Спросил также и у Валентины причину их развода, она подтвердила, что с самого начала они жили очень плохо. Значит не зря тогда, еще при первом знакомстве, мне показалось, что у них странные отношения. Валентина уехала, и больше мы с ней не виделись, Лена говорила, что она вскоре вышла замуж и переехала жить к новому мужу.
Витя тоже не ходил долго холостяком, женился на Тане, практически дюймовочке, по сравнению с Валентиной. Когда я вместе с женой и дочерью наконец-то приехал к Вите в гости на дачу, Таня уже жила с ним на даче и помогала ее строить. Сделанное Витей на даче конечно впечатляло. Прежде всего, Витя раскорчевал все пни и увеличил свой участок в два раза. Впечатлял и дом, еще не совсем достроенный, но изнутри уже вполне облагороженный. Особенно мне понравилась его печка фирмы Бренеран. Позже на своей даче я тоже установил такую. В этой печке, если максимально прикрыть тягу, устанавливается режим тления, в результате чего дрова горят очень медленно, и одной закладки хватает на всю ночь. А это очень здорово, не нужно вставать ночью и подкладывать в печку дрова, всю ночь можно спать спокойно. На участке были аккуратно подстриженные газончики и очень много посаженных Таней цветов. В отличие от Валентины ей нравилось работать на даче. С ее рассказа стало понятно, что с Витей они уже давно вместе, просто они это не афишировали. Видно было, что и Витя относится к ней совершенно по-другому, не так, как к Валентине. Посмотрел я и знаменитый Витин туалет с подлокотниками. Но он меня совсем не впечатлил, очень грубо сколоченный низенький стул с подлокотниками из плохо простроганных досок, под который ставилось ведро, к тому же с плохо забитой передней стенкой, в которой зияли большие щели. Обычно эту стенку изнутри еще и куском жести забивают, чтобы изнутри на ноги ничего не брызгало, а тут полное безобразие. Я не понимал, чего он так гордится своим туалетом. На тропинке от туалета к дому меня ждал Витя.
– Ну как, брюки не нужно менять? – спросил он меня.
Ну засранец! Это же он ожидал, что в его туалете я обоссу себе брюки. Я думал, что он эти щели в передней стенке по недомыслию оставил, а у него, оказывается, все продумано. Хорошо, что меня просто конструкция интересовала, а не сам туалет. Если бы я сходил без предварительного осмотра в такой туалет, то брюки точно были бы мокрыми. Ну чертов шутник! А еще полковник, заместитель начальника кафедры. Таких, как говорится, только могила исправит. Высказывать ему все, что я думаю о его туалете и давать рекомендации по устранению недостатков теперь смысла не было, он и сам все прекрасно знал.
– Да я не ходил в туалет, – ответил я, – я просто посмотрел твою конструкцию.
– Ну и как? – оживился Витя.
– Да херня полная, – высказал я свою оценку. – Даже доски как следует не прострогал. Я был лучшего мнения о твоих способностях.
Видимо критика подействовала, позже Витя прислал мне фотографию нового, переделанного туалета.
Была у Вити и очень хорошая черта, он никогда не забывал поздравить с праздником, и всегда делал это первым. Если рано утром в праздник раздавался звонок, то можно было не сомневаться, что это звонит Витя. Следующий Новый год мы встречали вместе у нас в Серпухове, Витя с Таней приехали к нам в гости. На этот раз не повезло моей жене, к восьми часам утра первого числа ей нужно было быть на работе. В два часа ночи мы пошли гулять в находящийся в пятидесяти метрах от дома бор. Бор, как по заказу, был в праздничном Новогоднем убранстве. Все деревья и кусты были покрыты толстым покровом инея, который искрился в свете фонарей, стоявших вдоль дорожки через бор. Народу в бору было очень много, все пришли посмотреть на эту красоту. Гуляя по бору мы практически дошли до инфекционной больницы, расположенной на другом конце бора, месту работы моей жены. Витя, в свойственной ему манере шутника, предложил довести ее до работы и там оставить, чтобы не отводить ее туда утром. Все были за, кроме моей жены, которой такая идея почему-то не понравилась. Вернулись домой и опять сели за стол. Поспали мы тогда всего пару часов, и отвели жену на работу. Вернувшись домой мы опять завалились спать, а моей бедной жене нужно было сутки работать на посту. Одно слово – не повезло.
Свою дачу Витя окончательно достроил, и новый автомобиль купил, конечно же иномарку, отечественные автомобили теперь редко кто покупал. К этому времени из армии он уже уволился и работал заместителем генерального директора какой-то маленькой частной фирмы, которая занималась разработкой каких-то электронных медицинских устройств для лечения, типа «Кремлевской таблетки». Эту электронную таблетку нужно было проглатывать, и проходя по пищеварительному тракту, она должна была лечить человека. После выхода через задний проход ее рекомендовалось промыть, продезинфицировать, и применять повторно неограниченное количество раз. Испытания этой таблетки проводили в авральном режиме, так как сроки сдачи работы поджимали, и Витя не успел снять все ее параметры. Когда ему захотелось продолжить эти исследования, опытного образца на фирме уже не было, и он купил эту таблетку в розничной продаже, так как она уже пошла в серийное производство. Но продолжить исследования ему не удалось, купленная таблетка оказалась абсолютной пустышкой, никакой электроники в ней вообще не было.
