Так, когда настоятель окормляемого еп. Павлом храма в с. Петровском о. Иоанн Лисицкий приехал на праздник в с. Карповку, ему не позволили служить в местной «буевской» церкви[310]. За короткий срок — лето 1928 г. — к еп. Павлу перешло около 20 сергианских общин. Первым был приход церкви в Дергачах, затем храмов в Золочеве, Балаклее, четырех сел Богодуховского района, двух сел Ах-тырского района (Сумской епархии) и т. д. Своим Владыкой ей. Павла признали и четыре сельских прихода Екатеринославской (Днепропетровской) епархии. От всех общин он требовал законно принятого постановления о присоединении к нему.
Затем к ей. Павлу обратился Райгородский благочинный, прот. Антоний Попов, с предложением перейти к нему со всеми приходами своего округа. В конце июля-начале августа Владыка Павел служил в храмах Изюмского окр. В частности, в церкви с. Петровское он отслужил всенощную, литургию и произнес проповедь «против безбожников, в защиту бытия Божия и объяснил причины отхода от митрополита Сергия». После жалобы сергианского ей. Константина (Дьякова) ей. Павел был вызван в Изюмское отделение ГПУ. Там ему «поставили на вид, что он заехал в епархию епископа Константина», хотя Владыка и отрицал это. Затем последовал вызов в Харьковское ГПУ с требованием предоставить переписку с Заместителем Местоблюстителя митр. Сергием. В Харьковском ГПУ от епископа потребовали перестать возносить имя Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра (Полянского). После его отказа последовал запрет административных органов на дальние поездки и дальнейшее присоединение приходов. Еп. Павел подчинился и ответил при встрече прот. Антонию Попову, что больше общин не принимает. Однако последний все же прислал Владыке постановления своего и соседнего прихода о присоединении к нему. Прот. Антоний Попов оказался в критическом положении, так как к ей. Алексию (Бую) идти не хотел, а митр. Агафангел (Преображенский) на запрос ответил, что вновь вошел в общение с митр. Сергием. Вскоре о. Антоний был арестован и сослан в Бийск. Подобные репрессии были не единичны. Так, прот. Петропавлов из Екатеринославской епархии лишился храма и был арестован после подачи заявления сергианскому епископу Августину (Вербицкому) о переходе к ей. Павлу.
В конце сентября 1928 г. ей. Павла вновь вызвали в ГПУ и позволили дальние поездки, каждый раз с особого разрешения. 14 января 1929 г. епископ совершил в Успенской церкви г. Золочева первую хиротонию — рукоположил бывшего насельника Киево-Печерской Лавры иеродиакона Аполлония (Канонского) во иеромонаха по просьбе киевских иосифлян. Именно о. Аполлоний передал Владыке «Окружное послание председателя Православного Русского Синода за границей митрополита Антония» от 22 июня/5 июля 1928 г. и «Определение Архиерейского Синода
Русской Православной Церкви за границей об указе митрополита Сергия и послании митрополита Евлогия», ставшие позднее важной уликой для ОГПУ по делу еп. Павла. Сам о. Аполлоний был арестован и осужден вскоре после возвращения в Киев как раз за распространение там подобных документов.
Вскоре после первой хиротонии Владыка рукоположил во диакона псаломщика Золочевской церкви Михаила Лебединца, затем направил к архиеп. Димитрию в Ленинград иеродиаконов Агапита и Савву из с. Гавриловка с письмом и просьбой прислать с ними ев. миро и антиминсы (посланцы привезли два антиминса, несколько частиц мощей и ев. миро). Иеродиакона Агапита (Жиденко) еп. Павел после возвращения рукоположил во иеромонаха.
Новая угроза для деятельности Владыки возникла в связи с публикацией 7 марта 1929 г. в харьковской газете «Пролетарий» статьи Стрижакова о контрреволюционных взглядах еп. Павла и, прежде всего, о его выступлениях в 1900-х гг. в поддержку смертной казни для революционеров. Епископу пришлось дважды давать объяснения в ГПУ — на второй день после публикации статьи и месяц спустя. Последовал и окончательный запрет совершать поездки из Харькова. Позднее сам еп. Павел говорил: «Мне было объявлено, что Советская власть смотрит на меня как на контрреволюционера исключительно церковного (на почве церковных убеждений), совершенно активного и притом действующего совершенно открыто. Ввиду этого никаких репрессивных мер против меня не было принято; но я совершенно лишен был права выезда для служения»[311].
Действительно, после этого епископ лишь один раз, в виде исключения, с разрешения административного управления служил в первый день Пасхи 1929 г. в Деркачах да два-три раза ездил помолиться в различные приходы Харьковской епархии. В самом Харькове он только два раза служил панихиды с молебнами. При этом травля Владыки в печати продолжалась. В конце августа 1929 г. в той же газете «Пролетарий» было опубликовано «клеймившее» его письмо снявшего сан священника Гольберга, и еп. Павлу снова пришлось объясняться с ОГПУ. Он даже подвергся кратковременному задержанию и 1 сентября был вынужден написать заявление в Харьковское ГПУ с подробным обоснованием «отношения священнослужителя к Советской власти с точки зрения своего религиозного мировоззрения», раскрыв «смысл и цель служения пастырского». Заявление заканчивалось словами: «После всего сказанного мною предоставляю представителям власти судить о том, допустимо ли и в какой именно мере допустимо мое служение Церкви в Советском государстве».
