Несмотря на все попытки со стороны большевизма увлечь Церковь Православную при Патриархе тоже на этот путь отступления от Истины, все это оканчивалось неудачно. Если не считать таким предсмертное завещание Патриарха Тихона, которое содержит в себе те же мысли, что и указанные выше церковные течения обновленчества и григорианства. Но так как оно подписано рукою умирающего Патриарха, может быть даже в бессознательном состоянии, то оно не имело в жизни никакого значения. Такой же неудачной была попытка и при митрополите Петре, за что он доселе томится в ссылке.
Только начиная с момента вступления в управление Церковью митрополита Сергия, эти попытки начинают увенчиваться успехами. Первым таким документом, в котором признается законность большевистского мировоззрения, является Декларация, созданная митр. Сергием в 1927 г., где выражением «ваши радости, радости большевизма, являются нашими радостями»[801] митрополит Сергий заявляет это как бы от лица Церкви, управляемой им.
Как бы ни толковали это выражение Декларации защитники митрополита Сергия, отступления от Истины никуда не скроешь. Что общего у Церкви с большевизмом? Какие у них могут быть общие радости? Радость в уничтожении веры, в разрушении храмов, в осквернении святынь и т. п.?
Для верующего все это не только не является радостью, а наоборот — великой скорбью. Конечно, защитники митрополита Сергия скажут, что мы слишком строги в данном случае и придаем слишком большое значение словам, м. Сергий не хотел того сказать. Да, я уверен, что м. Сергий не разделяет большевистских взглядов в отношении веры, но ведь каждый от слов своих осудится. Сердцем веруется в правду и устами исповедуется во Спасение. Лицу, стоящему во главе Церкви, неприлично говорить одно, а в мыслях держать другое, тем более делать это от имени Церкви.
Слова его являются соблазном для малых сих, они своим одобрением большевизма толкают их на тот же путь безразличного отношения к словесному отречению от веры, а может быть к явному сочувствию большевистскому мировоззрению.
Как уже раскрыто выше, никто не оправдается тем, что это отречение только на словах, а не на деле. Словами: «Кто отречется от Меня пред человеками, от того отрекусь и Я пред Отцем Моим Небесным», — Спаситель закрыл нам все пути к оправданию и что Он словесное отречение считает совершенным отречением и такого не считает уже Своим учеником, Своим последователем; следовательно — извергнутым из Его Церкви. Пусть не стараются оправдываться сторонники митрополита Сергия и тем, что выражение Декларации: «…ваши радости — наши радости», — не относится к идеологии большевизма, а к радостям нашего Отечества, которое у нас общее с большевизмом и радости которого, его процветание и мощь, должны быть и радостями верующих. Но так ли это? Что значит «процветание» отечества русского, управляемого большевизмом, как не усиление и укоренение тех же идей безбожия и вражды к Церкви, ея уничтожение? Что мы и наблюдаем. С укреплением большевистской власти существование Церкви становится почти невозможным, и как бы мы не толковали это выражение Декларации, оно есть отречение от веры.
Можно ли истинно верующему разделять эти мысли, выраженные в Декларации? Дальнейшим этапом и в то же время прямым следствием Декларации, вытекающим из нея логически и тем подтверждающим наше мнение — есть признание большевистского мировоззрения, является введенное митрополитом Сергием в Церкви поминовение власти. И у обновленчества, и у григорианства поминовение власти давно уже введено за богослужением — как прямой результат признания ими большевизма, законности и справедливости соц. революции. Молитва Церкви совершается или об утверждении и развитии чего-либо, что она считает своим идеалом; или же о прекращении того, что она считает злом.
Поэтому, молясь о власти, она или признает, что она в своих стремлениях является по существу доброй и потому заслуживает молитвы, дабы она укреплялась как начало, способствующее развитию добра, или же, если не признает ея доброй, должна молиться о прекращении ея влияния или обращении ея в сторону Истины и добра. Это в формуле поминовения должно быть выражено ясно и вполне определенно, чтобы не ввести верующих в заблуждение и соблазн. К сожалению, формула поминовения, введенная м. Сергием, заимствованная у обновленчества или григорианства, как раз этой точности и определенности в себе не содержит. Формула эта выражена так: «…еще молимся о стране нашей и властех ея, да тихое безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте…» Эту формулу можно понимать и так, и эдак, так как она введена по требованию власти, то, конечно, она есть стремление показать пред ними сочувствие к ним и их признание, иначе она была бы отвергнута властью, как ее дискредитирующая.
