17/30 декабря 1927 г. часть серпуховского духовенства отправила на имя митр. Сергия резкое заявление, в составлении которого, по свидетельству протопресвитера Михаила Польского, прямое участие принимал епископ Максим, тогда еще мирянин: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Не находя для себя более возможным оставаться на том скользком и двусмысленном пути, на который Вы своими декларацией и распоряжениями поставили всю Православную Церковь, и повинуясь голосу совести и долгу пред Богом и верующими, мы, нижеподписавшиеся, порываем каноническое и молитвенное общение с Вами и так называемым „Патриаршим Синодом“ и отказываемся признавать Вас Заместителем Местоблюстителя Патриаршего Престола на следующих основаниях:
1. Декларация Ваша от 16 июля, указ от 20 октября и все, что известно о Вашем управлении Церковью, с очевидностью говорит о том, что Вы поставили Церковь в зависимость от гражданской власти и лишили ее внутренней свободы и самостоятельности, нарушая тем и церковные каноны и идя вопреки декретам гражданской власти.
2. Таким образом, Вы являетесь не чем иным, как продолжателем так называемого „обновленческого“ движения, только в более утонченном и весьма опасном виде, ибо, заявляя о незыблемости Православия и сохранении каноничности, Вы затуманиваете умы верующих и сознательно закрываете от их глаз ту пропасть, к которой неудержимо влекут Церковь все Ваши распоряжения.
3. Результат Вашей политики у нас налицо. Верующие г. Серпухова, взволнованные Вашими распоряжениями, охвачены сильнейшей тревогой и недоумением за судьбы св. Православной Церкви. Мы, их пастыри, поставленные Вами на двусмысленный путь, не только не можем внести успокоение в их сердца и умы, но вызываем с их стороны подозрение в измене делу Православия и переходе в лагерь „обновленчества“.
Все это повелительно заставляет нас дерзновенно возвысить свой голос и прекратить теперь уже преступное с нашей стороны замалчивание Ваших ошибок и неправильных действий и, с благословения Димитрия, епископа Гдовского, отмежеваться от Вас и окружающих Вас лиц. Уходя от Вас, мы не отходим от законного Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Петра и отдаем себя на суд будущего собора. Да не поставит нам тогда в вину этот желанный собор, единый наш правомочный судья, нашего дерзновения. Пусть он судит нас не как презрителей священных канонов святоотеческих, а только лишь как боязливых за их нарушение»[342].
По инициативе настоятеля главного храма Серпухова — собора Преев. Троицы — протоиерея Александра Кремышенского 2 января 1928 г. было созвано общегородское собрание духовенства, на котором он призвал порвать все отношения с митр. Сергием. Сразу же после собрания о. Александр поехал в Москву к профессору М. А. Новоселову, а затем в Ленинград к еп. Димитрию, который назначил его Серпуховским благочинным[343]. Большая часть духовенства и мирян поддержала о. Александра, в первые месяцы года иосифлянскими в городе были 12 храмов.
Однако активные действия авторитетного и опытного иерарха, назначенного митр. Сергием в Серпухов, — еп. Мануила (Лемешевского) — несколько изменили ситуацию. Новый архиерей приехал в город 5 мая 1928 г. и сразу же включился в борьбу. Его биограф, митр. Иоанн (Снычев), впоследствии писал (с явной тенденциозностью) об этом периоде: «Здешние иосифляне, главным образом руководители раскола и некоторые миряне, принадлежали к тому типу людей, на которых не действовал ни авторитет, ни подвижническая жизнь и ничто другое. Это были до мозгов пропитанные озлобленностью последователи нового раскола. Ко всему этому, они отличались еще непримиримостью, ненавистью и злобой к приверженцам митрополита Сергия. Бывший епископ Серпуховский Сергий (Гришин) испытал на себе весь фанатизм раскольников, изливавших на него потоки ругательств, эта же участь ожидала и епископа Мануила. Не успел он еще как следует ознакомиться с новой паствой, а иосифляне пустили уже в ход свое оружие против него. Они писали ему анонимные угрожающие письма, а когда он возвращался из храма в архиерейский дом, то осыпали его градом ругательств, насмешек и т. п. дерзостей и даже держали камни за пазухой. Кое-кто из них открыто заявлял верующим: „Дождется ваш архиерей, что мы его когда-нибудь с горы сбросим!“ Ввиду таких угроз Владыка первое время приезжал или приходил в храм в сопровождении нескольких человек из православной паствы. Интересно, бывали такие случаи, когда епископ Мануил в своем скромном экипаже, спускаясь с горы к Никольскому храму, встречался с иосифлянским еп. Максимом, поднимавшимся в своем экипаже в свою церковь, находившуюся как раз напротив архиерейского дома на Красной горе. Оба епископа слегка кланялись друг другу и продолжали свой путь. Сопровождавшие же люди еп. Максима исподлобья смотрели на православного епископа и явно выражали свое к нему презрение»[344].
