В Мариенбурге, как и в Гатчине, о. Петр прежде всего занялся благоустройством храма. Полностью вернуть ему исторический облик и восстановить прежний дубовый иконостас было крайне сложно, но тщательный ремонт сделал храм благолепным и заботливо ухоженным. Удалось провести паровое отопление, обнести оградой территорию вокруг церкви с небольшим, стихийно возникшим во время войны кладбищем. На церковном участке был построен двухквартирный дом (по адресу: Круговая ул., 7), куда о. Петр с матушкой переехали из гатчинской квартиры.
К батюшке часто приезжали его собратья, священники, с которыми о. Петра связывали дружеские отношения. Особенно много духовенства съезжалось в день Ангела батюшки 6 сентября, отчего архим. Кирилл (Начис) назвал этот день «вторым престольным праздником». В начале 1960-х гг. в храме иногда простым священническим чином служил будущий Патриарх митрополит Пимен (Извеков). Он был тогда другом семьи, укрывался иногда в доме о. Петра от своих забот, и однажды дал этому дому укрепившееся потом название Мариенбургский скит[600].
Позднее посещал о. Петра и новый Ленинградский митрополит Никодим (Ротов). После первого знакомства он попытался привлечь умудренного опытом священника к возглавляемой им внешней церковной деятельности. Но вскоре, поняв полную нереальность таких планов, он отступил. Владыка Никодим приезжал в Мариенбург редко и только по официальным праздникам[601].
Возможно, впервые такая поездка состоялась после необычного письма 1964 г. митрополиту от прихожанки о. Петра Людмилы с просьбой посетить храмовый праздник Покрова Божией Матери: «Он святой, святой во всех своих проявлениях, и душа его как душа ребенка. Он монах, не будучи монахом, и служба у него монастырская, и живет он только интересами храма… Он большой молитвенник, и любим всеми»[602].
22 апреля 1967 г. с благословения митр. Никодима о. Петр был назначен членом Епархиального совета, что его очень тяготило, особенно официальные приемы и церемонии. Когда 27 мая 1974 г.
батюшка был освобожден от этих обязанностей «с выражением искренней благодарности и сердечной признательности за усердие в работе и доброе сотрудничество», он воспринял это с радостью. Молитвенник и труженик, о. Петр говорил мало и сдержанно. Его лаконичные фразы, часто стихи из Священного Писания, содержали потаенный смысл, который раскрывался во времени. В 1970-е гг., когда о святости Царской Семьи не смели говорить, о. Петр сказал: «У Бога они прославлены». Сохранилась поминальная записка, где рукой батюшки поименно названы убиенные в Екатеринбурге и Алапаевске.
За двадцать с лишним лет служения в Мариенбурге о. Петр получил много наград. Так, в 1957 г. он был удостоен Патриаршего благословения, в 1958 г. — права служения с открытыми Царскими Вратами до Херувимской песни, 26 декабря 1962 г. — права ношения 2-го наперсного креста с украшениями, 2 мая 1967 г. — Патриаршей грамоты, 31 декабря 1967 г. (к 75-летию) был награжден третьим Патриаршим крестом, а затем и орденом св. кн. Владимира 2-й степени[603].
При всем внешнем благополучии, батюшка, однако, остро переживал скорби и нестроения Церкви: диктат советской власти, обмирщение духовенства, замешанный на политике экуменизм и многое другое. По своим убеждениям о. Петр остался таким же, каким был в давние 1920-е гг. По-прежнему батюшка тепло относился к иосифлянам. Он неоднократно посещал могилу одного из руководителей движения прот. Феодора Андреева в Александро-Невской Лавре.
Дочери о. Феодора позднее вспоминали: «Летом 1967–68 годов мы снимали для мамы комнату возле Покровской церкви в Мариенбурге под Гатчиной. Здесь мама особенно сблизилась с о. Петром Белавским и его матушкой, которых не видела с 1929 года. Наталия Николаевна посещала все богослужения в Покровской церкви. Она писала другу: „По утрам, когда идет служба, вижу в алтаре высокого седого старца 75 лет, который совершает проскомидию. Совершеннейшая простота. Необыкновенная легкость движений при земных поклонах. Это тот о. Петр, кто в духовной семинарии учился у И. П. ГЦербова. А рукополагал его митрополит Вениамин. Он крестным ходом хоронил о. Феодора, когда Вы были уже в узах. В Тайцах у него жил владыка Димитрий, и оттуда он приезжал проститься с о. Феодором перед его кончиной. Из Таиц о. Петр и владыка Димитрий вместе и уехали далеко… Помните такого черноволосого протодиакона… о. Михаила Яковлева? Вот он здесь и его жена тоже. Они на пенсии и оба почти слепые. О. Петр служил у них молебен. Разговорам не было конца. В очень большие праздники о. Михаил сослужит о. Петру, а я плачу“»[604].
Последняя фраза подтверждается архивными документами. Так, в 1964 г. «двадцатка» Мариенбургской церкви просила митр. Никодима благословить участвовать о. Михаила Яковлева в богослужении в день прославления свт. Петра, митрополита Московского, 6 сентября (в именины о. Петра). В 1975 г. батюшка добился разрешения похоронить 13 марта у стен Мариенбургского храма своего духовного сына прот. Михаила Смирнова, подвергавшегося арестам в 1929 и 1944 гг. и принявшего перед смертью монашеский постриг с именем Михаил[605].
