и иподиаконами священномученика епископа Гдовского Вениамина (Казанского), который часто посещал дом семьи К. И. Воронова и в один из своих визитов привез туда Леонида и Викторина, познакомить их с «милыми барышнями». Будущая жена В. Добронравова — Анна Константиновна — была самой младшей из четырех сестер, в то время ей только исполнилось 18 лет. По словам о. Викторина, это знакомство определило его дальнейший путь: он решил сделать предложение Анне, а в случае отказа стать монахом. Знакомство, перешедшее в обоюдное глубокое чувство, продолжалось пять лет и закончилось счастливейшим браком. Анна выросла в благочестивой и ревностно-православной купеческой семье со старообрядческими традициями, дядя ее был старостой храма, хлебосольным хозяином, и его хорошо знали многие священники и иерархи. Анна же была светской, живой барышней, любившей все доступные ей развлечения, включая шведскую гимнастику и плавание. Викторин и его брат тоже увлекались спортом, музыкой, живописью (брали уроки рисования у Репина). В доме Добронравовых-Ростовских, так же как и в доме Вороновых, было много молодежи, и по праздникам и у тех, и у других царило веселье.
После свадьбы молодожены не отправились в традиционное свадебное путешествие, а совершили паломничество в Дивеево и Саров, к мощам преп. Серафима. Вскоре после этого, невзирая на протесты матери и жены, Викторин стал священником. Его матушка говорила о нем: «У меня батюшка небесный, а я земная». Пастырь к ней был внимателен и снисходителен, к себе же во всем очень строг: он даже не позволял себе носить цветные рясы, всегда только черные, подпоясывался простым ремнем, даже верхняя ряса была черная, ватная — для улицы[404].
Семья у батюшки была хорошая, его слово являлось законом. У Добронравовых родилось четверо детей, но трое умерли при жизни священника. Старшая дочь Ирина родилась 23 октября 1915 г. Она умерла совсем молодой в 1932 г. от туберкулеза. После ареста отца на нее легли все заботы о семье, девушка пошла работать, не имея права продолжить образование — как дочь осужденного священника, и ее хрупкое здоровье не выдержало. Младенец Николай, родившийся в июне 1917 г., скончался в 1922 г. Второй сын, Серафим, родившийся в 1921 г., погиб на фронте в 1942 г. Только младшая дочь Зоя, которая родилась в мае 1925 г., осталась жива и после окончания II мировой войны проживала в США, где преподавала в университете в должности профессора до начала 1990-х гг.
4 октября 1915 г. Викторин Добронравов был определен на вакансию диакона к церкви Преображения Господня (Спасо-Колтовской) на Петербургской стороне, и в тот же день рукоположен во диакона, а 21 декабря 1915 г. — во священника. В этом, ныне не существующем храме, о. Викторин служил три с половиной года и заслужил признание и любовь паствы. 31 января 1918 г. прихожане поднесли ему золотой наперсный крест, на ношение которого о. Викторин 29 мая 1919 г. получил благословение священномученика митрополита Петроградского Вениамина (Казанского). Следует отметить, что еще 11 апреля 1916 г. молодой священник был награжден набедренником «за отлично-усердную службу», 3 декабря 1916 г. — скуфьей, а 7 апреля 1918 г. — камилавкой[405].
Пока было возможно, о. Викторин активно занимался преподаванием Закона Божия. В 1916–1918 гг. он был законоучителем в местной церковно-приходской школе, Петроградском городском 22-м женском училище, городском 4-классном училище Петра I, Петроградском смешанном начальном училище, частной гимназии Федоровой, реальном училище Черняева и коммерческом училище на Крестовском острове[406]. Именно в это время сформировались те качества священника, которые позволили ему в дальнейшем быть замечательным духовником.
Уже вскоре после Октябрьской революции о. Викторин лично столкнулся с антирелигиозной политикой советских властей. 25 сентября 1918 г. он был арестован ЧК и заключен в Петропавловскую крепость, но в первый раз все обошлось благополучно, тюремное заключение продолжалось один месяц, постановлением ЧК от 25 октября того же года священник был освобожден без вынесения приговора. Чтобы в условиях нараставших материальных бедствий прокормить семью, о. Викторину пришлось, помимо службы в храме, дополнительно работать в различных советских учреждениях. Так, в 1918–1919 гг. он служил счетоводом в ревизионной комиссии при Госконтроле, участковым контролером в Военно-полевой инспекции военных строительств и конторщиком в организации «Стройсвирь», а в 1921–1922 гг. трудился в ремонтных мастерских[407].