Я не сомневался, что его шестидесятилетие мы будем отмечать у него на даче, но этого не произошло, Витя уехал к матери в Челябинск и юбилей отмечал там. Не стал он отмечать юбилей и после возвращения из Челябинска. Все это было как-то странно, и не похоже на Витю. В последующие годы Витя к нам в гости не приезжал, ссылаясь на большую занятость, и нас к себе в гости не приглашал. Теперь он с Татьяной ездил по заграничным курортам, хотел ей мир показать, поэтому ездили они часто, по три или четыре раза в году. Потом связь у нас прервалась, я потерял свой телефон, а вместе с ним и все номера телефонов, а Витя мне почему-то перестал звонить. Только через полгода мне удалось выйти на него через электронный почтовый ящик, куда он заходил крайне редко, и телефонная связь была восстановлена.
В очередной раз Витя позвонил мне, когда мы были на даче, и слабым голосом попросил нас к нему приехать в больницу, адрес которой скажет Лена. Лена взяла трубку и начала говорить, что никуда не надо ехать, это отец ошибся, не тот номер набрал.
– Лена, не придумывай, отец звонил именно мне, и он хочет нас видеть. Говори адрес больницы и рассказывай, что с отцом.
– Да у него все нормально, он не в больнице, это просто хоспис.
– Как хоспис? У него не рак случайно?
– Рак, но ему уже лучше.
– Ладно, на месте разберемся. Диктуй адрес.
Утром следующего дня мы поехали к Вите. Хоспис представлял собой три одноэтажных здания на окраине Бутово, на входе одного из них нас и встретила Таня. Коридор здания оформлен очень красиво, даже живой уголок есть с рыбками и черепашками, только больным скорее всего уже не до этой красоты было. Таня рассказала, что у Вити четвертая степень рака желудка. Полгода назад была операция, большую часть желудка удалили, но это уже не помогло. Когда зашли в палату, Витю я там не увидел. На передней койке лежал какой-то маленький высохший лысый старичок, явно старше восьмидесяти лет, две койки были пустыми, и на дальней койке лежал явно очень высокий мужик. Вити в палате не было.
– Может погулять вышел? – подумал я.
Но тут я заметил, что этот старичок на меня очень внимательно смотрит, и я не то чтобы узнал, я просто догадался, что это и есть Витя. Такие тела я видел только в документальных фильмах про Освенцим, от тела там остались только кожа и кости. Только присмотревшись к его лицу я нашел в нем какие-то знакомые черты. Сначала Витя только односложно отвечал на наши вопросы, потом повеселел и разговорился, стал рассказывать о последнем годе своей жизни. Как я понял, о своей болезни он знал давно, но никому, в том числе и Тане, об этом не рассказывал. Поэтому и к матери на свой юбилей съездим, и с друзьями не хотел встречаться. Понимая, что ему осталось жить не так долго, он постарался показать Тане другие страны, пока это еще было в его силах. Три месяца назад он еще съездил на дачу на своей машине, а потом началось резкое ухудшение, и вот через три месяца его даже узнать невозможно было. Его уже ничем не лечили, только кололи обезболивающие. В обед здесь больным даже вино давали, но Вите, в прошлом никогда не оказывавшемуся от бокала вина, теперь уже пить вино не хотелось. Я поинтересовался, во что им обходится нахождение в хосписе, это должны были быть очень большие деньги. Витя объяснил, что сюда его устроили друзья, и его нахождение здесь оплачивает какая-то ветеранская организация. Мы были рады, что нам удалось немного поднять Вите настроение, пообещали еще приехать в ближайшие выходные, и вечером уехали домой. Но больше увидеться нам не удалось, в пятницу позвонила Таня и сказала, что Витя умер. Хорошо, что мы успели к нему съездить и увидеться, пока он был еще живой. Не зря он нас тогда позвал, видимо чувствовал близкий конец.
Витю похоронили на Востряковском кладбище, в чистом и не заболоченном месте. Только после смерти Витя первый и последний раз воспользовался своей привилегией воина-афганца, и получил это место на кладбище бесплатно. Я надеялся увидеть на похоронах и Валентину, первую жену Вити, но ее там не было. Лена сказала, что Витя запретил им приглашать ее на его похороны. А вот с младшим Витиным братом Александром, врачом-хирургом, о котором Витя много рассказывал, мы на похоронах познакомились. Матери, которая уже находится в преклонном возрасте, о смерти Вити он решил не говорить, чтобы лишний раз ее не травмировать, ведь это сообщение может ее просто убить. Витя умер в самом расцвете сил, не дожив полмесяца до шестидесяти шести лет. Он даже с работы еще не уволился, видимо помирать никак не собирался. Но такова судьба, и он ее не выбирал, это она его выбрала, а против ее выбора человек бессилен.