Она наконец сказала Киру про ребенка. Он пришел в неописуемый восторг и начал относиться к ней с предельной осторожностью, словно она сделана из драгоценного фарфора. Теперь они говорили о детях, причем мисс Тиллсон быстро перевела разговор на те голливудские пары, у которых в этом году родились дети.
Неожиданно послышался шум остановившейся у дома машины, и Ориел встала, увидев, как Кир перепрыгнул через калитку, даже не попытавшись ее открыть. Его акробатический подвиг привел в восторг мисс Тиллсон. Он вел себя точно так же, как мог вести себя Эррол Флинн.
Лицо Кира сияло. Он подхватил Ориел на руки и закружил по террасе, не обращая внимания на просьбы мисс Тиллсон быть поосторожнее с женой в таком состоянии.
— Я получил фильм! — закричал он, продолжая кружиться. — Я получил «Завоевателей»!
Ориел взвизгнула в восторге и начала осыпать его лицо поцелуями.
— Я случайно столкнулся на студии с директором, и он велел мне зайти с Шусмиту. Оказалось, ему понравились мои идеи насчет фильма. Он решил рискнуть и взять меня. Ох, детка, наконец-то.
— И значительно быстрее, чем мы надеялись, — прибавила она, обхватив его красивое лицо ладонями. — Ура! — завопила она, не обращая внимания на соседей, проезжающие машины и играющих на улице детей.
Мисс Тиллсон, воодушевленная ее криком, отбросила пристойные манеры и завопила еще громче. В награду они посадили ее в машину и отвезли в аптеку на бульваре Сансет, где все выпили содовой, а мисс Тиллсон непрерывно вертела головой, считая кинозвезд, зашедших купить зубную пасту или губную помаду.
Внезапно весь мир оказался у их ног. Пришли, увидели, победили. Блестящие идеи Кира, его талант, сильный характер и непохожесть на других наконец взяли верх. Скоро у них будет ребенок, и Кир сделает блестящую карьеру.
— За нас, — поднял Кир стакан с содовой с клубничным сиропом, и они торжественно чокнулись.
Кир пообещал мисс Тиллсон однажды взять ее на студию и показать, как снимается кино. Они говорили об актерах, которых стоит взять в фильм, о костюмах, обо всем. Они открыто целовались, смеялись без всякого повода. Кир даже посадил смущенную мисс Тиллсон на колени и пообещал познакомить ее с Бадом Уэстмором, знаменитым гримером, который сделает ей такой макияж, что она будет выглядеть на тридцать лет моложе и завоюет сердце Гари Гранта. Это был их самый счастливый день. И уже тогда они знали, что «Завоеватели» — только начало, только первый шаг к выдающейся карьере…
Говард Шусмит тепло поблагодарил Клариссу Сомервилл за то, что она с такой щедростью вложила деньги в постановку фильма «Ночь завоевателей».
Кларисса наклонила голову и улыбнулась.
— Вы должны благодарить мистера Финчели-Галлертона за подсказку. — Она намеренно упомянула имя могущественного человека и насмешливо наблюдала, как расцвел этот забавный мистер Шусмит. — Он такой верный друг, — добавила она для пущего эффекта.
Говард Шусмит галантно проводил ее. Кто мог подумать, что у этого мальчишки Хакорта такие связи? А уж он, Говард Шусмит, использует эту восходящую звезду на всю катушку.
Выйдя из студии, Кларисса во взятом внаем автомобиле вернулась в гостиницу. Пришла пора дать знать Ориел, что она в городе.
Оказавшись в номере, она устало подошла к кровати и сбросила туфли. Взглянула на пустую постель и едва не разрыдалась.
Кайл отказался сопровождать ее. И впервые за все время ей не удалось его заставить.
Глава 15
Лондон
Отель «Виндзор» — четырехэтажное здание из светлого песчаника с великолепной террасой, украшенной коваными железными решетками, и прекрасной английской кухней — пользовался большим успехом. Он славился английскими завтраками, английскими горничными, английским консерватизмом и клиентами-англичанами. Именно по этой причине Уэйн и предпочел его другим знаменитым соперникам — «Ритцу» и «Савою». На данном этапе ему не требовалось интернациональное окружение, тем более что остальная Европа была для него закрыта.
Он продал «мазерати» во Франции одному коллекционеру за очень хорошие деньги. Популярность этой марки была настолько высока и очереди желающих ее приобрести так длинны, что за подержанную машину в идеальном состоянии иногда можно было получить больше, чем за новую, потому что покупателям порой приходилось ждать доставки новой машины по нескольку месяцев. Ему также удалось напроситься на яхту к знакомому, тем самым сэкономив на авиабилете, и он приехал в Англию, имея достаточно денег, чтобы произвести впечатление.
Он остановился в «Виндзоре». Цены там были заоблачные, но Уэйн посчитал это хорошим капиталовложением. Он усиленно тренировался, стараясь избавиться от французского акцента, и вполне преуспел, давая себе поблажку только в дамском обществе. Ведь французский всегда считался языком любви, а ему срочно требовалась либо богатая жена, либо спонсор.
