В 1931 г. истек срок ссылки батюшки, но в ставшую ему родной Стрельню он допущен не был. 8 июля Особое Совещание Коллегии ОГПУ постановило по отбытии срока наказания лишить И. Рождественского и С. Аплонова права проживания в 14 населенных пунктах (в том числе в Ленинграде) и их областях с прикреплением к определенному месту жительства на 3 года. Во второй половине 1931–1932 гг. протоиерей по-прежнему жил в Перми, затем нелегально приехал в Ленинградскую область, но открытых иосифлянских церквей там уже почти не было, и о. Измаил поселился в Вятской области, где служил настоятелем в истинно-православном приходе с. Быстрица Оричевского района вплоть до закрытия там церкви в апреле 1936 г.[461]
В одном из важнейших центров иосифлянского движения — в Вятской епархии — о. Измаил также играл немаловажную роль. Летом 1935 г. по просьбе архиеп. Серафима (Самойловича) последователей ей. Виктора и митр. Иосифа в этой епархии принял в свое архипастырское окормление проживавший тогда в Архангельске в ссылке ей. Дамаскин (Цедрик). В марте 1936 г. этот Владыка был арестован и через месяц переправлен в распоряжение Управления НКВД по Кировскому краю. На одном из допросов следователь заявил епископу: «Следствию известно, что Рождественский привез от Вас воззвание духовенству Вятской епархии, где Вы сообщали о том, что приняли во „временное окормление Вятскую епархию от архиепископа Серафима“ и установили порядок, запрещающий духовенству самостоятельно занимать должности в церковных приходах»[462].
В 1936 г. о. Измаил проходил в качестве одного из основных обвиняемых по делу истинно-православных в Кировском крае. Ввиду неизбежного ареста, батюшка в апреле 1936 г. перешел на нелегальное положение и уехал из Быстрицы. В связи с этим ему так и не довелось повидать долгожданного ребенка — родившуюся 15 мая 1936 г. и нареченную Марией дочь. Более года о. Измаил тайно служил в различных населенных пунктах Ленинградской области. Неслучайно в известном труде протопресвитера Михаила Польского он назван «глубоко чтимым тайноцерковником Петроградской епархии»[463].
31 июля 1937 г. о. Измаил был арестован на ст. Полово Витебской железной дороги (в Оредежском районе Ленинградской области) и вскоре этапирован в г. Киров (Вятку). Протоиерей обвинялся в том, что «будучи одним из руководителей контрреволюционно-монархической организации, проводил у себя на квартире нелегальные сборища, где обсуждались вопросы организационной борьбы с советской властью, тесно был связан с руководителями контрреволюционных организаций». Следствие было недолгим, уже 29 сентября 1937 г. Особая Тройка при Управлении НКВД Кировской области приговорила батюшку к высшей мере наказания, и 14 октября того же года он был расстрелян в г. Кирове.
Какие-либо данные о захоронении тела о. Измаила в его деле отсутствуют, но вероятно, он погребен в числе других жертв репрессий на Петелинском кладбище Кирова, где в 1990-е гг. был установлен общий памятный знак. Матушка о. Измаила, Мария Васильевна, осталась одна с годовалой дочерью на руках и скончалась от голода в суровую зиму 1942 г. Чудом выжившая дочь батюшки, разыскивая на протяжении многих лет сведения о своем отце, лишь в 1997 г. получила справку о его расстреле и реабилитации 30 сентября 1967 г.
В 1930-х гг. о. Измаил, предчувствуя свой мученический исход, завещал брату Михаилу в случае его ареста и известия о кончине в тюрьме якобы от болезни или при попытке к бегству не верить этому, а знать, что он убит. Вспоминая годы, проведенные в Стрельне, батюшка просил брата совершить заочное отпевание возле надгробия настоятеля Спасо-Преображенской церкви протоиерея Николая Кедрова (умершего в 1904 г.) и считать его могилу своим символическим захоронением. В 1967 г., когда возвратившиеся из заключения реабилитированные узники донесли до о. Михаила достоверную весть о смерти его брата, посмертная воля священномученика была исполнена.
Могильный памятник прот. И. Кедрову сохранился до настоящего времени. Пережил лихолетья и священнический дом, возле которого на праздник Покрова Пресвятой Богородицы 1997 г. — в день 60-летия мученической кончины о. Измаила, по инициативе Общества ревнителей истории Стрельны, насельниками Троице-Сергиевой пустыни был установлен памятный знак в виде северного русского «голубца» с иконой Собора святых Новомучеников и Исповедников Российских[464].
В октябре 1981 г. на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви за границей о. Измаил был причислен к лику святых. На хранящейся в Знаменском Синодальном соборе в Нью-Йорке иконе Собора святых Новомучеников и Исповедников Российских, от безбожников убиенных, работы архим. Киприана (Пыжова) — батюшка запечатлен третьим справа от св. праведного о. Иоанна Кронштадтского в камилавке и светлом облачении, с крестом и Евангелием в руках.