В то время увольнение за штат означало снятие с государственной регистрации и фактически полную невозможность священнического служения. Понимая противоестественность такой ситуации, о. Петр 1 апреля 1968 г. подал митр. Никодиму прошение, в котором просил: 1) ходатайствовать перед Патриархом и Синодом о восстановлении ликвидированной в 1961 г. практики обязательной приписки к определенным храмам всего заштатного духовенства; 2) разрешить всему приписному заштатному духовенству самостоятельное совершение богослужений по договоренности с настоятелем храма; 3) допустить это духовенство исполнять обязанности помогающих за богослужениями в храмах, к которым оно приписано[606]. Однако осуществление предложений батюшки было невозможно из-за сопротивления государственных органов власти.
Через несколько лет эта проблема непосредственно затронула о. Петра. В 1976 г. митр. Никодим написал в характеристике батюшки: «Митрофорный протоиерей Петр Иоаннович Белавский — один из старейших и наиболее уважаемых пастырей епархии, безупречного поведения, любит уставную службу и служит с усердием, пользуется любовью своих прихожан». Но при этом Владыка все же 3 мая издал указ об освобождении о. Петра от настоятельства и увольнении его за штат. Не помогло и коллективное обращение прихожан к Патриарху Пимену[607].
Новым настоятелем в Мариенбург был назначен служивший в годы Великой Отечественной войны в составе Псковской Духовной Миссии и подвергавшийся репрессиям архим. Кирилл (Начис). Последнюю настоятельскую службу в Покровской церкви о. Петр отслужил 9 мая 1976 г. Он очень тяжело переживал этот неожиданный указ. Особенно угнетало сознание, что заштатные священники с хрущевских времен были фактически лишены права служить, а жизнь без богослужений казалась о. Петру тяжелым испытанием на склоне лет.
Батюшке помогли его преданные духовные дети. Первоначально с прошением о разрешении служить о. Петру и находясь за штатом они обращались к митр. Никодиму, но безуспешно. На одно из таких ходатайств Владыка, вероятно имея в виду запрет уполномоченного, ответил: «Не всегда митрополит может поступить так, как хочет». После этого прихожане обратились к Патриарху Пимену. И Первосвятитель «продлил жизнь Мариенбургского скита», по его распоряжению о. Петр был назначен почетным настоятелем, и за ним, в виде исключения, было сохранено право отдельного служения[608].
5 июня 1976 г. митр. Никодим, в соответствии с распоряжением Патриарха, написал резолюцию о том, что прот.п. Белавскому благословляется совершать богослужения в Покровской церкви по договоренности с настоятелем архим. Кириллом. Через два дня о. Петр отправил митрополиту благодарственное письмо: «При моем переходе на положение заштатного священника только одно меня печалило — это обычное отсутствие возможности самому служить Божественную литургию. А это всегда было для меня самым дорогим в жизни. Дарованная Вами возможность иногда послужить в храме будет мне великой радостью и поддержкой»[609].
Помимо разрешения служить о. Петру также была предоставлена персональная пенсия. Первое ходатайство о ней к председателю Пенсионного комитета при Синоде митр. Алексию (Ридигеру) написал 4 июня горячо любивший батюшку епископ Тихвинский Мелитон: «Очень просил бы Вас, дорогой Владыко, назначить протоиерею Белавскому П. И. несколько повышенную пенсию, ибо он был исключительным тружеником, авторитетнейшим пастырем у своих прихожан. Можно сказать, что он был харизматически настроенный старец, к которому прибегали все требующие наставления и духовного руководства». В ответе от 9 июня митрополит писал, что персональные пенсии могут назначать лишь Патриарх или Синод, и отмечал: «Полагаю, что протоиерей Петр Белавский действительно один из видных протоиереев Митрополии, и, если Высокопреосвященнейший Митрополит Никодим представит его к персональной пенсии, — Святейший Патриарх удовлетворит это ходатайство». 10 июля Владыка Никодим написал такое ходатайство, и 26 июля Первосвятитель указал назначить о. Петру персональную пенсию 100 рублей в месяц с 3 мая 1976 г.[610]
После ухода за штат служение старца продолжалось еще пять лет. В октябре 1979 г. скончалась Ксения Васильевна, отпевал ее сам о. Петр, похоронили матушку за алтарем Покровской церкви. После этого батюшка начал быстро слабеть. 9 мая 1981 г. он отслужил свою последнюю в земной жизни литургию. И все же, слабея, почти утратив зрение, о. Петр неизменно, каждую субботу с помощью близких бывал в храме и приобщался Святых Христовых Тайн. 31 декабря 1982 г. старцу исполнилось 90 лет. В этот день настоятель архим. Кирилл отслужил в церкви литургию и по окончании ее произнес приветственное слово батюшке, который пришел в храм в рясе, доставшейся ему от священномученика епископа Григория (Лебедева). 5 октября 1982 г. Патриарх, по представлению нового Ленинградского митрополита А