25 февраля 1919 г. отец Викторин был назначен настоятелем церкви святителя Николая Чудотворца при Убежище престарелых сценических деятелей Русского театрального общества на Петровском острове. Здесь, в церковном доме при храме по адресу: Петровский пр., д. 25, кв. 3, батюшка поселился со своей семьей и прожил 11 лет. В начале 1920-х гг. Убежище было преобразовано в Дом ветеранов сцены имени Марии Гавриловны Савиной. Эта знаменитая русская актриса основала Убежище, много сделала и для устройства при нем церкви и была похоронена в склепе под алтарем храма. Муж Савиной, известный театральный деятель Анатолий Евграфович Молчанов, в качестве товарища председателя приходского совета деятельно помогал настоятелю вплоть до своей кончины в мае 1921 г. Молчанов также был погребен в склепе рядом с М. Г. Савиной. Сама двусветная, освященная в 1906 г. церковь вмещала около 600 человек и была украшена иконами, особо чтимыми актерами: святителя Димитрия Ростовского, мучеников Ардалиона и Порфирия, святого мученика Трифона.
Сохранились воспоминания духовных детей о. Викторина о первых годах службы батюшки в Никольской церкви: «Прот. Викторин был исключительным духовником… Он мыслил чисто по-православному. Слава его как духовника распространялась далеко… В прот. Викторине была особая духовная сила. Его слово было всегда со властью. Он строго настаивал на соблюдении постов, на причащении каждое воскресенье, призывал отказаться от вкушения мяса и как возможно чаще ходить в храм. Во время отречения последнего русского царя и революции прот. Викторин служил в Петербурге. Батюшка был большим почитателем иконы Божией Матери Державной. Он придавал большое значение явлению этой иконы в столь трудный для России период. Этим явлением Матерь Божия утешила верных и как бы сказала, что с отъятием „удерживающего“
Она Сама приемлет скипетр и державу. Каждую пятницу вечером в храме, где он служил… совершалось молебное пение с акафистом перед Державной иконой Божией Матери. В доме о. Викторина находилась очень чтимая им икона Козелыцанской Божией Матери. В день празднования этой иконы ее приносили в храм, и совершалось всенощное бдение»[408].
В 1919 г. молодой священник был избран председателем приходского совета Никольской церкви, преобразованной в приходскую постановлением Петроградского Епархиального совета от 1 октября 1918 г. Несколько лет о. Викторин вел тяжелую борьбу за спасение церкви от закрытия как «домовой» и признание ее приходской. 11 августа 1919 г. настоятелю пришлось передать в городской подотдел записей актов гражданского состояния метрические книги храма, а 14 декабря того же года на общеприходском собрании был подписан договор с представителями властей о передаче церкви в бесплатное и бессрочное пользование верующим.
Под руководством о. Викторина приходской совет занимался церковной благотворительностью и активно участвовал в поддержке духовного просвещения в городе, постоянно отчисляя определенные суммы на нужды Богословско-благовестнических курсов IX благочиннического округа Петрограда. Сообщая об этом в отчете о деятельности совета за вторую половину 1921 г., о. В. Добронравов отмечал: «Духовно-просветительская деятельность в храме и приходе ведется настоятелем храма устройством бесед и паломничеством к святыням г. Петрограда». Показательным для характеристики тесных связей священника с представителями интеллигенции является тот факт, что он участвовал 26 июля 1920 г. в шествии с гробом старосты университетской церкви академика Б. А. Тураева от его квартиры на Васильевском острове до Лавры, где состоялись отпевание и погребение. Естественно, у настоятеля храма при Доме ветеранов сцены было много знакомых и духовных детей и в актерской среде. Председателем приходского совета о. Викторин состоял около трех лет — до начала мая 1922 г., когда по категорическому требованию районного церковного стола был вынужден оставить этот пост[409].
Возглавляемый о. Викторином крестный ход у Никольской церкви на Петровском острове. 1922 г.
Постепенно над Никольской церковью стали «сгущаться тучи». 26 декабря 1921 г. настоятелю пришлось дать подписку, что он поставлен в известность заведующим церковным столом о запрещении устраивать беседы и другие собрания «помимо церковных служб» без разрешения властей, иначе последует «заслуженная кара по всем строгостям законов РСФСР». В этот же день заведующий столом заявил о. Викторину, что его церковь, «как домовая», намечена к закрытию. Стремясь предотвратить эту акцию, приходской совет обратился к городским властям, убеждая их, что Никольская церковь является единственным приходским храмом на всем Петровском и части Крестовского острова и обслуживает район с 16 фабриками, заводами и 5 тыс. постоянного населения, в основном, православного. В заявлении совета также подчеркивалось, что здание церкви изолировано от жилого помещения и лишь притвором сообщается с временным коридором этого помещения, закрытым глухими дверями, на месте которого можно сделать «капитальную переборку». 4 января 1922 г. межведомственная комиссия при отделе управления Петрогубисполкома, заслушав данное заявление, нашла возможным оставить церковь открытой «при условии полной изоляции от жилых помещений». Однако уже 28 января эта же комиссия решила, что храм «принадлежит к домовым церквям и подлежит закрытию на общих основаниях». Утром 15 февраля 1922 г. о. Викторин и два представителя прихожан расписались под извещением о немедленном закрытии храма, в котором говорилось: «…если одним из нас будет сделана попытка препятствовать провести указанное постановление властей в жизнь тем или иным путем, то несем за означенное всю ответственность по всем строгостям закона РСФСР». И в этот же день Никольская церковь была закрыта