В списке разгромленных «групп ИПЦ» община в Стрельне была поставлена на первое место. При этом в обвинительном заключении указывалось, что квартира Е. П. Рождественской являлась местом встреч членов группы и приезжавшего из Ленинграда духовенства. Здесь во время церковных спевок, чаепитий и т. п. якобы проводились антисоветские беседы, давались установки воспитывать прихожан в страхе Божием и агитировать не платить сельскохозяйственные налоги и не вступать в колхозы.
Помимо стрельнинской, особенно сильный удар был нанесен по общине церкви св. кн. Александра Невского в Красном Селе. Прежний настоятель этого храма прот. Николай Телятников, перешедший к иосифлянам в январе 1928 г. под влиянием о. И. Рождественского, был осужден еще в октябре 1931 г. С тех пор настоятелем Александро-Невской церкви служил священник Александр Лепский. 4 октября 1932 г. он был арестован вместе с псаломщицей С. К. Востропятовой, старостой церкви Е. И. Лейкиной и ее братом Ф. И. Лейкиным. В Алексеевском храме пос. Тайцы все духовенство в то время уже было осуждено, и поэтому по делу арестовали вдову строителя и старосту церкви С. П. Алексееву, председателя «двадцатки» Н. В. Трофимова, у которого при обыске нашли рукопись «Новый раскол в Православной Церкви», и членов приходского совета Е. Я. Петрова и А. П. Петрова.
Еще одна «группа ИПЦ» была разгромлена в пос. Вырица и д. Слудицы. С 5 октября по 26 ноября агенты ОГПУ арестовали там бежавшего из ссылки иеродиакона Владимира (Кожинова), председателя «двадцатки» Петропавловской церкви пос. Вырица Н. Ф. Матвеева и ее прихожан — зажиточных крестьян А. Ф. Кожина, А. В. Поташина, В. П. Кондрашева, Г. К. Власова и Ф. И. Гусева. Наконец, в Царском Селе пострадала община Феодоровского собора, были арестованы староста А. Н. Егорова, секретарь «двадцатки» Е. Г. Осипова и прихожане: «болящая Ольга» (О. А. Лазарева), ее муж И. Д. Виноградов, дворянки А. Н. Синельникова и М. И. Трояновская. К лежащей 17 лет из-за заболевания суставным ревматизмом Ольге Лазаревой часто приходили верующие, получавшие от нее духовные наставления и исцеления. На квартире болящей иосифлянские священники А. Кибардин, М. Рождественский, А. Черкасов и другие совершали молебны в присутствии 10–15 человек. О. Лазареву признали виновной в проведении антисоветской агитации, хотя она на допросе показала, что на жалобы верующих на тяжелую жизнь «всегда успокаивала их и говорила, что надо терпеть, т. к. скоро наступит хорошая жизнь»[477].
Помимо пяти групп иосифлян, органы следствия включили в дело и четырех проживавших в Стрельне и пос. Горелово сторонников митр. Сергия: иеромон. Варнаву (Клыкова), свящ. Амвросия Сазонова, рясофорных послушниц Веру Апатьеву и Веру Мельникову. Приговор был вынесен Коллегией ОГПУ 10 декабря 1932 г., 28 человек приговорили к 3–10 годам концлагеря или 3–10 годам высылки в Северный край, о. М. Василевского — по старости к лишению права проживания в 12 крупнейших городах на 3 года, и трех человек (Е. Р. Тихонову, Ф. И. Лейкина, А. П. Петрова) освободили ввиду недоказанности вины. Е. П. Рождественская, наоборот, была взята под стражу и приговорена к 3 годам концлагеря. Отбывать срок ее отправили в Красновишерские лагеря (г. Усолье Верхне-Камского округа)[478].
Во время этого разгрома — 4 декабря 1932 г., была закрыта Спасо-Преображенская церковь, а второй иосифлянский храм Стрельны — Успенский, несмотря на сопротивление прихожан, 21 февраля 1933 г. передали общине сторонников митр. Сергия[479]. Продолжались и репрессии против проживавших в поселке духовных детей братьев Рождественских. Так, 7 октября 1933 г. был арестован и 23 декабря приговорен к трем годам ссылки в Казахстан Ф. К. Панюшин. В это время в Стрельну вернулся бывший иподиакон о. Измаила С. И. Аплонов, но и его 19 марта 1935 г. арестовали и через неделю выслали вместе с женой и двухлетним сыном Виталием на 5 лет в Оренбург.
Проживавший с 1934 г. в с. Перегино Новгородского округа о. М. Рождественский неоднократно тайно приезжал к детям и своей пастве в Стрельну и Ленинград, а в декабре 1937 г. переехал туда жить. Причиной стали репрессии духовенства и закрытие храма Пророка Илии в Перегино. При этом был арестован, 25 ноября 1937 г. приговорен Тройкой Управления НКВД по Ленинградской области к высшей мере наказания и вскоре расстрелян священник Поддорской церкви — муж сестры о. Михаила Ольги Васильевны — о. Рафаил Яковлевич Муравьев. Сам о. М. Рождественский сумел скрыться от неизбежного ареста и уехал в Ленинград. Здесь батюшка в основном жил у сестры Зинаиды по адресу: Нарвский пр., 11–162 — и духовных детей, прежде всего у дочери купца И. И. Крупенниковой, к которой неоднократно ездил в 1935–1937 гг. в Старую Руссу, когда она работала там бухгалтером.
