к ребятам по суше, но тогда он будет хвастуном, и ничего не докажет. Нет, нужно плыть дальше, ведь каких-то тридцать пять метров осталось, их можно и на одних руках проплыть. На середине ставка судорога свела вторую ногу. Опять жуткая боль в ноге. Дотянуться да ноги, чтобы ее помассировать, не удалось, сразу погрузился под воду, но удалось выплыть на поверхность. Превозмогая боль попытался плыть на руках, но и это не получилось, оказалось, что это не то же самое, что плыть с опущенными, но здоровыми ногами. Саше стало страшно.
– Помогите, тону! – закричал он ребятам на берегу, и ушел под воду.
Собрав последние силы он опять поднялся на поверхность.
– Помогите! – опять закричал он, и опять ушел под воду.
– Во прикалывается, – решили ребята, – подшутить над нами хочет.
Забеспокоились они только тогда, когда на поверхность он больше не выплыл.
Вот такая нелепейшая смерть молодого парня, который еще и жить то толком не начал. Что это? Судьба? Назвать это судьбой как-то язык не поворачивается. Скорее всего это не судьба. Видать не суждено ему было стать летчиком, хотя он и делал для этого все от него зависящее.
Убитая горем мать пережила сына ненадолго. На сельском кладбище они похоронены рядышком.
Одноклассники
Миша Костенецкий
Миша Костенецкий – это мой друг, мы дружили еще с младших классов. Родители Миши колхозники, и он единственный ребенок в семье. Отец у него худенький, небольшого роста. Мать повыше отца, и пошире его в плечах, казалась мне несколько полноватой даже для ее роста. Миша больше на мать похож, чем на отца. Учился Миша не очень хорошо, в классе по учебе он занимал третье место сзади, то есть был не самым плохим учеником. Вслух правда читал очень плохо. Как-то, когда мы с ребятами были у него дома, он прочитал нам понравившийся ему отрывок из книги. Мы тогда уже учились в пятом классе, а с нами был еще и Саша, брат Ювко Володи, который учился только во втором классе. Послушав Мишино чтение он сказал: «Это он так читает? У нас в классе никто так плохо не читает». В остальном же Миша был нормальным парнем. Мы с ним вместе ходили на лыжах, спускались на лыжах с горок, делали вместе коньки из деревяшки, с приделанной снизу железной проволокой, на которых катались по улице. Дома у Миши имелся кое какой отцовский инструмент, который был необходим для такой работы. Кроме того, у него был еще и сосед, тракторист, у которого Миша иногда тоже брал инструмент. Не все и не всегда у нас конечно получалось, но кое какие навыки работы с инструментом мы приобретали. Потом у нас появились велосипеды, не наши конечно, а отцовские, но ремонтировали их мы. Чаще всего приходилось ремонтировать шатуны педалей. Поскольку падали мы довольно часто, то эти шатуны со временем изгибались, и начинали цеплять за раму, издавая при этом очень неприятный, периодически повторяющийся звук. По какой-то странной закономерности, почему-то гнулся всегда шатун правой педали, на котором находилась большая звездочка, предназначенная для передачи по цепи усилия на заднее колесо. Выпрямлять этот шатун было очень неудобно, так как очень мешала именно эта звездочка. Но мы с этим справлялись. Мы даже пытались выполнить самую сложную работу в ремонте велосипеда: устранить биение переднего колеса, так называемую «восьмерку». Нужно было увеличивая натяжение спиц в одних местах, и уменьшая их натяжение в других местах, добиться такого состояния, чтобы при вращении колеса не было видно биений. Но с этой работой мы справиться так и не смогли, биения немного уменьшались, но убрать их полностью нам не удавалось.
После окончания шестого класса мы с Мишей уже чувствовали себя совсем взрослыми, поэтому и решили попробовать вина. Но поскольку родители нас таковыми еще не считали, нужно было сделать это так, чтобы родители запах не унюхали. Решили выпить вина перед тем, как идти в кино, тогда будет достаточно времени, чтобы запах алкоголя выветрился. В связи с этим мы и пошли в кино на два часа раньше. По пути зашли в магазин возле церкви, купили в складчину бутылку самого дешевого плодово-ягодного вина и небольшую булочку для закуски. Зашли в дальний угол церковного сада и расположились там на траве, подальше от посторонних глаз. Выпили по паре глотков и закусили булкой. Вино было сладенькое, и нам понравилось. Выпили еще понемногу, на душе стало совсем хорошо. Лежали на траве и строили планы на летние каникулы. Я собирался поработать в нежинском плодосовхозе, и предлагал Мише поработать вместе. Но Мишу на каникулы родители отправляли к своим родственникам, которые жили на Донбассе, в поселке Горловка. Так понемногу за разговорами мы и выпили две третьих бутылки. Я почувствовал легкое головокружение, хорошие ощущения стали куда-то пропадать, и я сказал Мише, что больше пить не буду.
– Ну тогда, и я больше не буду, – сказал Миша.
Я закрыл бутылку пробкой и поставил ее под куст желтой акации, под которым мы сидели. До начала фильма было еще больше часа, поэтому мы лежали под кустом и дальше, и разговаривали. Потихоньку хмель из головы начал выходить, начинавшееся было легкое головокружение прекратилось. Через час мы уже чувствовали себя прекрасно и были в приподнятом веселом настроении.
– Ну, что, пошли в кино, – предложил я.
– А с вином что будем делать? – спросил Миша.
– Да пусть остается, кто ни будь допьет. – ответил я.