Следовательно, эту молитву о власти можно признать молитвой положительной, т. е. молитвой о том, что Церковь одобряет и считает по существу добрым. Но тогда она одобряет большевизм и его идеологию, а следовательно, отрекается от своей, ибо та и другая друг другу противоположны; что именно поминовение — есть одобрение, а не отвержение большевизма — это само собой ясно, потому что оно есть следствие Декларации, которая, в сущности, является документом признания Церковью большевизма. Но так как совесть издавших Декларацию и введших поминовение власти в Церкви не мирится с положительной молитвой о ней, как начале отрицательном в мире, то для себя и для верующих оставляется лазейка, что они молятся о прекращении зла, когда добавляют: «…да тихое безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте». Но уже мы говорили, что такие недомолвки недопустимы в Церкви. Церковь свята, и нет в ней никакой погрешности. Риза ее должна быть чистой, кристальной. Между тем, двусмысленность, сознательно допускаемая, — есть обман и ложь, что Церкви никак не свойственно. Это налагает пятно на ея святость. Конечно, это пятно ложится не на Церковь, которая не допускает никакой лжи, даже ее запрещает, хотя бы она была только недоговоренностью. Это ясно из приведенных выше слов Спасителя об отречении от Него пред человеками, [это пятно ложится] на лиц, допускающих такую ложь. И они, чтобы не осквернить Тела Церкви, должны быть из нея, если не покаются, извергнуты.
В то же время такая двусмысленность, как видно из тех же слов Спасителя об отречении пред человеками, не спасет изрекших ея от осуждения за отречение. Итак, в поминовении м. Сергий допустил 2-ой акт отречения от истины, ибо оно, по существу, есть одобрение большевизма.
Но ведь есть апостольская заповедь о молитве за власть: «…прошу совершать молитву, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу» (1 Тим. 2, 1–3). Здесь имеется в виду молитва о личностях, о царе и всех начальствующих, которые могут измениться в своем нравственном состоянии, поэтому у нас в Церкви раньше было введено поименное поминовение царей, а не вообще, молясь о власти.
В поминовении же м. Сергия лица не упоминаются, а взят только принцип о властях. Но так как принцип и идеология власти большевизма — безбожные, богоборческие, всегда неизменны в нравственном отношении, то, конечно, молиться за них нельзя. Церковь молилась и о языческих императорах, но как она молилась? Из формулы апостольской: «…да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте…» видно, что она молилась об их обращении, дабы прекратилось гонение на Церковь, что именно такой была молитва о языческих императорах, видно из некоторых древних помянников. Так такая молитва или формула молитвы об обращении приводится у ев. мученика Иустина-философа. Такая же формула, говорят, сохранилась в древнем списке литургии у магабаратских христиан в Индии. В этом смысле, если бы Церковь молилась о лицах, стоящих во главе современной власти, то для Церкви не было бы ничего предосудительного.
Но так как Патриарх Тихон большевиков (сов. власть) предал анафеме, то, очевидно, и такая молитва об их обращении в Церкви невозможна. Так что м. Сергий, введши поминовение власти в Церкви, погрешил догматически.
Можно ли молиться за большевистскую власть? Это хорошо раскрыто у проф. Муретова в «Богословском вестнике» (кажется, за 1911 год). Хотя тогда большевиков у власти не было еще, но ему пришлось высказать это по поводу одного магистерского сочинения об антихристе, где затронут был вопрос: «Можно ли молиться за антихриста», так как существо власти современной и антихриста — одно и то же. Но то или иное решение этого вопроса об антихристе приложимо и к современной власти.
Проф. Муретов доказывает, что Церковь молиться за антихриста, хотя он и будет стоять во главе власти государственной, не может, хотя, по словам Апостола, — говорит Муретов, — нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены (Рим. 13,1). На этом основании всякая власть, даже языческая, есть Божие установление и потому за каждую власть можно молиться, но только не об антихристе, — говорит он.
Власть антихриста не будет Божиим установлением, ибо она, по существу, будет богоборческой, стремящейся ниспровергнуть Богоустановленный миропорядок и поставить на его место свой. Поэтому это, скорее, анархия, чем власть. Если мы называем ее властью, то только потому, что не имеем другого соответствующего термина для ея названия, а поэтому Церковь за нее молиться не может.
Мы молимся за языческую власть потому что, в сущности, она принципов Божества и Его Законов не отрицает, но лишь имеет об этом неправильное представление. А по существу она стремится поддерживать Богоустановленные законы. Но не такова власть антихриста, он будет сознательно вести борьбу против Бога, и поэтому молиться за него нельзя. То же приложимо и к современной власти, так что защитникам поминовения из всего сказанного нельзя оправдать себя и ссылками на Св. Писание и на древний обычай Церкви молиться за языческих императоров.