В первую сессию Денис получил две двойки, и в течение следующего семестра пересдать их не смог. Во время второй сессии он опять получил несколько двоек и встал вопрос о его отчислении из училища. Людмиле удалось попасть на прием к начальнику училища, у нее была одна единственная просьба, чтобы сына не отправляли в войска, а оставили дослуживать оставшийся год в одном из вспомогательных подразделениях училища. Говорила, что начальник училища долго на это не соглашался, и согласился только после того, как она встала перед ним на колени и не хотела подниматься, пока он не согласиться. Заодно выпросила для Дениса и увольнение на сутки. Придя к нам домой она сказала, что уезжает с Денисом в Болшево.
– Люда, а ты ведь сейчас начальника училища подставляешь, который согласился тебе помочь. Ты же перед ним только-что на коленях стояла и обещала, что со стороны Дениса никаких нарушений не будет, – попытался я ее остановить.
– Я свое уже отстояла, – был ответ, – а дальше теперь трудности начальника училища.
Я был поражен. Вот он, азиатский менталитет. Будут клясться тебе в вечной любви и преданности, а через полчаса с легкостью подставят или предадут.
Денис дослуживал год в роте охраны, и мать все так же часто к нему приезжала. Потом его забрали домой, и я его больше не видел. С Сашей мы периодически встречались, сначала в НИИ-4, куда я приезжал в командировки, а после его увольнения из армии, созванивались и встречались в Москве. После увольнения Саша работал курьером и свободного времени у него было предостаточно.
С Витей мы общались гораздо больше, чем с Сашей. Мы совмещали приятное с полезным. В Серпухове в то время было тяжеловато с мясом и колбасами, поэтому мы раз в месяц ездили в Москву за мясными продуктами. Вечером приезжали к Вите в гости, где всегда встречали радушный прием, а с утра пораньше занимали очередь в колбасном магазине. Потом покупали килограмм десять мяса в каком ни будь гастрономе и уезжали домой. Лысовы приезжали к нам с ответными визитами. Через пару лет Витя получил новую двух комнатную квартиру и участок под дачу. Участок правда был далековато, 180 км от Москвы, но Витю это не смущало, как не смущало и то, что на участке было много пней, и их нужно было корчевать. Участок был небольшой, всего шесть соток, но он был крайним от леса, и при желании можно было раскорчевать пни еще и на прилегающем болоте. Первый раз я попал на этот участок, когда Витя отмечал свой сорокалетний юбилей. Моей жены в то время дома не было, уехала в гости к матери в Харьков, и я был дома один. Как раз накануне собрал ведро клубники и пытался вспомнить, как из нее сварить варенье. Помнил, что варить нужно в два этапа, сначала немного приварить и дать остыть, а уже потом доварить окончательно. Припомнил также как мама проверяла готовность сваренного варенья, она капала капельку варенья на деревянную дощечку и смотрела, если капля по доске не расплывается, то варенье готово, а если же расплывается, то нужно варить дальше. Утром я в течение тридцати минут приварил варенье и уехал к Вите. Путь не близкий, ехать нужно было двумя электричками, поэтому рассчитывал приехать на его дачу не раньше обеда. Витину дачу я нашел сравнительно легко по описанным им приметам, на краю участка должна была стоять высокая мачта, на ней флаг из полосатой тельняшки, а под флагом авоська с пустыми бутылками, как символ того, что хозяин бросает пить. Участок с такими приметами был только один. На дачу Валентина практически не ездила, и летом во время отпуска Витя жил там с Леной. Несмотря на нежелание Лены вставать рано утром, Витя вытаскивал ее из теплой постели, вместе они поднимали флаг на мачте и бежали на физзарядку. В качестве жилого помещения у Вити был построен барак из досок, с прихожей и спальной комнатой, в которой стояли двое двух ярусных деревянных нар. Вот только туалета на участке еще не было, Витя не видел в нем особой необходимости, так как рядом был лес, но приехавшие гости сразу же указали ему на этот недостаток. На участке уже росли и лук, и укроп, и петрушка. Росла даже тыква, посаженная в дупле большущего пня. Гости такой посадке тыквы удивлялись, а Витя, используя научный подход объяснял, что это он привил тыкву на дерево, чтобы тыква была многолетней, и не нужно было бы ее каждый год сажать. Его сказке конечно никто не поверил, кроме соседки по даче, которая попросила его и ей привить такую тыкву. Витя пообещал, но сказал, что в этом году уже поздно, в следующем году весной привьет. Витин юбилей мы отметили на славу, не знаю, как у других, но у меня голова утром просто раскалывалась, и я даже смотреть не мог ни на водку, ни на закуску. Но Витя оказался на высоте, оправдал звание кандидата наук, оказалось, что он заранее подумал о таких как я, и купил для нас несколько бутылок кефира. Бутылку кефира я выпил с удовольствием, выпил бы и еще, но больше не дали, сказали, что думать нужно не только о себе, но хотя бы немножко и о других страждущих товарищах. Но мне думать совсем не хотелось, хотелось просто перенестись на свою дачу в Серпухове, и там еще немного поспать, и не слышать этот шум и гам опять собравшихся к столу гостей. В очередной раз пришел к выводу, что пьянка – это не мое. Когда через пару часов Витин товарищ, приехавший на своей машине, собрался ехать в Москву, я попросился ехать вместе с ним, Витины уговоры остаться еще на один день, я отмел напрочь, сказав, что дома меня ждет недоваренное варенье. Приведенный аргумент был настолько весомым, что меня больше не уговаривали. Всю дорогу до Москвы в машине, в которой кроме нас с водителем ехала еще какая то женщина, только и разговоров было, что о видах варенья и рецептах его приготовления. Дома я конечно же сразу поставил доваривать варенье. Варить пришлось часа полтора, пока капля перестала растекаться. Когда вернулась домой жена, то оказалось, что я все делал не так. Нужно было минут пять приварить варенье, а потом, после остывания, еще пятнадцать минут доварить, и ни на какую каплю смотреть на нужно. Я же в общей сложности варил его два часа, но ничего, варенье получилось очень вкусным, с каким-то неуловимым привкусом карамели.