– Да нет, жалко, – сказал Миша. – Давай допьем.
– Нет, я больше не хочу, – не согласился я.
– Ну тогда давай выльем, а бутылку сдадим. Зачем здесь двадцать копеек оставлять.
– Выливай, – согласился я.
– И выливать жалко, – сказал Миша, – я лучше допью.
И выпил остаток вина. Пустую бутылку мы сдали в тот же магазин, а на вырученные деньги сходили на двухсерийный фильм. Я конечно же был не прав, когда предлагал эту бутылку оставить под кустом, двадцать копеек для нас тогда были большими деньгами. Мои родители жили не очень богато, а Мишины были еще беднее. Миша не ездил с классом ни на какие экскурсии, и даже никогда не фотографировался, всегда говорил, что нет денег. Скорее всего денег на эти мероприятия у родителей он даже не просил, поскольку, с его точки зрения, это было бы сверх наглости. Поэтому Миши нет ни на одной из общих школьных фотографий.
После восьмого класса Миша, вместе с нашим одноклассником Колей Потапенко, пошли учиться на курсы трактористов, и после их успешного окончания начали трудовую деятельность трактористами в колхозе. Коле, отец которого также работал трактористом, дали не новый, но вполне хороший рабочий гусеничный трактор, а Мише достался заброшенный колесный трактор, который простоял неисправным больше двух лет, и с которого за это время уже поснимали много запчастей для ремонта других тракторов. Миша конечно же расстроился, и от досады чуть не плакал. Но бригадир тракторной бригады, со странной фамилией Рей, его успокоил и пообещал достать для этого трактора все необходимые запчасти. Он и объяснил Мише, что ему очень даже повезло, поскольку за счет колхоза он сможет продолжить учебу и значительно углубить свои знания. После того, как он своими руками сначала разберет, а мотом соберет этот трактор, он будет его знать, как свои пять пальцев, после этого никакие поломки ему будут не страшны. Миша провозился с ремонтом этого трактора всю зиму, заработка за это время конечно никакого не было, за ремонт платили копейки, но опыт ремонта он приобрел огромный. В дальнейшем за помощью к нему даже опытные трактористы обращались, и Миша, неожиданно для себя, стал уважаемым в колхозе человеком.
Как-то Миша мне сказал, что у него появилась девушка, и предложил меня с ней познакомить, чтобы я оценил его выбор. В следующие выходные вечером мы к ней и съездили. Оказалось, что она учится в восьмом классе четвертой школы, расположенной в бору, но фигура у нее уже была вполне сформировавшаяся, и выглядела она старше своих лет. Мы посидели с ней на скамейке возле ее дома пару часов и уехали домой.
– Ну как она тебе? – спросил Миша. – Понравилась?
– Симпатичная, выглядит как взрослая, – сказал я, – но в ней есть какая то странность.
– И в чем странность? – удивился Миша.
– Толком не могу понять, но что-то настораживает, – ответил я.
Сразу я не мог понять, что же мне показалось странным в девушке, но какое-то неуловимое ощущение странности в моем сознании отложилось. Только когда приехали домой, я понял, что меня насторожило. А насторожило меня несоответствие ее внешнего вида и разговоров, судя по разговорам она была еще наивным ребенком. Мише об этом я не стал рассказывать, а вдруг я ошибся, но через некоторое время моя оценка подтвердилась. Миша сообщил мне, что уже весь колхоз знает, что он встречается со школьницей, она уже всем об этом рассказала. А потом у Миши состоялся разговор с матерью.
– Миша, ты что, жениться на малолетке собрался? – спросила она его.
– С чего Вы взяли? – удивился, покрываясь красной краской Миша.
– Так ко мне одна девушка возле магазина подходила, и сказала, что вы с ней скоро поженитесь, как только она восемь классов закончит. Ты там смотри, чтобы она мне ребенка в подоле не принесла.
Теперь странность девушки заметил и Миша. Объяснил ей, что она еще слишком маленькая для замужества, и больше они не встречались.
После окончания десятого класса я уехал учиться в Харьков, а Миша познакомился с симпатичной девушкой Валей, которая приехала работать в колхоз по распределению после окончания сельскохозяйственного техникума. Мне удалось погулять у них на свадьбе, которая совпала с моими зимними каникулами. Миша привез молодую жену в хату родителей, и начал задумываться о строительстве нового большого дома. Чтобы заработать денег на строительство, он перешел работать на Прорабство, где как раз шло строительство трассы Москва-Киев. Проработал там несколько лет, возили песок для отсыпки строящейся трассы. За это время и построил новый, большой и просторный дом, с водяным, а не с печным отоплением. Новый Мишин дом мне очень понравился, в нем была даже отдельная комната для родителей. Но мать Миши в новом доме прожила недолго, умерла из-за проблем с сердцем. А у Миши родился сын Витя. Строительство дороги к этому времени закончилось, и Миша вернулся работать в колхоз. Мы с ним не переписывались, но всегда встречались при каждом моем приезде в отпуск в Вертиевку. Я рассказывал им свои новости, они мне свои. Однажды я увидел у Миши во дворе трактор с небольшим кузовом перед кабиной. Валя мне с гордостью сказала, что Миша сам собрал этот трактор из списанного хлама. Все полностью работает, даже кузов с помощью гидравлики опрокидывается, но гаишники на учет не хотят ставить, так как Миша с электрической проводкой что-то напутал. Но потом Мише кто-то помог с проводкой, и свой трактор он зарегистрировал.