Он жил в «Виндзоре» уже неделю. Его прибытие привлекло внимание работников гостиницы и ее постояльцев по разным причинам. Среди женщин появление высокого, красивого француза, разумеется, не прошло незамеченным, и горничные даже ссорились из-за привилегии убирать его номер. Одна из них призналась, что видела его голым до пояса, когда он брился в ванной комнате, и уверяла, что такой мускулатуры не видела никогда в жизни. Дамы с незамужними дочерьми сразу настораживались, когда он спускался в обеденный зал — темноватую комнату с высоким потолком, но у Уэйна хватало ума не флиртовать с кем попало. Более того, за неделю его хорошие манеры, ненавязчивость и вежливость усыпили бдительность английских матрон. Не лишними в этом смысле оказались и его костюмы, рубашки и туфли от лучших английских модельеров. Француз, одевающийся как англичанин, все-таки приемлемее, нежели иностранец, выглядящий иностранцем. Уэйн, к счастью, имел светлую кожу, а загар быстро исчезал. Это тоже помогало.
Появление Уэйна не осталось незамеченным и среди мужчин. Мужчина таких размеров автоматически становился конкурентом. Стоило ему войти в бар, как разговор немедленно переходил на занятия боксом в Итоне или греблей в Кембридже и спортивных достижениях участвующих в беседе мужчин. Естественно, Уэйн слушал, делал комплименты и рассказывал, что в Сорбонне он уделял основное внимание учебе, а не спорту. Утверждая, что умеет лишь стрелять (искусство, владеть которым считается необходимым в английском обществе) и не имеет никаких других спортивных достижений, он умудрился успокоить большинство хорохорящихся мужчин.
Его с радостью и некоторой снисходительностью приняли в маленькую группу, которая собиралась в баре, чтобы выпить перед ужином. Все-таки он был иностранцем. Сегодня Уэйн подошел в баре к Стэнли Уэтерингтону, выходцу из одной из лучших английских семей.
— Добрый вечер, Уэтерингтон, — поздоровался он, зная, что англичане предпочитают обращение по фамилии. Он заказал выпивку, попросив записать ее на его счет.
— Очень мило с вашей стороны. Мне виски, — пробормотал Уэтерингтон.
Уэйн развернул «Таймс» и углубился в деловую страницу. Уэтерингтон, начинающий пьяница, потягивал шотландский виски с одобрением настоящего знатока.
Ужин в «Виндзоре» подавали ровно в семь, ни минутой раньше, ни минутой позже. Это был не ресторан, так что опоздавшие оставались голодными. Уэйн находил англичан очаровательными, но довольно странными. Нация, похоже, делилась на две части — аристократию и всех остальных, причем эти части никак не смешивались. Повернувшись к Уэтерингтону, Уэйн спросил:
— В Бордо бывали?
— Бордо? Нет, но выпил я его предостаточно. — Покрасневшие от пьянства глаза Стэнли смеялись, и Уэйн послушно рассмеялся.
— У моей семьи там виноградник, вернее несколько.
— И вы уехали? Вы что, рехнулись?
Уэйн пожал плечами — чисто по-английски — и покачал головой.
— У меня нет нюха виноторговца, да и в винограде я не разбираюсь. Кроме того, у меня несколько младших братьев, у которых есть этот талант, так что мне удалось отделаться от своего старика.
— Повезло, значит. И поэтому вы перебрались в старую добрую Англию?
Претенциозность этого человека не переставала изумлять Уэйна, но он улыбнулся и кивнул.
— Именно. Все дело в том… — Он наклонился вперед, как будто собирался открыть какую-то тайну, сразу возбудив любопытство Стэнли. — Я все еще не знаю, чем мне стоит заняться. Вы меня понимаете? — Уэйн был уверен, что собеседник поймет. Несмотря на свое происхождение, Стэнли просто плыл по течению. Он не обманул ожиданий Уэйна — на его лошадином лице появилось выражение глубокого сочувствия.
— Знаю, что ты имеешь в виду, старик.
Уэйн терпеливо ждал. Если кто-то сообщает тебе что-то по секрету, ты делаешь все, чтобы помочь, особенно если этот человек платит за выпивку. Стэнли заказал еще виски и задумался. Не вызывало сомнений, что это занятие было для него непривычным.
— Ну, старина… Дарвилл, — он умышленно произнес фамилию Уэйна на английский лад и сразу почувствовал себя увереннее, — а что ты, собственно, можешь делать?
Уэйн пожал плечами.
— Говорить по-французски и по-английски. В Сорбонне изучал экономику. Неплохо разбираюсь в биржевых делах. Вожу спортивную машину, могу управлять яхтой и прекрасно чувствую себя в казино. Вот, пожалуй, и все.
Это было не так, но Уэйн тщательно продумал перечень и добился своего.
— Гм… как и все мы, старина. — Стэнли рассмеялся собственной шутке, потом снова задумался. — Подожди… а что если? — Он повернулся на стуле и остановил взгляд на пожилом мужчине, сидящем в углу и читающем толстую книгу в кожаном переплете. — Ага, вот он. Пошли. Следуй за мной и предоставь говорить мне.
Без особой надежды, чисто из любопытства, Уэйн прошел за Стэнли в угол, где сидел старик. Уэйн видел его и раньше, он был здесь завсегдатаем.
— Здравствуйте, сэр Мортимер. Как обычно, интересуетесь котировкой акций? — Такое развязное приветствие заставило Уэйна поморщиться, но старик ничуть не удивился, поднял глаза, быстро и недовольно оглядел Стэнли и перевел взгляд на Уэйна.