В итоге деятельности еп. Мануила к лету 1928 г. в городе сергианскими стали 10 храмов из 18. Если ранее иерархи — сторонники митр. Сергия — просто боялись служить в храмах Серпухова, то с лета 1928 г. они, в том числе и сам митр. Сергий, зачастили в город, стараясь привлечь на свою сторону прихожан. Никогда прежде Серпухов не видел такого количества архиерейских служб[345].
И все же иосифляне сумели привлечь на свою сторону и часть приходов Серпуховского района. В июне иеродиакон Варсонофий (Бессонов) из Высоцкого монастыря поехал в Полтаву, куда был переведен еп. Сергий (Гришин), и призывал местное духовенство не подчиняться ему, так как он «красный». Отец Варсонофий посетил также Киев, Курск, Воронеж, Козлов, Рязань, Муром, Арзамас, везде собирая сведения о «непоминающих». Ездил он и в Давидовскую пустынь Серпуховского района, которая во главе с настоятелем, архимандритом Иларием, присоединилась к иосифлянам[346].
Характерной является ситуация, возникшая в с. Дракино под Серпуховом. Первоначально сельский храм был у «непоминающих», но в июне-июле 1928 г. еп. Мануил (Лемешевский) отправил несколько посланий к его настоятелю с призывом признать Временный Священный Синод при митр. Сергии. В результате 9 августа приходское собрание большинством голосов постановило выполнить это требование. Сторонники же о. Александра Кремышенского — работницы фабрики «Красный текстильщик» Анисья и Татьяна Дурынины, подмастерья Н. Я. Голтышкин, И. Ф. Калинин — не подчинились; как зафиксировано в следственном деле, они заявляли, что «советская власть есть незаконная и что нужно присоединиться к Кремышенскому, а Мануил есть антихрист — его поставила служить советская власть» (протокол допроса свидетеля Г. И. Морозова)[347].
14 августа 1928 г. были арестованы наиболее активные иосифлянские священнослужители Серпухова: протоиерей Александр Кремышенский, иеромонахи Серапион (Кутин), Моисей (Доброхотов) и иеродиакон Варсонофий (Бессонов), 8 октября они были приговорены Коллегией ОГПУ к заключению в лагерь или ссылке[348].
Оставшиеся без руководителя серпуховские иосифляне обратились к ей. Димитрию (Любимову) с просьбой назначить им архиерея, и Владыка раскрыл им тайну хиротонии еп. Максима (Жижиленко), указав обратиться к нему. Формально с 1914 г. епископом Серпуховским был Владыка Арсений (Жадановский), но с 1923 г. он постоянно находился в ссылках и викариатством не управлял. Весной 1928 г. от еп. Арсения перестали приходить всякие вести, и распространился устойчивый слух, что он умер или расстрелян. В дальнейшем Владыка Арсений (занявший оппозиционную по отношению к митр. Сергию позицию) дал о себе знать, и существование двух архиереев на одной кафедре вызвало определенное нестроение среди паствы. Но после ареста епископа Максима оба архиерея примирились, испросив друг у друга прощения[349].
Позднее на допросе Владыка Максим рассказал об обстоятельствах, при которых он занял Серпуховскую кафедру: «В начале октября 1928 г. я получил по почте от Димитрия Гдовского письмо, в котором он просил меня приехать к нему для посвящения в епископы, и на другой день я поехал к нему в Ленинград. Когда я явился к нему, он мне сказал, что „я предполагал Вас посвятить в епископы, но в силу некоторых сомнений этот вопрос пока отложим“, и просил прийти на другой день, когда окончательно вопрос разрешится. Я ему говорил, что чувствую себя неопытным и недостойным этого звания, но он мне сказал, что, по его убеждению, я могу быть в этом сане. 12-го октября состоялось посвящение меня в епископы. Он сказал мне, чтобы я не говорил никому в Москве о том, что я посвящен в епископы. После этого я опять был в Москве, и 8-го января 1929 г. ко мне явилась делегация из Серпухова в лице протоиер. Александра Владычинского и старосты, или помощника старосты, кажется, Костина… и диакона Иринарха, которые мне сказали, что „мы обращались к Димитрию Гдовскому просить епископа для управления епархией, и он указал нам на Вас“. Я решил поехать, так как заключил, что это делается в интересах Православной Церкви. Будучи уже епископом в Серпухове, я в феврале 1929 г. ездил к Димитрию Гдовскому доложить, что я вступил в исполнение своих обязанностей. С ним у меня помимо этого был разговор исключительно по церковным делам и о деталях архиерейской службы»[350].
После появления в Серпухове нового Владыки за короткий срок к иосифлянам присоединилась часть приходов Звенигорода, Волоколамска, Коломны, Клина, Загорска, Сходни, других городов и сел
Московской области. Епископ Максим временно окормлял также паству и в соседней Ярославской епархии: в Рыбинске, Ростове, Переславле-Залесском, Угличе и т. д. Вместо арестованного протоиерея Александра Кремышенского еп. Максим назначил новым благочинным иеромонаха Парфения