Ввиду отсутствия должной информации о брате о. Измаила Михаиле, он также был прославлен в октябре 1981 г. как новомученик. К счастью, батюшка в то время еще жил и продолжал окормлять свою паству еще семь лет, о чем вскоре стало известно и в Синоде Русской Зарубежной Церкви.
Священник Михаил Рождественский. 1950-е гг.
Как и его брат, Михаил Рождественский окончил трехклассную сельскую школу (в 1911 г.), Старорусское Духовное училище (в 1915 г.) и поступил учиться в Новгородскую Духовную семинарию, однако, в связи с ее закрытием в 1918 г., успел окончить только три курса. Во второй половине 1918-начале 1919 гг. он жил в доме отца в с. Перегино, занимаясь крестьянским трудом и прислуживая в церкви, затем около года работал учителем в Островской сельской школе Старорусского уезда. В июне 1920 г. Михаил Васильевич был мобилизован в Красную армию и два с половиной года служил учителем школы грамотности красноармейцев в 193 Пензенском стрелковом полку. В декабре 1922 г. М. Рождественскому был предоставлен двухнедельный отпуск, но он по семейным обстоятельствам просрочил возвращение в часть на несколько месяцев и поэтому оказался приговорен Военным трибуналом по обвинению в дезертирстве к одному году тюремного заключения. В середине 1924 г. Михаил Васильевич был освобожден досрочно после семи месяцев заключения и сразу же демобилизовался из армии, вновь поселившись в доме отца[465].
В начале 1925 г. М. Рождественский женился на дочери служащего Елене Петровне Александровой (родилась в 1906 г. в Петербурге) и вскоре был рукоположен во диакона к церкви с. Перегино, где прослужил девять месяцев. В конце 1925 г. о. Михаила рукоположил в сан иерея в Софийском соборе Новгорода управлявший тогда Новгородской епархией архиепископ Иосиф (Петровых). В 1926 г. у молодого священника родился сын Сергей, и он вместе с семьей переехал жить к брату Измаилу в Стрельну. Здесь о. Михаил периодически служил в Спасо-Преображенской церкви и около двух лет учился на Высших Богословских курсах, еще существовавших тогда в северной столице. В это время он был осужден на три месяца принудительных работ[466].
Как и его старший брат, о. М. Рождественский резко негативно отнесся к Декларации о лояльности Церкви советской власти и отделился от митр. Сергия еще в конце декабря 1927 г. После ареста брата, с 25 февраля 1928 г., о. Михаил стал исполнять обязанности настоятеля Спасо-Преображенской церкви Стрельны. 2 июля 1928 г. ректор Высших Богословских курсов — сторонник митр. Сергия прот. Николай Чуков — исключил из числа учащихся шесть иосифлян: о. М. Рождественского, о. Николая Прозорова, о. Филофея Полякова, иеромонаха Игнатия (Астанина) и мирян И. А. Июдина и С. Н. Аплонова (уже арестованного). После ареста о. Измаила построенный им вблизи церкви дом был «занят ЖАКТом». К Рождественским подселили семью милиционера, и таким образом в шести комнатах дома в дальнейшем проживали от 13 до 18 человек (в середине 1928 г. у о. Михаила родилась дочь Ольга).
В период первых массовых арестов иосифлян в конце 1929 — начале 1930 гг. батюшка несколько месяцев скрывался: ночевал у знакомых по одной ночи, а иногда «перебивался» и на вокзале. Весной 1930 г. власти потребовали у всех приходских общин Ленинграда и области перерегистрации, и 6 апреля община Стрельнинской церкви вынужденно подала заявление о своей регистрации, приложив к нему и анкету священника. Приход Спасо-Преображенской церкви и о. Михаил в качестве его настоятеля были официально зарегистрированы 16 апреля 1930 г. Батюшка указал в анкете, что он обслуживает Стрельну с прилегающими деревнями (Ижорка, Викколово, Коркули, Старые и Новые Горбунки, Новополье, Старая и Новая Каменки) и частично другие местности, «где проживают лица нашего религиозного объединения». Известно, что о. Михаил в это время также окормлял общину Петропавловской церкви в Вырице[467].
В конце 1930 г. начались аресты по второму групповому делу иосифлян, и 26 декабря было выписано постановление об обыске и задержании священника М. Рождественского, так как он «состоит в контрреволюционной организации и проводит в ней активную работу». На следующий день агенты ОГПУ пришли в стрельнинский церковный дом. При обыске были изъяты письма и конспекты лекций (22 брошюры), причем о. Михаил заявил следователю, что часть бумаг не принадлежит ему, и он не знает, как они оказались в доме[468].
Первый допрос батюшки состоялся лишь 8 марта 1931 г. Уже в графе «политические убеждения» он смело указал: «Противник существующего строя». И далее о. Михаил откровенно говорил о своем отношении к богоборческой власти: «По своему убеждению я действительно являюсь противником существующей сов. власти за то, что она проводит политику искоренения православной веры. Не скрываю, что в разговорах с прихожанами я высказывал свои взгляды на безбожную сов. власть, говоря, что все те переживания, которые нам приходится терпеть, а именно: обнищание страны, в вопросах как продовольственных, а также и промтоварных, является не чем иным,