Архимандрит Клавдий (Савинский).
Из следственного дела 1942 г.
С собственными детьми о. Михаилу пришлось видеться по ночам, украдкой, уходя рано утром, чтобы никто не заметил. В бывшем церковном доме в Стрельне перед войной помимо сына и дочери батюшки жили его сестры — Серафима Рождественская и переехавшая туда из Перегино Ольга Муравьева со своими детьми. Жена о. Михаила после освобождения в 1935 г. осталась в Коми АССР на вольном поселении и работала там заведующей лагерной аптекой в пос. Железнодорожный. Поскольку батюшка никаких доходов не имел и, по его словам, «жил и питался очень скудно», Елена Петровна ежемесячно высылала на содержание детей 400 рублей[480].
Вернувшись в северную столицу, о. Михаил сразу же установил связь со служившими там тайно другими иосифлянскими священнослужителями, прежде всего с архим. Клавдием (Савинским), с которым он когда-то был вместе осужден и 18 дней ехал в тюремном вагоне в сибирский лагерь. Уже в конце 1937 г. батюшка встретился в городе с архим. Клавдием и исповедовался у него. Прежние прихожане о. Михаила оказывали ему материальную помощь, а он, имея антиминс, совершал у них на квартирах тайные богослужения, исповедовал и причащал. В 1939–1941 гг. протоиерей также встречался с иеромонахом Тихоном (Зориным), которого знал с конца 1920-х гг., и они исповедовали друг друга. В мае-августе 1941 г. о. Михаил жил у сына и дочери, но в день занятия германскими войсками Стрельны поехал служить молебен в Ленинград и остался в городе на период блокады.
Около года — до августа 1942 г. — М. Рождественский жил на ул. Розенштейна, 37, у своей старой прихожанки М. Ф. Панюшиной (до ее эвакуации с семьей в Молотовскую область), затем в августе-декабре 1942 г. — в Чернышевом пер., 16, у Л. В. Масленниковой и в Чернышевом пер., 24 у Н. Н. Крупенниковой и, наконец, в январе 1943 г., до момента ареста — на Софийской ул., 11 у работавшей прачкой в детских яслях А. А. Севастьяновой. Тайные богослужения о. Михаил совершал в основном по большим церковным праздникам: на Рождество, Пасху, Троицу, Крещение в квартирах Панюшиной и Севастьяновой; присутствовало на них в среднем около 20 верующих. Пастырь также исповедовал, причащал, отпевал своих духовных детей, получая за совершение треб небольшое вознаграждение хлебом или деньгами. Пайка он не имел и выжил лишь благодаря помощи верующих. Весной 1942 г. о. Михаил переписывался через А. Севастьянову с архим. Клавдием, они просили друг друга исповедовать. Страшная блокадная зима 1941–42 гг. и массовая эвакуация существенно сократили иосифлянскую паству в Ленинграде, но тайные богослужения продолжались[481].
В конце концов, агенты НКВД «вышли на след» общины о. Михаила. О ней стало известно после ареста 17 июня 1942 г. о. Клавдия (Савинского). На допросе 16 июля архимандрит показал: «Рождественский проживает в городе Ленинграде нелегально, так как по документам ему, имевшему судимость, проживание в Ленинграде запрещено… Во время войны я получил от Рождественского Михаила, через одну верующую из его знакомых, два письма [в марте и мае 1942 г.], в которых, вместе с исповедью, сообщалось о том, что он жив и здоров, находится в Ленинграде, но адреса не сообщалось. Фамилии женщины, передавшей мне письма, я не знаю, а имя ее Агриппина». О тайном служении о. Михаила показала на допросе 12 июля и арестованная вместе с архимандритом послушница А. С. Абрамова.
12 августа 1942 г. архим. Клавдий был расстрелян, а о. М. Рождественский арестован в ночь с 18 на 19 января 1943 г. во время Божественной литургии на Крещение Господне в квартире А. Севастьяновой. Вместе с батюшкой были задержаны все присутствовавшие на богослужении 10 человек. Но обвинительное заключение от 4 марта 1943 г. по делу «антисоветской нелегальной группы церковников-иосифлян, последователей т. н. Истинно-Православной Церкви» было составлено лишь на трех человек: М. Рождественского, А. Севастьянову и бухгалтера кооперативной артели Н. Крупенникову. Следственный материал в отношении еще 19 иосифлян был выделен в особое производство для дополнительного расследования и последующего привлечения этих лиц к уголовной ответственности.
Отец Михаил подвергался допросам 13 раз: с 19 января по 24 февраля. На первом допросе батюшка заявил: «Называть лиц, у которых я нелегально проживал, не буду, так как не желаю подвергать их репрессиям за оказанное мне гостеприимство». Хотя в дальнейшем священник дал довольно обширные показания, он признал лишь один единственный факт сделанного им в январе 1943 г. «антисоветского высказывания»: «Я, узнав из газет, что митрополиты Сергий и Алексий отчислили средства на пожертвование советской власти в фонд обороны страны, заявил своим окружающим, что митрополиты Сергий и Алексий поступили последовательно той Декларации, которую они приняли в 1927 г., и пошли на примирение с советской властью. Одновременно с этим я призывал своих единомышленников не принимать участие в этом пожертвовании и никаких средств от себя не выделять, так как мы, иосифляне, помогать советской власти не должны за ее отношение к религии»