слов того же епископа Амвросия (Либина), который живет в Лавре и как наместник управляет ею […]
АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. — след. дел, д. П-83017, т. 3, л. 636. Подлинник.
Заявление в церковный стол горисполкома Детского Села (Пушкина) от членов приходского совета иосифлянского Феодоровского собора.
Уведомляем Церковный стол, что 21 апреля с/г агентами ОГПУ или милицией (нам это точно неизвестно) во время ареста протодиакона Феодоровского собора взяты ключи от храма. Таким образом, ответственность за сохранность церковного имущества снимается с членов двадцатки.