По свидетельству К. Т. Бублика, ей. Павел 12 октября 1929 г. рассказал ему, что при этом аресте ГПУ еще раз спрашивало Владыку о причинах отхода от «сергиевцев», и он ответил, «что должен стоять на своем посту, беречь Православие и т. п.» Не выдержав общественного давления и «спасая свое положение» преподавателя в художественном техникуме, одна из дочерей епископа, Нина, совершила предательство, поместив в харьковской газете свое отречение от отца[312].
Хотя выезжать на службы в другие города ей. Павел перестал, но принимать под свое окормление общины продолжал, и не только в Харьковской и Сумской епархиях. Так, в 1930 г. к нему перешли иосифлянские приходы Киева, бывшие сергианские общины г. Ананьева Одесской епархии, г. Глухова Черниговской епархии, г. Курска, с. Засосной Острогожского округа, с. Нескучное Липецкого округа, в январе 1931 г. — с. Мелекино Мантушского района Мариупольского округа и др. После ареста архиеп. Димитрия (Любимова) ей. Павел поддерживал отношения с ей. Нарвским Сергием (Дружининым) — писал ему, посылал в Ленинград несколько человек для рукоположения. Так как часть иосифлянских общин относилась к ей. Сергию с недоверием и не признавала в качестве руководителя движения, он был обрадован благожелательной позицией ей. Павла[313].
Пытался епископ Старобельский связаться и с другими архиереями. Так, в 1929 г. он через ехавшего к архиеп. Димитрию (Любимову) жителя с. Олыпаны Григория Геграчумона передал письмо для «скрывавшегося» в то время под Москвой, хорошо знакомого ей. Павлу по Харькову, митр. Нафанаила (Троицкого). В письме говорилось о взглядах самого епископа на деятельность митр. Сергия и спрашивалось о церковной позиции митрополита. Посланец не застал митрополита в Москве и оставил письмо дочери Владыки с просьбой при первой возможности передать отцу, но ответа не последовало. На допросе 7 февраля 1931 г. ей. Павел говорил, что хотел быть с архиеп. Димитрием и другими оппозиционными митр. Сергию епископами только в молитвенном общении: «Я определенно не желал нового управления, так как оно могло породить новые разделения и смуты»[314].
С 1925 г. в Харькове жили четыре высланных киевских архимандрита; двум из них, признававшим Декларацию, было разрешено вернуться в Киев, а другие — бывший настоятель Киево-Печерской Лавры Климент (Жеретиенко) и ее наместник Макарий (Величко) — остались в Харькове. Вместе с игум. Евстратием (Грумковым) и четырьмя монахами они образовали общину и служили тайно на квартирах. Архимандриты Климент, Макарий и игум. Евстратий написали митр. Сергию о своем отходе от него и были запрещены в священнослужении. С начала 1928 г. они окормлялись у ей. Димитрия (Любимова), а осенью при посредничестве игум. Клавдия (Савинского) перешли к ей. Павлу. Так же поступил и ряд приходов Харьковской епархии.
Далеко не такие хорошие отношения установились у ей. Павла с двумя очень авторитетными на Украине истинно-православными священнослужителями — прот. Григорием Селецким и игум. Варсонофием (Юрченко). Управляющий Елисаветградской (Зиновьевской) епископией прот. Григорий Селецкий, в 1926 г. высланный в Харьков, еще в ноябре 1927 г. открыто выступил против декларации митр. Сергия. В Киеве и Харькове он тогда не нашел прямой поддержки, поэтому поехал в Москву. Попытка повлиять на митр. Сергия при личной встрече оказалась безуспешной. Большое значение имела беседа с М. А. Новоселовым, который резко отзывался о Заместителе Местоблюстителя и говорил о необходимости отхода. Отец Григорий Селецкий встречался также с профессором А. Ф. Лосевым, протоиереями Сергием Мечевым и Владимиром Воробьевым. В результате он окончательно решил отделиться от митр. Сергия и летом 1928 г., вместе с прот. Николаем Виноградовым, отвез письменное ходатайство духовенства Зиновьевской епископии ей. Димитрию (Любимову) о принятии под окормление. Владыка Димитрий согласился, но посоветовал в необходимых случаях окормляться у ей. Павла как ближайшего иосифлянского архиерея[315].
Отец Николай Виноградов и живший в Харькове игум. Варсонофий (Юрченко) посетили ей. Павла, но в ходе беседы выразили сомнение в его православности, и Владыка даже отказал им в благословении. У группы о. Григория Селецкого-игум. Варсонофия сложились хорошие взаимоотношения с ей. Дамаскиным (Цедриком). Летом 1929 г. о. Григорий посетил Владыку в Стародубе и установил, что у них существует лишь незначительная разница во взглядах. Выяснилось, что расхождения ей. Стародубского Дамаскина с иосифлянами основаны, по словам о. Г. Селецкого, «главным образом на недоразумении», так как Владыка ошибочно думал, что архиеп. Димитрий считает всех, не принадлежащих к иосифлянам, в том числе и не согласных с митр. Сергием, безблагодатными. Во время приезда о. Григория ей. Дамаскин как раз отправил своего посланца в пос. Хэ, к месту ссылки митр. Петра (Полянского). Известно, что Патриарший Местоблюститель не передал с ним письменного ответа, хотя оценил, по словам еп. Дамаскина, церковную ситуацию в том же духе, что и он. В октябре 1929 еп. Стародубский был арестован и отправлен в Соловецкий лагерь. После его ареста игум. Варсонофий организовал оказание материальной помощи Владыке