Осенью Витя спросил у своей соседки, заинтересовавшейся его тыквой, не хочет ли она посадить на своем участке декоративную гималайскую осину, недорого, всего за бутылку водки, у него имеется лишний саженец. Соседка с радостью согласилась. Витя, с еще одним соседом по даче, сходили в лес и выбрали самый ровненький молодой саженец осины. Заглядывая в какую-то отпечатанную инструкцию, они посадили этот саженец на участке соседки, положив в ямку не только удобрения, но и золу. Забили рядом аккуратный новый колышек и привязали к нему осину красной ленточкой, сказав хозяйке, что ленточка бесплатно. Хозяйка была очень довольна их стараниями, поэтому не только бутылку им поставила, а еще и колбасы на закуску нарезала. Когда к ней в гости приехала мать, она похвасталась перед ней своим приобретением, добавив, что Витя обещал весной ей еще и тыкву на дерево привить, чтобы не нужно было сажать каждый год.
– Ну сколько можно быть такой дурой? – изумилась мать. – Сорок лет ведь уже стукнуло, пора бы и поумнеть. Да тебя ведь развели как последнюю лохушку. Этот саженец они здесь же в лесу выкопали. И овощи на деревья не прививают, это они тебя опять разведут.
– Да как же так, – не понимала соседка, – он ведь кандидат наук. Я ему так верила.
– Шутник он, а не кандидат наук, – поучала бабка дочь, – ты с ним больше не связывайся.
Так у Вити сорвалось мероприятие по прививке тыквы на дерево на огороде у соседки.
Соседом Вити по новой квартире был молодой прапорщик, служивший в гараже Министра Обороны СССР. Через него Витя доставал для Лены билеты на Кремлевскую елку. Витя и предложил этому соседу поставить в коридоре дополнительную дверь и отгородить для себя часть коридора. Получилось довольно большое пространство, на котором можно было хранить вещи, которым не было места в комнате. Но поскольку в этом коридоре было две хозяйки, Витя предложил сделать в двери и два глазка, чтобы каждая могла смотреть в свой глазок. С высотой установки глазков было все понятно, а вот вопрос, на каком расстоянии друг от друга устанавливать глазки, требовал дополнительного исследования. Витя предложил прапорщику замерить ширину задней части у своей жены, а он замерит у Валентины. Полученные числа Витя сложил и разделил на два, по мнению кандидата наук это и должно было быть искомое расстояние между глазками. С тех пор на входной двери в коридор у них стояли два глазка.
Мы с женой получили свою квартиру только через семь лет после приезда в Серпухов, но с появлением квартиры встал вопрос о покупке стенки. Купить стенку в Серпухове было нереально, на покупку стенки нужно было записаться в очередь, а потом раз в неделю в этой очереди отмечаться, и так до тех пор, пока не подойдет очередь на покупку стенки. Если кто-то вовремя не приходил отмечаться, его тут же из очереди вычеркивали, без права восстановления. Поэтому Витя предложил нам свою помощь в покупке стенки. Он отвел нас к какому-то мебельному магазину, расположенному недалеко от его дома. Там мы у какого-то алкаша купили место в очереди и в тот же день оформили заказ на покупку стенки и оплатили его, адрес доставки и номер телефона естественно указали Витин. С Витей договорились, что когда ее привезут, а привозили всегда в разобранном виде, то он сложит ее у углу своего коридора. Через пару месяцев Витя позвонил, и сказал, что стенку привезли, но уже в собранном виде, и она заняла почти весь коридор. Я пообещал в ближайшее время ее забрать, но это ближайшее время растянулось у меня на пару месяцев, так как я нигде не мог договориться с машиной.
Когда я в очередной раз приехал к Вите, Валя собиралась уезжать в отпуск к маме в Белоруссию. Чемоданы уже были собраны, и я чудом застал их дома.
– Витя, отвези меня на вокзал на машине, – попросила Валентина.
– Давай лучше на такси тебя отвезу, – не соглашался Витя.
– А вы что, машину купили? – не понял я.